София Каспари - Свидание у водопада

Дон Хорхе оглянулся. Где же был помощник? Почему не стреляет? Но тут он вспомнил, что у индейца вообще не было огнестрельного оружия: он сам всегда запрещал им его носить. У его спутников при себе были только ножи.

Дон Хорхе заметил индейца немного ниже по склону, готового в любую секунду покинуть опасную зону.

«Я велю высечь его так, чтобы на спине кожа лоскутами висела».

Но теперь об этом думать было некогда. Он должен был принять вызов – зверь угрожал его жизни.

Дон Хорхе сглотнул слюну так сильно, что задохнулся. Пума присела. Зверь из любопытства чуть наклонил голову. Светлые глаза неотрывно следили за людьми, которые ему угрожали. Догадывался ли он, что его противник безоружен?

Дон Хорхе хотел закричать, но здесь не было никого, кто мог бы ему помочь. «Я умру, – внезапно в голове пронеслась мысль. – Они не успеют взобраться сюда вовремя и помочь мне».

Прежде чем дон Хорхе вновь возвел в боевое положение курок бесполезного ружья, пума прыгнула. Ему удалось увернуться и нанести пуме сокрушительный удар кулаком.

Да, так было правильно. Он все еще способен, он все еще может! Пума отпрянула назад, но не сдалась. Это успел заметить дон Хорхе, перед тем как завопить:

– На помощь! Да помогите же мне!

Казалось, этот крик ненадолго смутил зверя. Он отступил немного назад.

«Где эти вшивые индейцы, за что только я плачу ублюдкам?»

Дон Хорхе ощутил, как внутри просыпается какое-то до сих пор неведомое неприятное чувство. Неужели они сбежали? Неужели бросили его в беде?

Собаки теперь яростно рвали глотки. По крайней мере, хотя бы эти верные друзья смогут вмешаться. Они карабкались вверх по утесам, большинство соскальзывало и катилось вниз, прежде чем достигнуть цели. Наконец они с лаем собрались в свору, стали окружать раздраженную дикую кошку. Вскоре послышалось ее сердитое шипение.

О да, это были его псы, его ребята – единственные, на кого он мог положиться! У дона Хорхе вновь забрезжила надежда. Душегуб, его любимец, храбро бросился на зверя, но тот одним ударом лапы отшвырнул пса в сторону. Серьезно раненный, дог отполз в сторону, скуля от боли. Еще одна собака ощутила на себе клыки пумы и взлетела в воздух, как осенний сухой лист.

– Душегуб! – кричал дон Хорхе. – Душегуб!

Белый дог из последних сил поднял голову, слегка повилял хвостом и рухнул на землю.

В крике дона Хорхе отразилась вся его боль.

– Ах ты, проклятая бестия, чертово злодейское отродье! – Эстансьеро вновь пошел на пуму, подняв ружье.

Когда зверь в следующий миг прыгнул, дон Хорхе промахнулся. Он оступился, резко развернулся и попытался бежать, но в ту же секунду ощутил на спине вес зверя и свалился на землю. Эстансьеро чувствовал горячее зловонное дыхание пумы, от которого можно было задохнуться. Что-то царапало кожу на его голове, что-то влажное потекло по спине. Пума сомкнула челюсти – и мир дона Хорхе погрузился во мрак.

Кларисса была счастлива. Впервые за долгое время она больше не чувствовала страха. Весть о смерти дона Хорхе пришла совершенно неожиданно. Кларисса решила, что это подарок судьбы.

И она была не единственная, испытавшая подобные чувства. Дон Хорхе был таким омерзительным, что ни одна живая душа его не оплакивала.

– Все кончилось, – произнес Роберт, еще держа в руке письмо посыльного. – Все наконец закончилось.

Супруги обнялись и страстно поцеловались.

– Ты устала? – спросил он. – Не хочешь отдохнуть ночь, прежде чем мы поедем к твоим родителям?

Но, конечно, и речи быть не могло, чтобы отложить встречу с родителями еще на один день. Роберт сбежал вниз и оседлал лошадей. Донья Бруна подозревала, что они приедут сразу, как получат новость с посыльным. Она уже ждала их. Роберт и Кларисса выразили пожилой сеньоре соболезнования.

– Я подозревала, что когда-нибудь этим кончится, – наконец едва слышно произнесла она. – Он всегда бросал вызов своей судьбе, все время. Считал, что никто не сможет с ним ничего сделать. Он… – Она помедлила. Очевидно, ей с трудом давались такие слова: – Он считал себя богом.

– И все же мне очень жаль, – повторила Кларисса. – Жаль вас. Вам столько пришлось пережить за эти годы.

Донья Бруна лишь кивнула в ответ.

– Твоя семья ждет в саду, – сказала она Клариссе. – Я устала.

Наконец-то это случилось – спустя столько времени Кларисса снова увидела и обняла родителей. Хотя они долго не виделись, но не стали чужими. Все эти годы они боялись, что с кем-нибудь из них приключится что-то ужасное, однако старались никогда не терять надежды. Первым делом Кларисса рассказала родителям о Якобе.

– Наш первый внук, – прошептала ее мать, едва сдерживая слезы. Мгновение спустя мать и дочь снова обнялись.

– И он не будет единственным, – выдала секрет Кларисса.

Она радостно рассказала о новой беременности. Мать была вне себя от радости, отец сердечно поздравлял дочь. Родители решили в ближайшее время навестить семью дочери в Буэнос-Айресе.

