– Да, мне этим долго приходилось заниматься, – задумчиво проговорила Анна.

– Конечно, а вам еще и за животными приходилось смотреть, и на рынок ходить, чтобы приобрести самые свежие овощи, пока их не раскупили, – невозмутимо продолжала Аврора. Потом девушка расцеловала бабушку в обе щеки: – Доброе утро, бабуля!

– В больнице все в порядке?

– Все в порядке. – Аврора взяла большую чашку кофе с молоком, несколько штук сухого печенья и, конечно, дульче де лече[15]. – Мне очень нравится. Мы узнаем столько нового.

Анна, смеясь, похлопала внучку по руке:

– Ты хорошо справляешься со своим делом. Я тобой горжусь.

– Спасибо, бабушка.

Аврора уже подумывала, не рассказать ли бабушке о разногласиях с Хоакином, как вошла мать. Женщины поздоровались и поцеловались. Марлена взяла чашку кофе и с любопытством огляделась.

– Юлиус сообщил, что от Леоноры пришло письмо?

– Там лежит. – Анна указала на комод. – Я его еще не открывала. Хотела дождаться вас.

Аврора склонила голову. Она еще больше заскучала по тетке – своей лучшей подруге, которая всегда могла дать дельный совет. «Она бы точно знала, как уладить дело с Хоакином».

– У Леоноры все хорошо, она и Фелипе много работают, – услышала девушка голос матери после того, как та начала читать. – В Париже все по-прежнему сходят с ума по танго. Послушай-ка, что пишет моя сестрица. – Она откашлялась. – «Недавно встретила земляка, который в ужасе от того, что здесь, в Париже, танго считается аргентинским танцем. Он пытался мне объяснить, что в Буэнос-Айресе его танцуют только в барах и борделях и никогда в танцзалах или в высшем обществе… И закончил он тем, что танго вызывает у него неприятные ассоциации. Я не высказала своего мнения и удержалась от критики».

– Как это характерно для Леоноры, – перебила Марлену бабушка Анна. – Если она чем-то увлекается, то всецело посвящает себя этому занятию, живет им.

«В Париже все еще мало знают, что танго родилось в трущобах, на окраине, – писала дальше Леонора, – и кто узнаёт об этом, считает танец омерзительным. В добропорядочном аргентинском обществе любят порицать занятия танго, а здесь далеко не все желающие имеют возможность этим заниматься. Я думаю, когда-нибудь этот танец, этот аргентинский уличный цветок, вернется в Буэнос-Айрес, пропитавшись французским колоритом. И тогда его все полюбят. Возможно, тогда люди спросят, откуда же он произошел… Но никто не захочет думать о притонах Ла-Бока или борделях, где впервые наиграли эти мелодии на гитарах и мандолинах. Никто не подумает о фламенко, пайяде, хабанере, милонге и кандомбе. Все эти танцы – часть танго. Конечно, никто не знает, что бывшие африканские рабы в Буэнос-Айресе называли свой барабанный бой «тангос». Отсюда и пошло название танца. Я очень по всем вам скучаю. Искренне ваша, Леонора».

Аврора вздохнула, как обычно в последнее время. В каждом предложении этого письма читалась страсть. Девушка надеялась, что когда-нибудь она также всем сердцем будет любить свою работу.


Хоакин сжал зубы.

Да, его ранило то, что Аврора скрывала от него такую важную часть своей жизни. Конечно, он ясно понимал, что когда-нибудь каждый из них найдет партнера и в конце концов все закончится браком. Но Хоакин представлял, что Аврора своего возлюбленного сначала представит ему, своему брату. И он никогда не думал, что отношения между ними могут так испортиться.

«Почему она мне ничего не сказала, черт возьми?»

Хоакин так погрузился в мысли, что почти не заметил, когда высокий светловолосый мужчина, за которым он везде следовал по Буэнос-Айресу, обернулся. Неужели Рауль Эррера заметил, что за ним слежка? Хоакину врезалась в память внешность Рауля. Он нашел его в Ла-Бока. Рауль внимательно наблюдал за прохожими, и Хоакин приложил все усилия, чтобы слиться с толпой. Спустя мгновение Рауль двинулся дальше. Хоакин облегченно вздохнул.

Он подождал несколько дней, как и обещал. Но Аврора, казалось, ничего не предпринимала, чтобы расспросить Рауля, и брат решил взять дело в свои руки. В то утро он следовал за парнем по пятам, но не заметил ничего необычного: Рауль помогал на большом рынке и в порту Ла-Бока, а потом зашел в пульперию, где подавали простые блюда вроде рагу, чесночного супа, потрохов, колбасок и макарон.

Потом Рауль отправился, очевидно, в Сан-Тельмо, квартал на юго-востоке города. Наконец-то Хоакин надеялся узнать о парне больше. Брата Авроры не удивило, что Рауль в конце концов заскочил в захудалый многоквартирный дом. Наверное, в этом и крылась причина того, что Аврора не знала, откуда Рауль родом. Возможно, этот парень – один из охотников за невестами с большим приданым, который только того и ждал, что девушка даст согласие на брак, а потом бы выложил всю правду.

