Сильный порыв ветра ударил князя в спину, полы его накидки забились, словно крылья птицы, как будто стремясь унести Олега через Золотой Рог к неприступным стенам Царьграда. За заливом даже во мраке можно было разглядеть скопище судов в укрепленных пристанях Золотого Рога. Или это ему только мерещится? Что можно увидеть в такой тьме? Сейчас ведь новолуние, ночи темные– темные. И ветреные. Вон какой нынче ветер поднялся.

Князь ощутил рядом чье– то присутствие, резко повернулся, схватившись за рукоять меча.

– Ты? Ну и повадки у тебя! Подкрадываешься так, что и звука не слышно. Не зря тебя Рысью называют.

Это был его сотенный Стемид. Один из лучших воевод, а еще ватажник отчаянных головорезов, каких сам отбирал в отряд. Сейчас Стемид Рысь молча стоял в темноте позади князя, но Олег знал, что у того на уме. Сказал спокойно:

– Маяться прекрати. Знаю, что жена тебе давно перстень прислала, знаю и то, как ты тревожишься за нее. Но ей ничего не угрожает. А то, что не вывели ее сразу… На все воля богов. Фока, как и предполагалось, отправил упредить твою княжну древлянина Силу. Кто же знал, что Силу прибьют в уличной потасовке? Случайность. Ты воин, знаешь: всякое бывает, когда война. А тут просто грабители, уличная драка… Фока про это вызнал поздно, когда уже сам покинул город. Ты не должен злиться на него, Стемид.

– Я на всех злюсь, – негромко ответил Рысь. – На Фоку, на тебя, княже, а пуще всего на себя самого. Ведь в руках она у меня была, у самого сердца… а я упустил ее. Увез бы тогда…

– Угомонись. Вспомни, как мы плыли, какой шторм выдержали, вспомни, скольких смыло волной. Может, ты ее от гибели спас, оставив в Царьграде. Ну что ей может тут угрожать, когда она в самом Палатии обитает?

Новый порыв ветра унес глубокий вздох Стемы. В полумраке его фигура едва угадывалась: роста не больше среднего, но крепкий, как дубок, на плечи накинута светлая шкура с надетой на голову рысьей личиной. Этот парень стал одним из лучших витязей в войске Олега, да и его отряд один из лучших. Они единственные в первые дни сумели взобраться на стену Царьграда у ворот Региума, и если бы иные были столь же скоры, если бы поспешили следом за головорезами Стемида до того, как ромеи прислали защитникам подкрепление, не пришлось бы «рысятам» отступать. Возможно, они бы и тогда с лету проникли в город, открыли ворота до того, как схоларии вынудили их отступить под градом стрел и копий. Стемка, помнится, как бешеный был; янтарный перстенек Светорады ему ведь уже передали, вот он и рвался освободить свою княжну. Кругом люди гибли, а этому хоть бы что. Но наскок был все одно обречен. Стемкиному десятнику Глобу пришлось оглушить старшого по голове, унести от беды подальше, не то бы сгинул не за лыковый лапоть удалой витязь.

– Послушай меня, парень. – Князь положил руку на плечо Стемида. – Я всегда знал, что Светорада Смоленская не станет женой Игоря. Даже когда сам сватал ее в Смоленске. Виделось мне, поверь… Как все выйдет, не ведал, зато знал иное: ты со Светорадой будешь. Ну и… Я ведь простил тебя тогда, да и Игорю никогда о твоей дерзости не сказывал. Зачем? Все равно вы будете вместе, верь мне.

– Ну, это уж как боги святы! – злым свистящим шепотом отозвался Стема. Он повернулся к Олегу. – Дозволь, княже, снова попробовать. Светорада ведь там одна… А мое сердце чует беду. Дай нам пробраться в Палатий, разыщу ее, спасу, украду.

– Нет. И ее выдашь, и на себя погибель накличешь, всполошив ромеев. Они как будто уже привыкли, что мы тут станом, а потому не ведают, что делается в Сики. Мы же… Да ты сам знаешь. Идем, надо узнать, что и как там у наших.

Они оба повернулись в сторону разоренного Сики. Это предместье было почти полностью разрушено, часть жителей разбежалась, часть была взята в плен. И теперь здесь вовсю хозяйничали русы. Этой ночью в Сики было неспокойно. Даже сквозь свист и завывания ветра долетали голоса, удары топоров, стук дерева, скрежет железа. Из полутьмы возник высокий силуэт в рогатом шлеме. Германец Карл. Олег спросил у него, как все складывается, не подвела ли выучка таскать суда волоком по суше? Карл хмыкнул, сам дивясь тому, что происходит, но ответил, что все ладком получается. Этот германец довольно неплохо говорил на славянском, его иноземный выговор вполне можно было разобрать. Тогда Олег приказал, чтобы уставшие после перетаскивания судов люди пошли отдохнуть до рассвета. Но как только заря– заряница станет пробуждаться, как бросит первый отсвет на небо, пусть все будут на ногах.

Простых воинов отпустили на покой, а воеводы собрались на последний перед штурмом совет. Сидели в полуразрушенном атриуме какого– то богатого дома, разговаривали. Тут были все советники князя Олега: германец Карл, рыжий ярл Фарлаф, хорошо знавший ромеев и не единожды бывавший тут, витязь Рулав, мудрый волхв Веремуд, а также брат княжны Светорады – горячий Ингельд. Все собрались – и главари ватаг, и воеводы. Возбужденные предстоящей операцией, они горячо и страстно обсуждали то, что уже удалось сделать, обдумывали детали намеченных действий.

