Амандина весело улыбнулась, заметив Аврору.

– Ах, доктор Грирсон всегда так полна энергии, что уже и я чувствую себя намного бодрее! – Амандина немного прошла по коридору, потом обернулась. – Приятного тебе вечера, Аврора! Нам действительно очень повезло, что у доктора Грирсон есть время нас принимать, правда? Ей приходится очень тяжело.

Аврора кивнула, но уже не могла избавиться от гнетущего душу дурного предчувствия. Сейчас она предстанет перед доктором Грирсон. Она боялась, что преподаватель не посчитает оправданием ее мечтательности такой пустяк, как влюбленность.

Когда девушка с опаской вошла в кабинет, доктор Грирсон стояла у маленького столика в углу комнаты и наливала чай в две чашки.

– Сеньорита Хофер? – спросила она, не оборачиваясь.

– Эм… Да…

– Садитесь, пожалуйста.

Доктор Грирсон подошла к Авроре и протянула ей чашку с чаем, потом взяла свою и села на место. На какое-то время воцарилось неловкое молчание. Авроре стало так не по себе, что она втянула голову в плечи. Доктор Грирсон, очевидно, ничего не заметила. Она смотрела на свою чашку, задумчиво помешивая напиток.

– Сегодня я вдруг подумала о том, – медленно произнесла она наконец, – что как раз прошло двадцать лет с момента, как я стала студенткой университета в Буэнос-Айресе.

– Вот как… – растерянно сказала Аврора.

Конечно, каждый в школе медсестер знал в общих чертах жизненный путь доктора Грирсон: подача заявления на поступление в 1882 году, начало учебы в 1883 году после долгих препирательств – доступ женщинам на факультет был официально не запрещен, но необходимые для поступления курсы латыни можно было окончить только в учреждении, в которое женщины не допускались. Еще во время обучения Грирсон работала помощницей врача в государственной больнице. Это был еще более редкий случай, чем обучение медицине само по себе. Считалось неподобающим, что женщина контактирует с мужским телом, даже если речь шла о такой благородной цели, как лечение. Наконец в 1889 году Грирсон окончила университет, защитив работу в области акушерства, и стала работать в больнице в Сан-Роке. В 1892 году она принимала участие в первой в Аргентине операции кесарева сечения.

Сесилия Грирсон осталась верна акушерству и в этом году основала Национальную медицинскую ассоциацию, в задачу которой входила и подготовка акушерок в Аргентине. К тому же она принимала активное участие в создании эффективной спасательной службы и внедрила использование сигнального колокола, что раньше делали только при пожарах. Не последнюю роль доктор Грирсон сыграла и в лечении детских заболеваний, выделив их в отдельную дисциплину. Таким образом, наряду с курсами первой помощи Аврора и другие молодые медсестры посещали еще курсы по терапии и уходу за пациентами, а также лекции по педиатрии. Неудивительно, что доктор Грирсон была активным участником женского движения и стала сооснователем «Consejo Nacional de las Mujeres» – Аргентинского женского совета, членом Ассоциации университетов Аргентины, Союза аргентинских женщин-академиков. Джон Хофер, отец Авроры, знал ее, потому что доктор Грирсон, как только был основан феминистский центр Социалистической партии Аргентины, вступила в него.

«Доктор Грирсон вышвырнет меня, – снова мелькнуло в голове Авроры. – Она живет ради медицины и науки. Она не поймет, что я так сильно влюбилась, что иногда даже туман в голове».

– Как же звали ту молодую даму, из-за смерти которой вы оказались у меня здесь? – неожиданно спросила доктор, когда Аврора неуверенно взглянула на нее.

Аврора была так ошеломлена, что некоторое время смущенно молчала.

– Эстелла Пессоа, – наконец ответила девушка. – Она была лучшей подругой моей матери.

– Она умерла сразу после родов, если я правильно помню?

– Да.

Аврора опустила голову. Как же все-таки это у нее получается? Двумя простыми фразами доктор Грирсон заставила Аврору вспомнить, для чего она здесь и сколько усилий уже приложила. Девушка услышала, как доктор Грирсон поставила чашку на блюдце.

– Понимаете, сеньорита Хофер, когда я просто не знала, как правильно поступить, или чувствовала себя одинокой, или занималась тем, чем обычно интересовались молодые девушки, я просто в очередной раз вспоминала, что заставило меня выбрать этот путь.

– Вы интересовались еще чем-то, кроме учебы? – выпалила Аврора.

Сесилия Грирсон улыбнулась:

– Я же женщина… Почему нет?

Аврора вздохнула:

– Я и сама думаю о том же, доктор Грирсон, но потом…

Доктор Грирсон подняла руку:

– Иногда правильно говорят, что все стало намного лучше, и это правда. Сейчас много образованных женщин, реформы улучшили наш правовой и политический статус. Где раньше не было школ, ныне много учебных заведений для девушек. Но чему там учат? Писать, читать, основным правилам арифметики, языкам, а прежде всего тому, как стать хорошей женой и матерью.

Аврора снова уставилась на чашку с чаем.

– Как же зовут этого молодого человека? – спросила доктор Грирсон.

– Рауль Эррера, – произнесла Аврора и взглянула на преподавательницу.

– И вы действительно его любите?

– Да.

