– Ты о чем? – поинтересовалась Зина, сев на заботливо отодвинутый для нее стул и отпивая ароматного чаю из большущей кружки.

– У тебя когда критические дни последний раз были? – продолжая улыбаться, спросила Ритка.

– Рит, ты что, с глузду съехала? – оторопела Зина.

– Так когда? – не унималась Ритка.

– Да не помню я! Месяц назад, может, больше! Что ты пристала с такими глупостями!

– Таки, Зиночка, ты усе-таки кое-що заработала от встречи с мужчиной! – «поздравил» ее радостно дедушка Лева.

– Что? – тупила по полной программе Зинаида.

– Как що?! – глубоко удивился ее непониманию дедушка Лева. – Беременность!

– Что-о-о-о?! – поперхнулась и закашлялась от неожиданности Зинуля.

– Может, тебе еще разок дать понюхать рибку, дорогая? – язвительно поинтересовалась Ритка.

– Та ладно! – подумав, отмахнулась от фактов Зина.

– А, хорошо! – разулыбалась бабушка Сима. – У семье появится еще один маленький…

– Но этого не может быть! – отказывалась верить в очевидное Зинаида.

– Мам, – спросила Ритка, внимательно рассматривая подругу, – как думаешь, дать ей рибки или зашлем Мишку на угол, в аптеку за тестами?

– Думаю, с ее мозгами тест будет убедительней! – решила тетя Соня, присоединившись к дочери в критическом разглядывании Зинаиды.

– Миша! – заорала Ритка, не отвлекаясь от основного занятия: изучения подруги, с большой долей сомнения на лице, видимо, в адрес ее умственных способностей.

– Что такое тест? – потребовал объяснения Севочка, втиснувшись между матерью и бабушкой.

– Это такая проверка на что-либо, – расширила горизонты знаний сына Ритуля.

– А на что вы хотите проверить тетю Зину? На шпиенство? – допытывался любопытный малолетка.

– На него! – кивнула Ритка. – Только не тети– Зиночкиного шпиенства, а одного дядечки.

– Тогда вам надо на него тест! – подумав, подсказал ребенок. – А ведь его здесь нет! И как вы будете это делать?

– Ну, насчет «нет» я бы поспорила в данной ситуации, – задумчиво протянула Ритка.

– Чего орем? – входя в кухню, поинтересовался Мишка.

– Сынок, сгоняй в аптеку, на угол, купи тест на беременность, – посмотрела на него Ритка. Потом подумала, даже брови свела от мысли напряженной:

– И лучше – три разных, для убедительности.

– Ма, ты чо? – опешил Мишка.

– Не пугайся, не для меня! – успокоила его Рита. – Это, вон, для тети Зины!

– И как ты себе это представляешь? – возмутился сынок и усмехнулся: – Я такой весь прихожу тест на беременность покупать, «волей пославшей мя жены»! – процитировал он.

Ритка хмыкнула и собралась было ответить, даже воздуха в легкие набрала, но ее опередил дедушка Лева:

– А що? Зарекомендуешь себя у очереди, как крутой и уже усе совершивший мужчина, заодно и потренируешься. Может, тебе не понравится, и ты предпочтешь на будущее презервативы в аптеках покупать, а не ровно наоборот!

– Мишенька, нам надо быстро-быстро, а мы-то – пока оденемся, соберемся! Ты ж у нас самый шустрый! – разъяснила внуку бабушка Соня.

– Из первых! – проворчал напоследок Мишка, но препираться не стал, ушел выполнять поручение.

Зинаида слушала их всех, как на обходе в палате дурдома – о чем они?! Бред какой-то! Какой тест, какая беременность? Какие дети, шоб они так жили?..

Она крутила головой, как китайский болванчик, глядя на всех ошарашенным, растерянным взглядом.

– Зиночка, детка, ты що-нибудь хочешь? – нежно-ласково, как у тяжелобольной, спросила бабушка Сима.

Зинаида кивнула. И еще раз кивнула с большей амплитудой утверждения:

– Хочу! Реальности!

– Так ото ж! – вздохнул дедушка Лева, разведя руками.

– И что у вас тут? – вломилась с разгону в кухню и в проблему, решаемую в ней, Ника. – Севка сказал, тетю Зину собрались проверять на шпиенство!

– Та не ее! – пояснила Ритка, продолжавшая следить за выражением лица Зиночки. – Я бы сказала: сибирячка засланного!

– Перестаньте все! – потребовала возмущенно Зина. – Я просто отравилась чем-то на работе! Что я сегодня ела?

– Та, солнце мое, я ж не знаю! – призналась честно Ритуля.

– Я знаю! Бутерброд с семгой, чай, кофе, еще раз кофе, и еще кофе, салат из всяких салатных листьев с огурцом.

– О божечки! – всплеснула руками бабушка Сима и пристроила их на область сердца. – Що ж ты, ребенок, упроголодь живешь? Сима, Рита, ее надо срочно кормить!

– Успеем еще откормить, – отмахнулась Ритка.

– Так я не поняла, что у вас здесь за заседание? – требовала ясности Ника.

Миша вернулся быстро, минут через десять. Аптека находилась прямо у них в доме, время на дворе стояло позднее, очередей не наблюдалось.

– Ну, що? – выспрашивал дедушка Лева, когда правнук, не раздеваясь, возник на пороге кухни и сунул матери в руки синенький пакетик с тремя разными коробочками тестов. – Выказал свои мужские заявки миру?

– Уполне, – спокойно уверил Миша, – все остались довольны: и аптекарши, и случайные свидетели-покупатели, даже охранник у дверей оценил, одобряюще кивнув.

