— Роберта, чем я могу помочь?

— Если хотите, испеките для него то печенье, которым вы угощали нас на Рождество. Оно ему понравилось.

На следующее утро я подъехала к их дому с коробкой печенья. Я чувствовала себя неуютно. Протянув ему печенье, я спросила, как его здоровье. Он был мертвенно бледен. Он сидел в кресле перед телевизором с дистанционным управлением на коленях. Когда я вошла, он выключил телевизор.

— Здоровья у меня нет, — сказал он. — Но этого надо было ожидать. Ваше печенье очень вкусное. Скажу по секрету, Берте оно понравилось не меньше, чем мне.

— У вас хороший аппетит? — спросила я.

— Не жалуюсь, Джеки, честное слово. Джеки, вы еще так молоды, не беспокойтесь обо мне. С помощью телевизора я убедился, что будущее светло и прекрасно. Берта говорила, что она пошла в школу права, потому что ей больше ничего другого не оставалось. Я думаю, она имела в виду то, что по телевизору слишком ясно и понятно обо всем растолкуют…

Нельзя было задерживаться долго — очевидно, разговор давался Гарри с трудом. Я нагнулась, поцеловала его в лоб и сказала:

— До свиданья, Гарри.

— Пока, — сказал он. — Еще увидимся.

На миг я остановилась. Я поняла, что он хотел сказать то, что мы оба знали — дни его сочтены. На глазах у меня выступили слезы и я спросила:

— Гарри, Роберта говорила вам, что у меня был сын? Что он умер?

— Да, конечно. Ужасно было услышать это. Но вы молодец, Джеки, нет ничего хуже, чем потерять ребенка.

— Гарри, ведь вы встретитесь с ним, правда?

— Обязательно, Джеки. И я скажу ему, что он может гордиться вами.

Несмотря на рыдания, которыми сопровождалось мое возвращение в контору, я не могла не почувствовать облегчения от сознания, что, возможно, Уортон, Шеффи и Гарри вместе отправятся на рыбалку где-то на небесах и что Шеффи будет хорошо и спокойно с ними.

В свидетельстве о смерти Гарри доктор Хайнс записал: «паралич сердца». Если у кого-то и были какие-то сомнения относительно найденных таблеток или о возможном уговоре между Гарри и Робертой, никто не высказал их вслух. Мы проводили Гарри так же, как незадолго перед тем проводили Уортона. Было много слез, воспоминаний, объятий.

— Город стал другим, — сказал Бодж, вытирая глаза платком.

Насколько мне известно, в эту зиму никто ничего не слышал о Томе Уоле.

Глава шестнадцатая

Как ни строга была Роберта, но кончина Гарри смягчила и ее нрав. Кроме того, мы сблизились с ней — нам обеим пришлось потерять самое дорогое, что у нас было, и остаться в одиночестве. Она говорила, как тихо, спокойно стало дома после ухода «старого пердуна», что она не знает, чем ей себя занять, что делать с ягнятами — был бы жив Уортон, он бы помог. Но она по-прежнему работала в полную силу, что отличало всех моих новых друзей.

Я наконец перестала таить про себя свое прошлое. Мне хотелось, чтобы люди, отнесшиеся ко мне доброжелательно, знали о моей утрате.

Тем временем зима противилась приходу весны. Кое-где уже проклюнулись почки, но неожиданно обрушивался снег. Я решила оклеить стены обоями и заказать новые занавески. Для этой цели лучше всего подходил маленький магазинчик, принадлежавший Бесси Уинтерс.

Зимой я почти ничего не делала по дому. За исключением покупки пары картин, двуспальной кровати для гостевой комнаты и кое-каких мелочей, мой план обновления своего жилища не сдвинулся с места. Но я хотела застеклить веранду, под которую собиралась перестроить заднее крыльцо. Правда, мне было тяжело приглашать еще одного плотника, вот я и ограничилась наведением внешнего лоска.

Я ходила среди выставленных образцов, но окончательного решения принять не могла. У меня была вырезка из журнала с изображением спальни, которая, как мне казалось, отвечала моим требованиям.

— Бесси, не могли бы вы помочь мне, — сказала я.

— Конечно. Только для этого мне нужно взглянуть на вашу комнату, учесть освещение и все прочее. Тогда я скажу вам свое мнение.

— Замечательно, — ответила я. Бесси Уинтерс оказалась очень внимательной и деловитой. У нее была всего одна помощница — ее дочь Сара. Они с мужем и детьми поселились в Коульмене несколько лет назад. Боб, занимавшийся кредитами и займами, был в постоянных разъездах, поэтому собственное скромное дело спасало Бесси от скуки и одиночества.

После того, как она осмотрела мой дом, дала мне дельные рекомендации и я выбрала то, что хотела, я пригласила ее выпить чашечку кофе и поговорить о том, о сем. Город, дети, школьные проблемы, работа ее мужа и моя, а также многое другое — быстро сделали нас добрыми знакомыми. Когда на следующее утро я приехала к ней, чтобы выполнить все формальности, связанные с моим заказом, мне пришло в голову, что она обязательно должна быть в курсе одного дела.

— Бесси, вы наверняка должны помнить одну художницу, жившую здесь года два назад. Кажется, ее звали Айлин?

Лицо Бесси мгновенно потемнело, и в глазах вспыхнуло негодование.

— Элен Бруссар, — поправила она. — Она была моей компаньонкой.

