Лиля начала прямо за ноги вытаскивать из кровати сонную Миру, та вяло брыкалась. А потом вдруг сама так и подпрыгнула.

– Анька, полезли в Инет, вдруг там твой Цимес что-то написал, а? – Сон слетел, как не бывало. – Ты же два дня не проверяла почту и сегодня до вечера опять умотаешь.

– Не наседай, – цыкнула Лиля. – Опять хочешь расстроить человека?

– Так, может, наоборот – обрадовать, – смутилась Мира. – Представляешь, если он там! Одумался…

– Угу, откопался, – скривила недоверчивую гримасу Лиля.

Аня слушала перепалку сестер, а потом по привычке полезла в карман и достала свой бессменный талисман. Кто еще подскажет, как поступить, без лишних слов и рассуждений? Волчок катался по ладони, в любой момент готовый решить чужую судьбу, но спросить – стоит ли запускать игрушку, было не у кого.

– Что там у тебя такое? – Мира уставилась на вертушку. – Откуда у тебя дрейдл?

– От бабушки, – Аня показала игрушку сестрам. – Она мне этот волчок еще в детстве подарила. Теперь он мне очень помогает, когда что-то решить не могу.

– Это как? – не поняла Лиля. – Мы такие волчки на Хануку заводим. Ну, в детстве заводили. Сейчас даже Мишка перестал.

– А ты с его помощью гадаешь, что ли? – Мира испытующе глядела на Аню.

– Ну, вроде того, – почему-то засмущалась Аня.

– Нет, гадать – это не кошерно, – отрезала Лиля.

В комнате повисла настороженная тишина. Первой не выдержала Мира.

– Ну, пусть Аня хоть расскажет про это гадание, – протянула она. – Просто, чтобы знать, с чем бороться…

– Не надо со мной бороться, – испугалась Аня, запихивая дрейдл обратно в карман.

Но сестры уже наступали на нее с двух сторон, обещая мир и покой, как только она расскажет про свое гадание. Тогда Аня сдалась. Достала старинную игрушку и начала поворачивать каждой из заветных букв. Конечно, алфавит сестры прекрасно знали. Только вот никогда всерьез не задумывались о значении букв и возможном применении дрейдла.

– Вот смотрите, – говорила Аня. – Я спрашиваю: «Вылезать в аську?» и кручу…

Волчок закружился, буквы сначала пропали, а потом слились в неясный узор – вот-вот одна из них окажется сверху, застынет на упавшем дрейдле. Которая? Коварная Шин преградит путь или же Гимел благосклонно даст согласие? Но вдруг волчок накрыла ладонь.

– Залезай в Интернет, – сухо сказала Лиля. – Сегодня я буду твоим дрейдлом, хорошо? Как-то не по себе становится, когда рядом гадают…

– Ну вот, – расстроилась Мира. – Теперь мы не узнаем, что показал волчок, – но тут же воспрянула духом: – Полезли в аську, сейчас же! А то мне в школу пора.

Лиля достала из сумки небольшой стильный ноутбук и распахнула его перед Аниным носом.

– Вперед, – скомандовала она.

Когда Аня увидела мигающее сообщение от Цимеса, то, кажется, перестала дышать.

«Прости, что не появлялся в Сети. Потом я тебе все объясню. А сейчас, если можно, не сердись. Давай встретимся».

Аня захлопнула крышку ноутбука раньше, чем смогла что-либо понять. Видимо, страх двигал ею. Непреодолимый, иррациональный, но такой сильный, что противостоять ему не было сил.

– Что там? – прыгала кругами Мира. – Пусто?

– Похоже, густо, – пыталась собраться с мыслями Аня.

– Он вернулся? – Лиля была удивлена, отчего выглядела совсем еще девчонкой.

– Хочет встретиться.

– Так договаривайся! – настаивала Мира. – Дай человеку шанс оправдаться.

Но из Ани будто бы разом выкачали все силы: ничегошеньки не хотелось. Только уехать подальше, где нет компьютера и никто не задает нежданных вопросов.

– Сейчас я еду на Мертвое море, разве вы забыли? – выпалила она. – Некогда мне встречи назначать…

Мира явно хотела поспорить, но Лиля что-то зашептала сестре на ухо, оттягивая ее в сторону. Аня смогла разобрать лишь одно слово «упокоится», хотя, вероятно, это было «успокоится». Затем комната опустела. Сестры разошлись по своим делам. Их ждала учеба. У Ани же впереди был целый день отдыха, новых впечатлений и общения с Ильей. Отчего внутри чуть жгло или покалывало…

Машина неслась, подгоняемая ветром. Позади остался Тель-Авив, а вокруг, сколько хватало глаз, распростерлась величественная Иудейская пустыня. Аня прилипла к стеклу, и ей казалось, что автомобиль летит птицей над бескрайними песками. Но вдруг, за холмами, возникли широкие листья финиковых пальм, а дальше – банановые плантации.

– Сейчас пустыня цветет! – За рулем сидела мама Ильи. – Гляди-гляди, такое у нас только раз в году!

Пустыня теперь, и правда, походила на цветастый ковер. Такого Аня и представить не могла. В конце марта, после зимних дождей, земля напилась и теперь тянулась ростками вверх, к нежному весеннему солнцу, которое еще не выжигало, а лишь ласкало сочные травы. Как снежная крошка, по склонам разлетались ромашки. За ними желтели головки цветов, напоминающих лютики. Где-то вздымались вверх крупные стрелы, усыпанные фиалковыми или рыжими цветами. Но больше всего Ане нравились маки! Такие сочные и яркие, будто нарисованные.

– Смотри! Смотри! – Илья толкал Аню в бок.