– Ото ж! – присоединился к отряду оставшихся довольными заявкой на мужские способности правнука дедушка Лева.

Зинаиде выдали пластмассовый стаканчик, затолкали в туалет и замерли, переговариваясь шепотом, в ожидании результатов. Разозлившись, желая доказать разгулявшейся в предположениях родне ошибочность их умозаключений, Зина поставила все три тестовые палочки в стаканчик и подождала положенное время: «Ну, подождите, вот я вам!»

Однако обозрев результаты тестирования, она довольно долго приходила в себя, тупо уставившись на полоски и плюсы.

К моменту ее возвращения в кухню живо заинтересованных родственников прибавилось: собрались все – и Миша, и Ника с Севочкой – а как же без него! – и даже няня с Адочкой. Зинуля вошла и, совершенно ошарашенная, сообщила:

– Похоже, что теперь я пирожок с начинкой!

– Я би сказал: булочка! – разулыбался дедушка Лева. – Уж больно ты у нас аппетитная, Зиночка! У самый раз!


Такой командировки у Захара никогда не было!

Он сказал Зине чистую правду – еще не уехав, не попрощавшись, он уже скучал! И тосковал маетно, и думал постоянно о ней…

Что между ними произошло? Как они умудрились от искрящейся молодой радости в одно мгновение переключиться на трудный разговор с абсолютно непонятным итогом? Это она его послала или он отказался от нее?

И что в остатке?!

Захар заставлял себя усилием воли не думать о ней, когда работал, но стоило расслабиться, отвлечься – и понеслось!

Чтобы бесконечно не думать о них с Зинаидой, он загружал себя на полную катушку, гонял в «хвост и гриву» подчиненных требованиями жесткими, влезал во все дела и мелочи и холодным начальственным тоном таких тренделей раздавал местным руководителям, что те хватались за сердце, валидол и качающееся под задницей кресло.

А что делать?

Сам виноват… То – вперед, в атаку, хочу, аж умираю, а то «заднюю» включил – страшнова-а-ато!

Или она виновата? Вот подавай ей открытость душевную, честность. Ну, конечно, она, а кто еще?!

Вот на фига, скажите, нормальной умной женщине такая жгучая необходимость бескомпромиссной правды?

А?!

Насколько проще, легче, если потихоньку: я к тебе присматриваюсь, ты ко мне. Оцениваем, прикидываем возможности, рассчитываем, готовы ли к компромиссам и хотим ли впускать в жизнь другого человека? Надо ли нам быть вместе?..

Его начинало подташнивать, когда он принимался так рассуждать. Права Зинаида, права!

Что им присматриваться, оценивать? Осторожничать?

Чудо такое случилось – доверие взаимное! И так легко, и отпадает необходимость что-то из себя строить, рисоваться покрасивей! И что Захар Игнатьевич – перепугался…

А кто бы не испугался? Е-кэ-лэ-мэ-нэ!

Днем, до поздней ночи, еще было ничего, держался на рабочем энтузиазме, загруженности большой и злости! Но эти ночи в гостиничных номерах!

Чего только он не передумал! Ее обвинял, себя обвинял, жизнь обвинял, возраст, обстоятельства, даже Ирину…

Думал, думал, думал… и хотел Зинаиду страшно! Вот ни одну женщину за всю свою мужскую жизнь так не хотел, видит Господь!

Прокручивал в голове их разговоры, особенно последний, самый больной и непонятный, сотни раз. Соглашался, оспаривал, отвечал мысленно, со временем придумав правильные, красивые, и, как ему казалось, убедительные аргументы. Злился, давая себе нелицеприятные эпитеты…

А как ты хотел, Захар Игнатьевич? Засунуть любовь куда подальше? Нет-нет, определение «любовь» он обходил десятой дорогой даже в мыслях-рассуждениях! Притяжение, желание, интерес взаимный – это да, а любовь – извините.

И ничего не помогало: ни работа тяжелая, ни оправдания и обвинения себя, ни это осторожное избегание конкретного слова!

Ни-че-го!

Он ложился в кровать умотанный до предела морально и физически, и вдруг в памяти всплывали слова Зины, ее голос: «Я и представить себе не могла, что можно так улетать от поцелуя…» И у него все тело жаром обдавало, глубоко наплевав на любую усталость и измотанность физическую!

Сколько раз Захар набирал ее номер… и отключался, не дождавшись гудка. Нет! Что он ей скажет? А услышит ее голос – как потом жить? Нет!

Думал деду Захарию позвонить. Года три назад он купил ему сотовый, научил пользоваться и оплачивал вперед. А то сидит там, у черта на рогах, без связи, а возраст-то приличный, побаливать стал – мало ли… Хотел поговорить, рука тянулась, но – подержит-подержит трубку в руке, посмотрит на нее задумчиво и отложит.

Что он ему скажет?

На жизнь пожалуется, совета попросит, поддержки?

В чем? В совершенном побеге от женщины, которая единственная что-то для него, Захара, значит? В трусости своей? В глупости? Заранее понятно, что дед ответит!

Недели через две, когда он разобрался с делами на очередном объекте: кого надо – поощрил, кого надо – наказал, а кого и выгнал, принял все документы, поставил где надо подписи. После этого, как заведено не нами, принимающая сторона собралась закатить банкет по случаю успешной сделки. Захар Игнатьевич, как рачительный руководитель, притормозил их чрезмерное рвение: времена не те, шиковать без надобности не стоит, а вот узким кругом, скромно и без значительных затрат, можно.