— О, — замялась я, не ожидая такой реакции. Отношения между ними явно не сложились. — Куда она уехала, вы не знаете?

— Не имею ни малейшего представления, — ответила Бесси мрачно. — Она мне не доложилась.

Я поняла, что лучше не продолжать дальнейшие расспросы. В тот раз я так и поступила, всячески укоряя себя за неуемное любопытство. Когда один из моих заказов был выполнен и жалюзи были готовы, Бесси предложила нам вместе завезти их ко мне после того, как она закроет магазин. Поскольку имя ее бывшей компаньонки больше не упоминалось, вид у нее был весьма приветливый. Она даже предложила помочь мне и сразу же установить новые жалюзи на место старых, но я сказала, что и сама с этим справлюсь. Я пригласила ее выпить стакан вина и, хотя у меня не было заранее обдуманного плана, после нескольких глотков проклятый вопрос сам собой сорвался с моих губ.

— Надеюсь, это не слишком большая наглость с моей стороны, но вы так неожиданно отнеслись к моему вопросу об Элен Бруссар…

— Это имя могло сделать гораздо больше, Джеки. Мы расстались врагами, и, если бы я знала, где она, я добилась бы, чтобы ее арестовали.

— Было что-нибудь, касающееся вас лично? Может быть, вам тяжело говорить об этом?

— Да нет, не тяжело, просто я слишком на нее сердита. Но почему вы ею так интересуетесь?

— Конечно, это не просто любопытство. Просто осенью у меня было несколько свиданий с Томом Уолом и он как-то говорил мне о ней. У меня создалось впечатление, что их связывали близкие отношения и он тяжело переживал ее отъезд.

— Бедный Том, естественно, он переживал. Неожиданно выяснилось, что она — воровка и лгунья. Она исчезла среди ночи и забрала с собой все деньги с нашего общего счета.

Бесси Уинтерс жила в Коульмене менее года, потихоньку занимаясь внутренней отделкой своего дома, когда в городе появилась Элен Бруссар и стала выполнять заказы того же профиля. Так они и познакомились — Бесси приехала к ней за кое-какими материалами.

— Она была очень внимательна и не жалела своего времени. Хотя я кое с кем и встречалась здесь, у меня мало было друзей в то время. Кроме помощи школе и хождения по магазинам у меня не было другого занятия, как благоустройство собственного жилища. Когда мы жили в Ричмонде, я уже втайне мечтала открыть свое дело.

Мы быстро сблизились с Элен. Неделями мы бывали неразлучны — по-моему, мы обе истосковались по дружбе. Потом мы начали думать о том, чтобы начать общее дело. Нам обеим пришлось рисковать своими деньгами, и мы сошлись на том, что и ее дом, и мой должны быть выполнены в таком стиле, в котором мы собирались работать. Поэтому, пока у нас не было своего магазина, мы держали все образцы, книги и квитанции у нее.

Постепенно у нас появились первые заказчики. Разумеется, нам приходилось занимать деньги, и Боб нам всячески содействовал. Естественно, в тот первый год ни она, ни я не получили от нашего предприятия никакого дохода.

Через год после того, как они открыли магазин, Элен начала встречаться с Томом, и Бесси очень радовалась за нее. Тем более, что Том охотно выполнял разную плотницкую работу для магазина и заказчиков.

— До того, как она исчезла, я не сознавала, что, в общем-то, ничего о ней не знаю. Я думала, что ее семья живет в Милуоки, но там мы не смогли разыскать никаких следов. Я думала, что с Томом их связывают серьезные отношения, но потом я узнала, что они перестали встречаться за несколько недель до ее отъезда. Мы начали спорить с ней о таких вещах, как расходы на клиентов и оптовиков — она говорила, что ее доход недостаточен. Я могла жить на жалованье мужа, а она — нет. По моим расчетам, за первый год работы магазина каждая из нас получила по двенадцать тысяч долларов чистой прибыли, но я могла откладывать эти деньги, а ей приходилось на них жить. Она становилась все более раздражительной и нетерпимой.

— Она говорила, что вложила в наше дело все свои средства, но теперь ей надо вернуться в Милуоки и работать там. Кажется, я спросила ее, почему она не может быть счастлива с Томом здесь, в Коульмене, но она сразу возразила мне, что, хотя Том и нравится ей, она не собирается связывать с ним своего будущего. Она просила меня никому не рассказывать о ее отношениях с Томом и говорила, что время от времени будет давать мне о себе знать. Еще она сказала, что отказывается от своей половины в деле, но не требует немедленного возвращения своей доли, если у нее будет возможность пользоваться небольшой частью суммы, находящейся на банковском счету: ведь ей необходим начальный капитал.

Потом она собрала вещи и сообщила клиентам, что перебирается в Милуоки, где будет теперь работать.

Она наняла грузовик, который должен был отбуксировать ее небольшой автомобиль. Она сама сидела за рулем — точно таким же образом она появилась и в Коульмене. С погрузкой ей помогали друзья и точно также друзья должны были встречать ее на другом конце пути и помочь с разгрузкой. Единственной неприятностью было то, что по дороге она сняла все деньги с банковского счета и не заплатила за аренду своего дома. Более половины всех денег составляли депозитные вклады клиентов. Нанятый грузовик вернулся пустым, но не в Милуоки, а в Де-Мойн. И нанимала его не Элен Бруссар, а некий человек по фамилии Кайл.