Доктор Грирсон на какой-то миг замолчала.

– Он вас заслуживает, только если хорошо с вами обращается, сеньорита Хофер. Не забывайте этого никогда.

– Конечно, доктор Грирсон.

– А теперь идите домой. Отдохните, а завтра утром с новыми силами принимайтесь за работу. Я рассчитываю на вас. Вы очень хорошая медсестра.

– Спасибо, доктор Грирсон.

Аврора встала и на негнущихся ногах вышла из кабинета. К сожалению, она не представляла, как и когда сможет выполнить требования доктора Грирсон.


В последующие дни одних воспоминаний о разговоре с доктором Грирсон Авроре хватало для того, чтобы сконцентрироваться на теоретических занятиях и практике в больнице. И хотя она встретилась на прогулке с Раулем (этого она не могла избежать), Аврора вспомнила о своей цели, изучении медицины, и направила мысли в нужное русло.

Однажды вечером, когда она возвращалась из больницы домой, рядом с ней внезапно возник Хоакин. Аврора была очень занята и только теперь, увидев брата, поняла, что уже очень долго толком не разговаривала с ним. В тот миг девушка почувствовала, как соскучилась по брату.

– Хоакин! – Аврора без лишних слов подхватила его под руку. – Откуда ты?

– Я посещал университет. Хочу вскоре начать учиться. Я же собираюсь стать инженером.

– Ах, вот оно что, – Аврора еще крепче обхватила руку брата, – мой маленький братец наконец-то повзрослел!

Он великодушно улыбнулся.

«Мы всегда были близки, – подумала Аврора, – всегда помогали друг другу. Если есть человек, на которого я могу положиться, то это брат…» Не сговариваясь, они зашагали в одном темпе.

– А я тебя видел, – неожиданно произнес Хоакин.

Прошло несколько секунд, прежде чем смысл этих слов дошел до Авроры. И хотя она все поняла, но, чтобы выиграть время, переспросила:

– Где? Что ты имеешь в виду?

– В Трес-де-Фебреро. – Брат помедлил. – С мужчиной.

– Что ты делал в этом парке? – спросила Аврора в ответ.

Она лихорадочно соображала, но не могла посмотреть в глаза брату, лучше было не давать перед ним слабину. У них никогда не было тайн друг от друга, и теперь настало время Хоакину узнать, что это время прошло. Он видел ее вместе с Раулем и понял, что сестра что-то он него скрывает. Аврора видела, что это огорчает его до глубины души. Ей неловко было отвечать ему сейчас, но Аврора никогда не хотела ему врать. А она просто не знала, как рассказать о своей любви.

– Это был Рауль, – ответила она с дрожью в голосе.

Не было смысла больше скрывать это от Хоакина. Когда Аврора только познакомилась с Раулем, она хотела откровенно все рассказать брату, но так и не решилась.

Хоакин нахмурился:

– Какой еще Рауль?

– Рауль Эррера. Мужчина, которого я люблю.

– Да, конечно, – в его голосе слышалась какая-то легкость, которая противоречила выражению его лица. – Этого нельзя было не заметить. Я просто хочу узнать, откуда он родом и как вы с ним познакомились.

Аврора остановилась как вкопанная.

– На большом рынке, – тихо ответила она. – Уже давно.

– И откуда он?

Аврора замялась.

– Я не знаю, – едва слышно ответила сестра.

Хоакин покачал головой. В его голосе явственно слышался упрек.

– Тебе бы стоило об этом знать, сестрица!

Аврора невольно кивнула.

– Да, наверное, мне стоило об этом узнать, – пробормотала она. Она мало знала о Рауле, Хоакин был прав. Она знала слишком мало.

– Это правда! И поскольку ты ничего не знаешь, позабочусь об этом я. – Голос брата прозвучал резко.

Аврора сомневалась, нужно ли это делать, и ухватила брата за руку еще сильнее.

– Пожалуйста, дай мне еще немного времени. Позволь мне самой все узнать, хорошо?

Хоакин кивнул, но потом произнес:

– Но я не буду ждать вечно.


На следующий день, в воскресенье, у Авроры был выходной. Утром она с трудом встала с постели, хотя уже несколько часов просто лежала с открытыми глазами и думала о разговоре с братом.

Ей не нравилось, что у них с братом возникли разногласия, хотя весь вечер они старались вести себя так, словно ничего не произошло. Но на самом деле все было не так. Все изменилось после того, как Хоакин узнал о ее тайне. Он больше не будет, как прежде, человеком, которому Аврора доверяла самые важные вещи.

«Почему я ему, собственно, ничего не рассказывала? Потому что все время понимала: с Раулем что-то не так. Я боялась, что брат мне все выскажет прямо в лицо».

– Ну, уже проснулась? – поддразнила Анна внучку, когда Аврора наконец вышла к столу завтракать (он был накрыт специально для нее). Потом она добавила: – Когда я была еще совсем юной, то в такое время уже давно бывала на ногах.

– Да-да, – ответила Аврора, обрадовавшись, что в шуточном разговоре с бабушкой может забыть о проблемах. Вскоре она совсем позабыла о напряжении, которое висело над ней, словно грозовые тучи. Аврора вздохнула и улыбнулась Анне: – Я знаю, вам тогда приходилось вставать ни свет ни заря, чтобы набрать воды…