Лежа в своей кровати, Дэриэн повторял эти доводы вновь и вновь, но так и не сумел обрести покой.

После сегодняшнего горького разочарования, когда ему не удалось увидеть графиню и поговорить с ней, он уже не был так уверен в своем ответе на заданный вопрос.

– Конечно же нет! – резко ответил он Сатерленду. – Я задолжал леди извинения, и мне лишь хочется побыстрее покончить с этим делом, вот и все!

– Слегка переборщил с протестующими заявлениями, тебе так не кажется, Сатерленд? – Гриффин Стоун повернулся в кресле, чтобы взглянуть на друга.

– Более чем, я бы сказал, – лениво протянул Сатерленд, и оба мужчины развернулись к Дэриэну, одновременно приподняв брови над лукаво поблескивающими глазами.

Осуждающе посмотрев на расшалившихся друзей, Дэриэн легко выдержал их взгляд. Разговор с ними лишь укрепил его в решении как можно быстрее принести свои извинения злополучной графине и вернуться к их прежним отношениям. То есть к полному безразличию к судьбе друг друга.

* * *

В том, что так оно и случится, Дэриэн засомневался уже на следующее утро, когда оказался в золотой гостиной Мэрайи: его взбунтовавшееся тело тут же предательски отреагировало на появление блистательной графини Бичем.

На этот раз он заблаговременно послал ей записку с просьбой уделить ему время для визита. Эта предосторожность уберегла его от риска вновь уехать из ее дома ни с чем.

Мэрайя выглядела поистине божественно! Изысканное модное платье бледно-лимонного цвета выгодно оттеняло яркость ее бирюзовых глаз и нежность кожи, а золотистые локоны нежно обрамляли бледное лицо совершенной формы, подчеркивая белизну грациозной шеи.

Могла ли бледность графини указывать на то, что вчерашняя болезнь не была мнимой? Тут Дэриэну было над чем призадуматься.

– Вы чувствуете себя лучше сегодня? – спросил он, галантно принимая ее затянутую в перчатку руку, которую она протянула ему для приветствия.

– Как вы предупредительны, Уолфингэм. С трудом вас узнаю! – съязвила Мэрайя, проворно отнимая свою ладонь. Она заняла свое прежнее место на золотом парчовом диване, роскошная ткань которого превосходно оттеняла ее наряд. Как и было задумано?

Он недовольно поджал губы:

– Не могли бы мы, по крайней мере, попытаться вежливо поговорить друг с другом, а не начинать заново бесконечные споры?

– Боюсь, дело не в ссорах, Уолфингэм. Мы просто не нравимся друг другу.

Он резко вдохнул. Все было совсем наоборот, ему нравилась Мэрайя Бичем, даже слишком сильно нравилась, более того – он желал ее.

Не дождавшись ответа на свою колкость, Мэрайя стала изучать Уолфингэма из-под опущенных ресниц.

Самым искренним ее желанием было никогда не оказаться вновь наедине с этим мужчиной. Она согласилась на их встречу лишь потому, что знала: нельзя бесконечно избегать общества этого человека, если он решил иначе. Ее вчерашнее заявление о болезни не было полностью выдумкой – Мэрайя и вправду чувствовала себя плохо. Она провела в постели почти все утро, и голова раскалывалась от боли после беспокойной и бессонной ночи.

Потому что она никак не могла перестать думать о Дэриэне Хантере. О его поцелуе.

И забыть, с какой страстью она ему отвечала.

Ее реакция настолько поразила ее и так сильно беспокоила, что вот уже две ночи ей не удавалось спокойно спать.

После чего Мэрайя поклялась себе, что такое больше не повторится.

Не должно повториться!

И теперь, находясь в полном замешательстве, она должна была признаться себе, что Уолфингэм сегодня выглядел очень привлекательно, даже раздражающе привлекательно, в отлично сшитом по последней моде сюртуке темно-зеленого цвета, белоснежной рубашке и темно-желтых брюках, которые подчеркивали стройность длинных мускулистых ног, обутых в черные ботфорты с темно-коричневыми отворотами. Волосы, как обычно, были уложены в легком беспорядке.

Она тоже заметила бледность его лица и круги под темно-зелеными глазами. Может быть, потому, что Уолфингэм, как и она сама, тоже плохо спал две ночи кряду?

Хотя она в этом сомневалась по нескольким причинам.

Вопреки всему – ее антипатии к Уолфингэму и годам несчастливого брака с Мартином – она впервые в жизни чувствовала, что ей понравилось, действительно приятно было оказаться в объятиях этого мужчины.

Но у нее вызывало досаду то, как она реагировала на вспышку страсти, которую Уолфингэм разжег в ней два дня назад.

С самого начала в ее браке с Мартином не было ни любви, ни нежности, ни страсти. На самом деле десять лет брака они практически не жили в одном доме. Мэрайя вместе с дочерью прозябала в деревне, в то время как Мартин предпочитал проводить большую часть года в Лондоне. В лучшем случае они поддерживали вежливые отношения, но, по сути, оставались совершенно чужими людьми и чаще всего откровенно игнорировали друг друга.

Ситуация немного изменилась семь лет назад, когда Мэрайя решила провести сезон в Лондоне и Мартину пришлось сопровождать ее на светские мероприятия. Но и это было сделано лишь для соблюдения внешних приличий, они продолжали спать в разных спальнях и по большей части вести независимую жизнь даже в тех случаях, когда им приходилось сосуществовать в одном доме.