Он показывал куда-то вверх и даже открыл окно. В небе парила стая птиц: так высоко, что похожи они были на запущенные к облакам бумеранги. Птицы кружили, будто кто-то размешивал воздух невидимой ложкой, и бумеранги плыли, повинуясь течению. Аня загляделась и даже не сразу поняла, что Илья держит руку на ее плече. Непринужденно, будто она лежала там всегда. Вначале стало просто тепло, а потом Аню почему-то бросило в жар. И она подпрыгнула, чуть не врезавшись макушкой в крышу машины. Илья засмеялся своим низким смехом, а потом убрал руку – как не бывало. Но Аня уже не могла спокойно любоваться цветущей пустыней, высоким небом и парящим караваном птиц. Теперь она зачем-то думала о своем плече, которое продолжало гореть, точно раскаленное. А Илья спокойно отсел к другому окну, по виду холодный, как камень.

– Скоро уже увидим Мертвое море, – сообщила Алла. – Ты знаешь, почему его так называют?

– Оно… того… не живое, – запиналась Аня. – Ну, никто в нем не живет.

– На иврите это «море соли», – сказал Илья. – В таком попробуй, выживи. Представь, если в ванне развести три мешка соли!

– Попробуй размешай, – прикинула Аня. – Не растворится, думаю.

– Вот-вот, – снова смеялся Илья. – Даже если разведешь, все равно не так солено выйдет.

Аня почему-то поморщилась, во рту стало кисло. И тут с одной стороны дороги потянулась вода! Вроде обычная, голубая. А то казалось, что из-за соли она может стать белой и ледяной от жесткости.

– А еще знаешь что? – не унимался Илья. – Вот мы едем, а над нами сейчас больше воздуха, чем над всей остальной землей.

– Как это? – у Ильи все время выходило заставить Аню чувствовать себя неловко.

Она невольно посмотрела в небо – но и там все было вполне обыкновенно.

– А так это! – Илья чувствовал себя настоящим гуру. – Мы сейчас находимся в самом низком месте на всей земле. Значит, над нами небо толще, чем где бы то ни было.

Аня попыталась представить толстое небо. И как оно давит сверху. Но вокруг было солнечно, легко, и совершенно не ощущалось, будто ты находишься в «низком» месте.

– Место уникальное! – бросила через плечо Илюшина мама. – Вот только высыхает наше Мертвое море. Так что, Анют, запоминай, пока есть такая возможность. Потом внукам будешь рассказывать, что в своей жизни повидала.

– Что, совсем высыхает? – Аня глядела на воду.

– На метр каждый год, – кивнул Илья. – Ученые пока не придумали, как сохранить это чудо света.

Очень странно смотреть на что-то исчезающее. Похоже на фильмы о динозаврах – вроде вот они перед тобой, как живые, хотя давно уже мертвые. Так и это Мертвое, но еще живое море будто шептало что-то о времени, о том, как быстро настоящее становится прошлым – метр за метром…

– А вот и фабрика! – Алла припарковала машину.

Под ногами заскрипел песок, здесь было необычайно тепло, наверное, все двадцать пять градусов, если не больше. Светлое здание с широкой стеклянной витриной и крупными буквами АHAVA будто бы разлеглось на берегу, чтобы подставить солнцу свои белые стены для загара. А внутри шла работа: каждый посетитель мог наблюдать за тем, как изготовляют кремы с Мертвого моря. За стеклом, у всех на виду, какие-то аппараты и конвейеры работали, передвигались, скрежетали: они тянули на длинных лентах баночки и тюбики, сортировали, разливали в них чудодейственные средства. Эти кремы омолаживали, увлажняли, очищали, стирали прочь морщины, расщепляли жиры. Множество чудодейственных склянок, которые ценились во всем мире.

– Купим какой-нибудь крем? – у Ани разбегались глаза. – Маме в подарок, а еще бабушке!

– Только не здесь, – шепнула Алла. – Тут баснословные цены.

Аня посмотрела на яркие плакаты – все они обещали скидки, акции и смешную плату.

Но Илюшина мама лишь махнула рукой, мол, не верь глазам своим.

– В супермаркете в Тель-Авиве купишь то же самое в два раза дешевле, – Илья схватил Аню за руку и вывел на улицу.

Это вышло у него так просто, будто он всю жизнь водил Аню за ручку, точно младшую сестру. Перед ними застыло Мертвое море. Вода казалась густой, будто кисель.

– А теперь купаться! – Алла уже стягивала через голову легкое платье. – Эти ощущения не передать…

– Ане нельзя в воду! – вдруг строго сказал Илья. – Мама, ты что, забыла, сколько ей лет?

– А что, до шестнадцати здесь нельзя купаться? – испугалась Аня.

– Ни в коем случае! – Илья уже стянул футболку.

– Да что ты такое говоришь? – удивлялась его мама.

– Ну как же, – Илья смотрел на нее с видом профессора. – Что гиды всегда твердят на экскурсиях к Мертвому морю? – он будто ждал ответа, но потом сам продолжил: – Полчаса в соленых водах омолаживают организм на десять лет! Ты хочешь вернуть в город пятилетнего ребенка?

Илья все еще хмурил брови, но подбородок уже практически трясся от еле сдерживаемого смеха. И вот уже они вместе с матерью хохотали, скидывая остатки одежды прямо на песок. Аня же почему-то представила себя пятилетнюю в раздельном купальнике, который тут же перестанет предательски врезаться в бока. И даже немного позавидовала беспечным детям, которым не надо следить за лишним весом и волноваться, как они будут выглядеть на пляже. Илья, как назло, уставился на нее, не делая и шага в сторону моря.