София Каспари - Свидание у водопада

Эта мысль понравилась ему. В Росарио слишком много людей таращилось на молодую красивую девушку. Когда-нибудь наверняка эти люди заметят связь между периодически появляющимися объявлениями в газете и красивой Клариссой.

Задумавшись, Роберт взял еще два бокала вина с подноса, который проносили мимо, один дал Клариссе, а из второго сделал большой глоток.

Как же лучше всего это сделать?

Августовским днем, в день годовщины смерти Ксавьера, дон Хорхе бродил, как тень, по большому, внезапно опустевшему дому на эстансии Санта-Ана. Все знали, что, когда он в таком состоянии, лучше ему на глаза не попадаться. Неосторожные работники тут же получали несколько ударов плетью. Вчера одного подростка дон Хорхе едва не забил до смерти. Если мальчик выживет, то на всю жизнь у него останутся шрамы: сильным ударом кнута с металлическими вставками он раскроил ему лицо. День годовщины гибели сына дон Хорхе начал с крепкой порции рома и до сиесты опустошил уже половину бутылки.

Пообедав в одиночестве, но с аппетитом, он завалился вздремнуть. И вот, когда уже начало смеркаться, дон Хорхе снова принялся рассматривать объявления, которые он рассылал в крупнейшие газеты страны «Ла Насьон» и «Ла Пренса». Таким способом он пытался выяснить, где обосновалась его невестка. Дон Хорхе видел свои объявления и в региональных газетах. Но никто не знал, куда подевалась женщина.

«Я хочу видеть ее на виселице…»

Да, он хотел стать свидетелем того, как грубая веревка затянется на бледной шее Клариссы и медленно, очень медленно будет сдавливать горло, пока не вылезут из орбит глаза на ее красивом лице. Он уже даже дерево присмотрел, на котором лично ее повесит. Дон Хорхе представлял, как оставит болтаться несколько дней безжизненное тело Клариссы.

«Конечно, я заставлю ее семейку присутствовать при этом, – подумал он. – И разумеется, перед казнью сообщу Клариссе, что такая же участь ждет ее родителей. Получу ли я удовлетворение от мести, если изведу всю семью Крамер, которая повинна в моем несчастье?»

Дон Хорхе радовался тому, что до сих пор смог держать себя в руках и не сделал им ничего. Он лишь разрушил ранчо Крамеров, а потом предложил им работать на него. Что им еще оставалось делать? Как они смогли бы выжить без его помощи?

Он держал их в кулаке, и это доставляло ему удовольствие. В окрестностях эстансии Санта-Ана люди жили и умирали лишь с его позволения и при его помощи. Они ждали точно так же, как ждал он. Но дон Хорхе решил заполучить Клариссу во что бы то ни стало. Он невольно сжал кулаки еще крепче.

– А когда все кончится, – пробормотал дон Хорхе, – пусть на небесах Господь проявляет милость к преступнице, а на земле я ей судья!

– Когда мы наконец поженимся, Мария? Скажи же! – смеясь, воскликнул Алессандро в очередной раз.

Мария рассмеялась вместе с ним. Нет, его планы ничуть не застали ее врасплох. Влюбленные уже много раз говорили об этом. С тех пор как она познакомилась с Алессандро, она каждый год с нетерпением ждала, когда же вернется ее любимый «голондринас». Мария никогда бы не подумала, что влюбится еще раз, никогда! Но не потому, что она обожала первого мужа. После смерти Луки прошло уже так много лет! Нет, Мария была хорошей матерью, занималась любимым делом. Но ей казалось, что она больше не способна к любви, возникавшей между мужчиной и женщиной.

Тогда, во времена желтой лихорадки, жертвой которой стал Лука, она сама хотела умереть. Только Фабио, ее маленький сын, не позволил ей уйти из жизни. Она жила для него. Какое-то время лишь он радовал ее, помогал переживать каждый новый день.

Мария нахмурилась. Фабио не очень приветствовал ее дружбу с Алессандро. Сын с самого начала не доверял зрелому мужчине. Мария со страхом думала о каждой новой встрече Фабио и Алессандро.

– Мама, ты же не молодая женщина, которой такое неприличное поведение сходит с рук, – сказал ей вчера Фабио, когда она вечером вернулась домой. – Что скажут о нас люди? Ты когда-нибудь думала об этом? Пойдут разговоры, что ты встречаешься с мужчиной, как ветреная девчонка. Тебя ослепила любовь! Они больше не станут ходить к нам в кондитерскую, мы все потеряем…

– Этого человека зовут Алессандро, он хорошо ко мне относится, – серьезно ответила Мария.

Но в душе она была полна неуверенности. Она не могла припомнить, чтобы когда-то так разговаривала с Фабио.

Сын, конечно, не обратил внимания на ее возражение.

– Ты не можешь вести себя как девчонка, мама! Ты уважаемая вдова и к тому же женщина-коммерсант, – последние слова он особо выделил интонацией.

После такого Мария больше не могла сдержаться:

– Мне все равно, Фабио. У меня есть право на счастье. Я слишком долго отказывалась от него. Можешь верить или нет, но я не только вдова, но еще и женщина. Алессандро – первый мужчина, с которым за столько лет я смогла это почувствовать. Я женщина, и я истосковалась по…

– Мама! – резко перебил ее сын.

Мария была рада, что не успела договорить фразу, которая вертелась на языке.

