— Что значит — почему? Хочу поесть на халяву! И в четыре руки мы быстрее что-нибудь сделаем, или ты хочешь дождаться, когда и у меня в животе заурчит?

Я начала готовить, он помогал, довольно быстро мы приготовили сносный ужин и сели есть. Сначала молчали, потом Стас пустил пробный шар:

— Смотри, как у нас вместе хорошо получается. Я промолчала. Тогда он зашел с другого бока:

— Неужели ты так и не скажешь ему?

Поняла я не сразу, а когда поняла, ответила твердо:

— Нет, не скажу.

— Он женат? Или просто не любит детей и разозлится, если узнает?

— Да, он женат, детей очень любит и был бы на седьмом небе от счастья, если бы узнал, но не узнает, надеюсь, никогда.

— Ты так ему мстишь.

— Я понимаю ход твоих мыслей, но нет здесь никакой мести. Я очень прошу тебя, не копайся в этом, и вообще в моей жизни нет ничего стандартного, традиционного, если уж я влипаю, то влипаю на всю катушку. Все, что ты можешь сделать, — это убрести к себе за стенку, хвост можешь не поджимать.

— Да ладно, подожди ты, уйду я когда-нибудь, время-то еще детское! Ты же не ложишься спать в семь часов? Я уйду, и что ты будешь делать, телевизор смотреть? Это банально и скучно. А я хочу предложить тебе что-то более интересное, с перспективой и не банальное. Слушаешь? Нет, ты не так слушай, ты открой глаза пошире и развесь уши. Короче, Ась, хватит ломаться, выходи за меня замуж, там все и обсудим: где поставить кроватку и как назвать ребенка.

— Ты что, издеваешься надо мной?! Да я…

— Ася, Ася! Тебе вредно волноваться. Поясняю для непонятливых. Я вовсе над тобой не издеваюсь, а зову замуж, и уверяю тебя, может, это не самое лучшее, но и не самое худшее, что может случиться с тобой. Я человек не такой уж плохой, веселый, общительный, ем не больше чем средних размеров слон. Так что выходи за меня и не думай, я твой счастливый лотерейный билет!

Мы проговорили с ним еще больше часа, ни до чего не договорились, я разозлилась и выгнала его. На следующий день, перед работой, он звонил мне в дверь, но я не открыла. Вечером опять раздался звонок в дверь, очень длинный и только один. Мне стало любопытно, я подкралась к двери и посмотрела в глазок — никого. Слегка приоткрыла дверь, ожидая, что Стас откуда-нибудь выскочит, не выскочил, тогда я открыла пошире. Перед моей дверью на коврике сидели три плюшевых крокодила и смотрели на меня, все три разные! Хотела закрыть дверь и оставить их на коврике, но не смогла. Схватив в охапку, я отнесла игрушки на диван в гостиной, а когда вернулась, чтобы закрыть дверь, оцепенела от ужаса. Мало того, что в коридоре стоял Стас, так еще и Пестова принесла нелегкая, выбрал момент для визита! Я криво улыбнулась, поздоровалась и пригласила обоих пройти в гостиную, совсем забыв про плюшевый зверинец. Мужчины расселись по креслам, а я села на диван, рядом с крокодилами. Стас смотрел с интересом, Пестов же был раздражен и не скрывал этого. Я спохватилась и познакомила их, рук они друг другу пожимать не стали, ограничились кивком. Пестов угрюмо начал:

— Ася! Я просил тебя не выключать телефон. Целый день не могу дозвониться! Я же волнуюсь! И что у тебя тут за зверинец, ты стала увлекаться игрушками?

Я судорожно вспомнила, куда сунула телефон, в последние два дня я вообще о нем забыла, вопрос об игрушках не сразу дошел до меня, пока Пестов в раздражении не стукнул ближайшего к нему зверя, от чего тот свалился.

Стас подошел, посадил игрушку на место и, ослепительно улыбаясь, сказал:

— Это я демонстрирую Асе, какой из меня выйдет замечательный отец!

— А что, уже стоит вопрос о ребенке? — быстро спросил Пестов, поворачиваясь ко мне.

Мне немедленно захотелось провалиться вниз до первого этажа. Я только облизала губы, готовясь к ответу, Стас опять вылез:

— Нет, конечно, что вы! Но встанет, как только она выйдет за меня замуж.

Пестов, по-моему, заподозрил, что Стас валяет перед ним ваньку. Сердито оглядев нас, он сказал:

— Выходишь ты замуж или нет, но телефон не отключай!

Я успела еще спросить о Маринке, но он махнул рукой:

— В бегах! — и ушел, сгорбившись.