Поэтому у Мэрайи были все основания удивляться, когда на балу у леди Стоктон она не только ответила на объятия и поцелуи Дэриэна Хантера, но и откровенно наслаждалась ими. Неожиданная и очень нежелательная реакция. Мэрайя, как никогда, была решительно настроена на то, чтобы эта ситуация больше не повторилась.

– Вы желали со мной о чем-то поговорить? Или мои опасения оказались верны, и вы лишь хотели добавить еще несколько оскорблений в мой адрес?

На этот выпад Дэриэн ничего не ответил, а лишь досадливо вздохнул. Что ж, по крайней мере, теперь, когда он вновь обрел способность дышать, его голова освободилась от пьянящего воздействия возбуждающего аромата Мэрайи Бичем.

Дэриэн снова почувствовал его, едва ступив в ее гостиную. В самом деле, ему казалось, что он настолько хорошо знает этот аромат, что с его помощью легко найдет Мэрайю, даже находясь в переполненной комнате с завязанными глазами.

Увидев сегодня леди Бичем, проведя с ней наедине лишь несколько минут, Дэриэн снова почувствовал, что теряет голову. Его рассудок мутился от ее невероятной красоты, его тело возбуждалось от опьяняющего аромата, он смутно вспомнил, что еще совсем недавно нес какую-то чушь Ротерхэму и Сатерленду, что он-де не имеет ни малейшего интереса к Мэрайе Бичем.

Он запретил себе испытывать желание обладать этой женщиной – и все же испытывал.

– О, перестаньте хмуриться, Уолфингэм, из-за вашей гримасы у меня снова голова заболела, – раздраженно пожаловалась Мэрайя, не дождавшись ответа. – Уверена, многие женщины без ума от вашего задумчивого напряженного молчания, но я не принадлежу к их числу. – Она поморщилась от досады. – Подобное поведение всегда разжигало во мне сильное желание наговорить колкостей такому джентльмену.

Ситуация, в которой Дэриэн очутился, казалось, не должна была вызвать в нем какие-то признаки легкомыслия. Поэтому он очень старался не выдать себя смехом, который грозился вот-вот прорваться наружу.

К сожалению, безуспешно: он вдруг понял, что хрипло смеется над откровенными и, без сомнения, прочувствованными словами Мэрайи.

– Мадам, вы неисправимы, – прокомментировал он, обретя способность говорить.

– Просто я не подвержена тем страхам, которыми так славятся джентльмены, – пренебрежительно парировала она.

– Особенно если этот джентльмен я, – сухо заметил Уолфингэм.

– Да. – Мэрайя даже не подумала отрицать очевидное. Нетерпеливо покачав головой, она продолжила: – Напоминаю, Уолфингэм, что это вы просили меня назначить вам время для визита. Так что я вновь прошу вас изложить свое дело и покинуть меня. Я нахожу в высшей степени утомительным поддерживать даже этот уровень вежливости между нами.

Дэриэн понимал, что целиком и полностью заслужил нежелание Мэрайи разделять его общество. За время их краткого знакомства он, казалось, совершил слишком много ошибок. И если это так, сможет ли она простить его?

Он сделал глубокий вдох и очертя голову ринулся в омут:

– Я хотел поговорить с вами, потому что должен принести вам свои извинения, Мэрайя.

Ее глаза расширились от удивления.

– В самом деле?

Он кивнул:

– Да.

– Помилуйте, за что же? Вы успели нанести мне так много оскорблений и наговорить столько всего, что, право же, не знаю, как вы выберете что-то одно, за что могли бы извиниться.

Дэриэн разозлился:

– Например?

– Для начала за те отвратительные подозрения, которые вы высказали мне два дня назад насчет характера моих отношений с Обри Мэйстоуном.

Что ж, так и было…

Он усмехнулся:

– Это был вполне естественный вывод, учитывая непринужденность, с которой вы с ним держались.

– Только вам в голову и приходят подобные грязные мысли обо мне! – Ее глаза гневно засверкали.

Дэриэн не мог отрицать, что заведомо думал худшее о Мэрайе, даже не успев встретиться с ней лично, еще со времени своей первоначальной тревоги из-за увлечения ею Энтони. Но ведь и репутация Мэрайи Бичем в свете была такова, что он просто не мог думать о ней по-другому!

Тогда.

Сейчас у Дэриэна, конечно, было другое мнение. Поэтому-то он и хотел серьезно поговорить с Мэрайей, чтобы извиниться и попытаться обсудить с ней этот вопрос еще раз.

– Это было вдвойне оскорбительно, после того как вы уже обвинили меня в любовной связи с вашим младшим братом, – холодно произнесла она.

Вот сейчас, вяло отметил про себя Уолфингэм, самое время извиниться и сообщить графине об ошибке.

Он поморщился.

– У меня была возможность поговорить с Энтони, после того как мы так плохо расстались на балу у Стоктонов. – Дэриэн стойко проигнорировал недовольную гримаску, как и он сам, Мэрайя прекрасно знала, что именно прощальное замечание Энтони – точнее, обещание – привело к тому, что два брата встретились для разговора позже вечером.