«Я истосковалась по любви».

Именно так. Она истосковалась по любви, по нежности, по теплым словам, по человеку, который всегда будет рядом и готов ради нее на все. Она услышала, как Фабио тихо вздохнул.

– А что будет с кондитерской, мама? – наконец произнес он. – Что станет с тем, что ты так долго создавала? Ты хочешь просто все бросить? Ты действительно готова поступить так неразумно?

Мария пожала плечами:

– Возможно, настало время выбрать новый путь… Фабио, я люблю Алессандро! Я люблю его, пойми наконец. Я ощущаю себя снова по-настоящему счастливой. Разве в моем возрасте запрещено любить? Разве нельзя мечтать о новом, о другом будущем?

– Любовь? Ты в своем уме? – Фабио ошеломленно посмотрел на нее и с сомнением в голосе осторожно добавил: – Ты же не собираешься выйти за него замуж?

Мария набрала побольше воздуха в легкие. Может, настало время открыть все карты?

– В общем-то, – медленно начала она, но быстро передумала и решила подождать, – об этом мы еще не говорили.

Мария, сама того не осознавая, улыбнулась. Фабио побледнел, его следующая фраза говорила о том, что он не верил матери:

– Ты не можешь так поступить, мама! Ты выставишь себя, ты выставишь нас на посмешище перед людьми.

Мария рассмеялась.

– Ах, Фабио, – ответила она, – поверь: на остальных людей я обращу внимание в последнюю очередь. Для этого я уже слишком стара.

– А как же я? – Фабио решился разыграть последний козырь.

Мария ощутила легкую дрожь при воспоминании о том, что она ему сказала: «Ты уже должен заботиться о себе сам. Тебе тридцать лет, ты уже взрослый. Я тебя оберегала долгие годы».

Правильно ли она поступила? Стоило ли так говорить с ним?

Мария снова повернулась к Алессандро. По воскресеньям они опять гуляли вдоль реки. Потом вместе ели эмпанады дома, в ее квартире, пока Фабио работал в кондитерской, и пили кофе, который Алессандро всегда варил сам. Ей нравилось наблюдать за этим процессом: он жарил кофейные зерна, молол их и варил потом самый вкусный кофе на свете. От его элегантных движений у Марии захватывало дух.

Она радовалась, что Бог позволил им встретиться. Любовь Алессандро спасла ее. Она это теперь понимала. После смерти Луки она больше не ощущала себя счастливой. На какой-то момент Мария оторвала взгляд от Алессандро и посмотрела мимо него на море, серебрящееся в вечерних сумерках. И вдруг он встал перед ней на колено и нежно, но крепко взял ее руку в свою.

– Не хочешь ли ты стать моей женой, Мария?

У Марии на глазах выступили слезы. Как девчонка, она уже много раз представляла, как Алессандро будет делать ей предложение. Голос зрелой женщины в душе говорил ей, что она готова к такому вопросу. Но на самом деле вышло все иначе. Она украдкой попыталась смахнуть слезы. Когда она ему отвечала, голос звучал сдавленно:

– Да, Алессандро, я хочу, хочу, хочу, хочу.

Алессандро улыбнулся. Спокойным, нежным движением он надел ей на палец чудесное кольцо из полированного оливкового дерева, которое сам вырезал. И тут Мария не смогла больше сдержаться.

Фабио вздохнул. Нет, Господи, так больше не могло продолжаться! Его мать вела себя как девчонка и этим угрожала разрушить весь бизнес – кондитерское дело. Она, уважаемая вдова, вдруг начала бегать с раскрасневшимися щеками и слушала елейные речи какого-то батрака-оборванца.

Она выставляла себя и его на посмешище! Все знали, что Мария, вдова Луки, работала с утра до ночи в кондитерской, а если нет, то там находился ее сын. Мария сама построила свою жизнь. Сама создала дело и добилась успехов, о которых говорили в итальянской диаспоре Буэнос-Айреса. Ею все восхищались. Почему ей этого было мало?

Им вдвоем больше никто не нужен. Они же были счастливы! Он, Фабио, был доволен жизнью с матерью, которая всегда рассказывала ему истории об отце, которого сын никогда не видел. Фабио знал, что Лука был красивым веселым мужчиной, очень любил Марию. Его отец был героем. Никто не сможет его заменить, тем более такой тип, как Алессандро, который на пять лет моложе матери. Грязный батрак, у которого нет ничего, кроме звонкого смеха. Он беден как церковная мышь!

Он просто вор!

Конечно, мать уже много раз пыталась переубедить Фабио и привлечь на свою сторону. Она молола вздор о том, что Алессандро отправился в Аргентину наудачу, что первые дни по прибытии ему пришлось провести в ночлежке для иммигрантов – грязной, плохо проветриваемой конюшне в центре Буэнос-Айреса, где эмигрантам первые пять дней давали пищу и кров бесплатно. Потом он якобы еще некоторое время жил на улицах под открытым небом, присоединялся к людям, которые искали прибежища в припортовом районе или в парках.

Мать вообще видела слишком много проблем, с которыми пришлось бороться ее Алессандро! Рабочим-эмигрантам в начале девяностых годов нужно было отработать всего лишь две недели, чтобы оплатить возвращение домой! Кто бы еще жаловался? А все остальное время тот прекрасно жил, экономя деньги, чтобы потратить их на родине.