В тот вечер они еще долго сидели вместе. Отец и мать Клариссы рассказали о нападении дона Хорхе на их маленькое ранчо вскоре после трагического происшествия у водопадов. Они рассказали, как эстансьеро собственноручно забил насмерть пса Фидо, а потом вынудил родителей переселиться на Санта-Ану… А какой у них был выбор? Им казалось, что это единственная возможность еще раз хоть когда-нибудь увидеть дочь. Они все радовались тому, что этой ужасной истории все-таки пришел конец.

– Ты в самом деле беременна? Почему же ты мне об этом ничего не сказала? – растерянно спросил жену Роберт, когда они поздно вечером лежали, обнявшись, в постели.

– Тогда ты никогда не согласился бы на эту авантюру, – ответила Кларисса. – Разве нет?

Роберт строго посмотрел на жену.

– Конечно не согласился бы. За кого ты меня принимаешь? Я ведь все-таки врач, к тому же заботливый отец.

– Ну, вот видишь.

Кларисса тесно прильнула к нему.

– Но я не могла больше держать родителей в неведении. Просто наступило время, понимаешь?

Роберт нежно поцеловал ее. Он любил ее волосы, любил ее запах – в ней ему нравилось все.

– Да, я понимаю. Но все же это совершенно невероятно! Как ты все это вытерпела? Как смогла пережить?

Кларисса поцеловала мужа в щеку, а потом их губы соприкоснулись.

– Так было нужно, – прошептала она. – Кроме того, я же не больна. Роберт, у меня всего лишь будет ребенок.

– Да, но… – Роберт вздохнул. – Но тогда мы закончим сегодня на этом. – Он разочарованно взглянул на Клариссу: очевидно, он ожидал от этого вечера чего-то большего.

Кларисса снова поцеловала его.

– Я же тебе говорю, что не больна, – шептала она ему на ухо, – я всего лишь беременна. Мы можем делать все, что захотим, только, возможно, немного осторожнее, ты же сам знаешь… – И она коснулась его так, что он почти потерял самообладание.

– Кларисса… – произнес Роберт сдавленным голосом.

Усталость после поездки мигом ушла. Когда он ласкал ее груди, Кларисса тихо постанывала. Роберт стал осторожно посасывать ее соски, и она выгнула спину.

– Только не останавливайся, – шептала Кларисса, – не останавливайся.

Так, лаская и поглаживая друг друга, они достигли пика блаженства.

Их счастье казалось абсолютным.

В эту ночь Роберт и Кларисса впервые за долгое время выспались. Утром они с удовольствием завтракали, кормили друг друга выпечкой и фруктами, слизывая сладкие капли сока с губ. Роберт пил свежесваренный кофе, Кларисса наслаждалась горячим шоколадом. Погода стояла отличная. Небо играло чудесными красками и к обеду сменило цвет на темно-синий. Около полудня приехал посыльный от доньи Бруны с приглашением прийти в гости.

Роберт крепко взял жену за руку и пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты действительно хочешь отправиться одна?

– Она помогла нам, теперь незачем бояться никакого дона Хорхе. Она на нашей стороне.

– Правда? – Роберт пристально взглянул на Клариссу.

– Конечно. Ты ведь был рядом, когда мы с ней вчера разговаривали.

Роберта не убедили эти слова.

– Я что-то сомневаюсь. Вдруг она захочет сделать тебя виновной в смерти мужа?

– Она этого не сделает. Я знаю ее.

Кларисса заметила, как Роберт сглотнул слюну. На какой-то миг она еще раз вспомнила, как ужасно окончил жизнь дон Хорхе, и вздохнула.

– Мы можем ей доверять. Не сомневайся, Роберт.

– Хорошо, но я провожу тебя до ворот, – согласился наконец муж.

Донья Бруна все еще лежала в постели, когда Кларисса вошла в комнату. Здесь был полумрак, шторы наглухо задернуты – начиналась сиеста. Горела небольшая лампа. Когда Кларисса жила здесь с Ксавьером, то часто заставала свекровь в постели. Она сразу заметила, что донье Бруне плохо. Лицо бледное, под глазами виднелись темные круги, женщина выглядела очень слабой.

Кларисса медленно подошла к кровати. Донья Бруна приветливо поздоровалась с ней тихим голосом, предложила присесть на стул возле кровати. Они обменялись учтивостями, что в такой ситуации Клариссе казалось абсурдным, – очевидно, они не могли отказаться от старых привычек. Донья Бруна позвала горничную, велела приготовить чай и принести тарелку с любимой выпечкой Ксавьера. Ему очень нравилось маленькое квадратное печенье с засахаренными фруктами.

О да, вишни он особенно любил! Воспоминания уже были не такими болезненными, как раньше, лишь навевали немного грусти.

Донья Бруна вздохнула.

– Ты ведь вспоминаешь его, правда? – наконец заговорила она.

– Ксавьера? – переспросила Кларисса, хотя точно знала, о ком говорит бывшая свекровь.

Донья Бруна кивнула в ответ. Некоторое время они молчали, потом Кларисса услышала, как сеньора напряженно, с трудом дышит. Встревоженная, она взглянула на бывшую свекровь, но не заметила никаких изменений.

– Я так радовалась, когда родился Ксавьер, – тихо произнесла донья Бруна. – Была уверена, что выполнила свое предназначение на земле и что мой муж… Я верила, что он будет хорошо ко мне относиться…