– Это сразит и напугает ромеев, – подбоченясь, говорил витязь Рулав. – Они за своими морями и стенами схоронились, но что можно сделать против ветра? А боги нам словно в помощь этот ветер послали. Вот я и советую паруса на струги поставить. Ромеи увидят и решат, что корабли у нас даже посуху ходят под парусами. Если уж кровь своих погубленных людей их не смиряет, то что супротив такого неслыханного волховства они смогут?

Олег и сам не помнил, когда ему в голову пришла мысль перетащить суда в Золотой Рог посуху. Прорваться сквозь заградительную цепь вряд ли бы удалось, а вот перетащить корабли к воде через захваченные земли предместья Сики вполне возможно, особенно на побережье, где земля понижается у моря. У русов был опыт перетягивать корабли через днепровские пороги, была сноровка и у варягов переносить свои драккары через мели, а словене по пути к Днепру не единожды таскали ладьи от одной реки к другой. Вот и сейчас было решено передвинуть суда в бухту Золотой Рог. И уже несколько ночей, чтобы не привлекать внимания ромеев в столице, русы, варяги и все участвовавшие в походе племенные люди тащили суда с моря, для лучшего скольжения смазав жиром днища и катки, с помощью которых волокли их. Пока они прятали струги за разрушенными строениями, но рассчитывали подналечь и потянуть корабли по низинному берегу предместья Сики, так чтобы весь флот вошел в залив. Причем с поднятыми парусами, надутыми ветром. Со стен Царьграда осажденные увидят, как движется под парусами русский флот. А там, за Золотым Рогом, городские стены не так могучи, да и не ожидают ромеи, что находники прорвутся в их бухту.

– Не выйдет, – вдруг раздался голос Стемы.

Все повернулись к нему. Он стоял у дверного проема, опершись о косяк и скрестив на груди сильные руки. Голова была опущена, лицо прикрывала оскаленная личина рыси. Но вот Стемид поднял голову, оглядел ярко– синими глазами возмущенные лица собравшихся и смело шагнул вперед. Сел прямо на пол между ними, обхватил рукой одно колено.

– Ну, допустим, увидят ромеи русские суда, поразятся, как ветер и по земле наши насады гонит под парусами. И что? Ну напугаются, кинутся молить своего распятого Бога. И что же, оставят стены нам просто так? Они столько держались, а тут просто в штаны наложат и поспешат на переговоры? Нет, не думаю.

– Ты просто бесишься от бессилия, Стемид! – сердито выкрикнул Карл. – То, что мы сделаем, мир еще не видел.

– У ромеев тоже есть немало такого, чего мир не видел. Их чудесами не удивишь.

– Да мы таким способом в Рог ворвемся! – Рыжий Фарлаф даже подскочил, зазвенев подвесками, вплетенными в его длинные косы. – Если окажемся в их гаванях, нам достанутся склады с товарами, корабли.

– Разве они не смогут отдать нам гавани, но не впустить в город? И что тогда? Опять осада? Мы и в Пропонтиде под их стенами хаживали, а крепостные стены так и не осилили.

Олег молча наблюдал за спорщиками. Ему было приятно, что большинство воевод не сомневаются в успехе, но и в том, что говорил Стемка, был свой резон. Поэтому князь поднял руку, призывая всех к тишине, даже гаркнул, когда распаленные спорщики не сразу угомонились. Посмотрел на Стемида.

– Осторожность никогда не во вред, а когда осторожность проявляет столь прославленный витязь, то наверняка ему есть что нам предложить. Не из простого же страха он пытается отговорить нас от задуманного.

– А я и не собираюсь отговаривать, пресветлый князь. Конечно же, надо, чтобы струги пошли на Царьград посуху, надо изумить и напугать ромеев. А еще надо их отвлечь. Пусть они только и делают, что глазеют на наше диво, а мы пока… – Он перевел дыхание, скинул с головы свою рысью личину и отбросил со лба длинный чуб. – Пока ромеи будут глазеть на нас, пока не опомнятся, мы, пользуясь их замешательством, захватим участок стены. Нужно только отвлечь их, а мои люди… или еще чьи– то, если будет желание… взберутся на стену Царьграда, ворвутся вовнутрь, а там, может, мы либо пробьемся к воротам гаваней и постараемся их отворить, либо просто удержим за собой часть стены и спустим вниз лестницы для подоспевших воинов. Разве это не способ проникнуть в неприступный Царьград?

Наступила относительная тишина, только ветер по– прежнему налетал порывами, свистел в арках, развевал огонь факелов.

Наконец Олег вымолвил:

– Расскажи, как думаешь сделать это. Но учти, просто так я не дам тебе сложить буйну голову. Уже слишком много наших воинов полегло.

Стема стал объяснять. Говорил, что все это время он внимательно разглядывал цареградские стены за заливом, отметил, что здесь они не высятся прямо из воды, как в Пропонтиде, а отступают на некоторое расстояние, обнажая узкую полоску суши. И если под покровом темноты несколько смельчаков тихо переплывут залив и обоснуются на этой полосе под стеной… Стема присмотрел место, где можно будет затаиться, есть там такой участок в укреплениях, в стороне от скопившихся в заливе судов, подле Платейских ворот, где в морскую стену упираются строения старой городской стены Константина.[164] Когда стеной Константина перестали пользоваться, Платейские ворота замуровали, причем сверху надстроили дополнительные укрепления, под которыми образовалось нечто вроде укрытия с каменным навесом. Вот под ним– то вполне может поместиться небольшой отряд, который отсидится до рассвета. И когда ромеи будут отвлечены видом идущего посуху под парусами русского флота, «рысята» Стемы, улучив момент, взберутся на укрепления и захватят этот участок стены.