Некоторое время Хоакин стоял и рассматривал здание. Вокруг сновало множество людей, поэтому он не бросался в глаза. Здесь вообще жизнь била ключом. Играли уличные музыканты, громко ругались две какие-то женщины, очевидно, проститутки. Нищий уличный торговец предлагал товары прохожим, у которых денег было не больше, чем у продавца. От отца Хоакин знал, что в этих густонаселенных домах жили бедняки Буэнос-Айреса. Отец Хоакина Джон писал для газеты «Ла-Вангуардия» – официального печатного органа социалистической партии. Он рассказывал сыну о комнатах, в которых жили по десять и более человек обоих полов, даже если площадь не превышала двадцати четырех квадратных метров.

Когда Рауль зашел в подобный дом, Хоакин снова задумался. Вдруг он заметил, что Рауль появился в дверях дома и смотрит прямо на него. Пока Хоакин раздумывал о том, как бы незаметнее ретироваться, Рауль решительно направился к нему.

– Эй, ты чего за мной ходишь?

– Я за тобой не хожу, – соврал Хоакин. Он сам себе показался маленьким мальчиком, который хочет обмануть отца.

Рауль криво ухмыльнулся:

– Ты ведь ее брат? Вы похожи.

Рауль упер руки в бока, всем видом насмехаясь над Хоакином. Брат Авроры рассердился на себя самого из-за того, что его раскрыли, и решил перейти в нападение.

– А даже если и так! Чего тебе от нее нужно?

– А тебя это касается? Ты ей нянька, что ли?

Хоакину было тяжело сохранить самообладание. Что вообразил себе этот нахал? И все же ему удалось спокойно произнести следующую фразу:

– Нет, не нянька, я действительно ее брат. И меня очень даже касается то, что тебе от нее нужно. – Он сглотнул слюну и продолжил: – Я несу за нее ответственность.

– Ответственность… – Снова эта кривая ухмылка. – Аврора тоже так считает? Думаю, она сама может прекрасно со всем справиться. У меня никогда не складывалось впечатление, что ей нужен надсмотрщик. И уж тем более не такой парнишка, как ты.

Хоакин сжал кулаки. Он уже хотел броситься на Рауля, но в последний момент его что-то остановило. Парень обернулся. Рауль проследил за его взглядом и, казалось, был удивлен.

– Отец?

Хоакин остолбенел. Отец? Правильно ли он расслышал? Нет, это совершенно невозможно, чтобы этот полный мужчина с редкими волосами, неожиданно оказавшийся рядом с ними, был отцом Рауля.

Рауль недовольно покачал головой:

– Иди в дом, отец, это дело тебя не касается.

– Разве?

Тучные щеки мужчины подрагивали от любого движения. Глаза были маленькими и заплывшими, как у свиньи. Цвет кожи говорил о том, что мужчина редко выходил на улицу.

– Отец, почему ты не дома?

Мужчина рассмеялся:

– Я наблюдал за вами из окна. И теперь возьму дело в свои руки! Мой любимый сын не добился успеха, а я наконец чувствую в себе силы. Да, вы все и подумать не могли, что я когда-нибудь снова встану на ноги.

– Отец, я всегда хотел, чтобы ты поправился, – спокойно возразил Рауль.

– Неужели ты этого хотел? Разве тебе не нравилось, что я прикован к чертовой койке? Ты всегда убегал, вместо того чтобы мне помогать. – Старый Эррера сплюнул и взглянул в глаза Хоакину: – А ты, Вайнбреннер, знаешь меня?

Хоакин отрицательно помотал головой. Нужно было признать, он смутился.

– Моя фамилия Хофер. Вайнбреннер – это фамилия моей…

Отец Рауля перебил парня, махнув рукой:

– Хофер, Вайнбреннер – все едино. Все вы еще те чертовы подонки. Вы наши враги, вы все… вы все враги…

На какой-то миг показалось, что мужчина не в себе. Хоакин невольно отступил назад.

– Я вообще не знаю ни одного Эррера, – ответил он.

Отец Рауля быстро подскочил к нему, намного быстрее, чем Хоакин мог ожидать от столь грузного человека. Он был так близко, что Хоакин чувствовал его зловонное дыхание. Парень попятился назад, но за спиной была стена.

– Да, Эррера ты не знаешь, но, может быть, тебе знаком Йорис Брейфогель?

Брейфогель? Хоакин раскрыл от удивления глаза. Конечно, он слышал это имя. Рауль был сыном Брейфогеля?

Он не успел ничего сообразить. Дальше события развивались молниеносно. Йорис Брейфогель приставил к его горлу большой нож, который прятал где-то в одежде. Хоакин ощутил в желудке неприятное чувство, прежде чем его колени подкосились. Казалось, все вокруг движется, как в замедленной съемке. Рауль подошел сбоку и оттолкнул отца. Тот врезался в стену, осел на землю и остался лежать недвижимо.

– Я… эм… – пролепетал Хоакин.

Рауль мельком взглянул на него, выражение его лица было странным. Затем он присел рядом с отцом. Хоакин не мог ни о чем думать.

– С ним все хорошо? – спросил он.

Рауль взглянул вверх, через плечо.

– Почему ты спрашиваешь? Это тебя не касается.

Хоакин скрестил руки на груди. Рауль был прав. Хоакин замялся и тихо произнес:

– Спасибо.

Но Рауль уже отвернулся и склонился над отцом. Хоакин пустился наутек.

Глава восьмая

– Йорис Брейфогель – отец Рауля?

Хоакин кивнул. Аврора ощутила тяжесть в желудке, словно приступ тошноты, который непросто было побороть. На миг она даже зажала рот рукой и отпустила, только когда снова смогла спокойно дышать.