ЭПИЛОГ

У Стаса оказалась бульдожья хватка, не знаю, что он нашел во мне такого привлекательного, но только вцепился, не отцепишь! Сражалась я с ним, сражалась, а потом спросила себя: а что я, собственно, делаю? Ведь он мне нравится, больше того — я люблю его. То, что он предлагает, — это лучший выход из ситуации. Он знает, что ребенок не от него, так что я его не обманываю. Через месяц мы поженились. Свадьбы не делали, церемония была самая простая. Мать Стаса умерла несколько лет назад, отец жил в Новосибирске, сына поздравил телеграммой, со мной разговаривал по телефону. Мне он понравился, человек явно неглупый и энергичный. Я узнала, что Стас полковник ФСБ, но он успокоил меня, сказав, что уже несколько лет оперативной работой не занимается, трудится в аналитическом отделе. А отец его генерал в ГРУ. Я поняла, что вошла в семью сплошных разведчиков, и на всякий случай поинтересовалась, кем была его мать. Стас улыбнулся:

— Домохозяйкой.

Я вздохнула с облегчением, но, блеснув лукавым глазом, он пояснил с невинным видом:

— Это после замужества, а раньше мама была переводчицей в штабе, пять языков знала.

Я даже не нашлась, что на это сказать.

С Наташей мы перезваниваемся, иногда встречаемся. Сначала я чаще бывала у нее, но вскоре после моего замужества вышла замуж и она, что было совершенно неожиданно для всех нас. По иронии судьбы второго мужа Наташи тоже звали Сергеем. Я стала крестной матерью Наташиной дочки Сашеньки, а крестным отцом — Борис, таким образом мы с ним покумились. После крестин мы поехали к Наташе домой, вскоре приехали Пестовы, а чуть позже и Нора. Стас приехал последним, привез цветы, очень красивую куклу и комплект детской одежды. Нора подарила племяннице маленький золотой медальон. Я видела, с какой гримасой Наташа потом сунула этот медальон в ящик комода. Меня интересовал Сергей второй и как ее муж, и на предмет отцовства. По нему ничего понять было нельзя, Наташа молчала, а я не спрашивала, у меня и самой есть секреты, мне ли выведывать чужие? Какой он человек, так быстро не определить, вежлив, воспитан, какой-то научный работник, суховат несколько, но, может, именно это и привлекло Наташу?

У меня родился сын, я назвала его Денисом. Мальчик был крупный и спокойный. Я радовалась, что он здоров, ведь выносить и родить непросто, когда рожаешь в тридцать лет впервые. Денис пересидел во мне две недели. Стасу запоздание с родами дало надежду, что, может быть, это его ребенок, и он осторожно спросил об этом меня. Вместо ответа, я предложила провести экспертизу, так называемый тест на отцовство, когда ребенок чуть окрепнет, но он отказался.

— Не стоило задавать этот глупый вопрос. Я собираюсь любить мальчишку независимо от того, чьи гены он унаследовал, да я уже его люблю, он такой славный!

Стас постепенно выудил из меня всю историю моей жизни; единственное, чего он никогда не спрашивал, — это кто отец Дениса. Наверно, догадался, но подтверждения догадки не искал. Денису уже два года с небольшим, и за это время много чего произошло.

Перед замужеством я занялась комнатой Ульяны, решив сделать из нее детскую. Разбирая вещи, наткнулась на коробку с останками куклы, перебрала их еще раз и, не найдя, что тут можно сделать, решила отнести на помойку. Комок тряпок, составляющий «мозги» куклы, опять выпал у меня из рук. Это уже третий раз, вряд ли случайно. Подсмеиваясь над своей суеверностью, развернула слежавшиеся за десятилетия тряпки, сняла два слоя и нашла маленький замшевый мешочек, с трудом открыла его и вытряхнула на стол свернутый лоскут шелка. Раскрыв его, я не поверила своим глазам: в нем были массивный мужской перстень из золота с крупным рубином, золотая булавка для галстука с россыпью мелких бриллиантов и пара женских золотых серег с неправдоподобно большими бриллиантами грушевидной формы. Кто, когда спрятал эти украшения в голову куклы? Неведомо. Знала ли Ульяна об этом тайнике? Скорее всего, нет, ей не было никакого резона скрывать это от меня, она отдала мне большие ценности, и не ее вина, что я не смогла ими воспользоваться. Пока я смотрела на эту находку, в голове у меня сложился авантюрный план. Стасу я ничего не рассказала, позвонила Пестову и попросила о встрече. Он приехал ко мне на работу, я закрылась с ним в кабинете и, выложив на стол украшения, подвинула к нему:

— Это вам, Алексей Степанович.

Он долго рассматривал и перебирал цацки, потом спросил, откуда они у меня.

— Помните, я говорила вам о разбитой голове старой теткиной куклы? Вот оттуда, а я чуть не выкинула их!

— Вещи старинные, прекрасные, ну и что ты за них хочешь?

Мысленно перекрестившись, словно собралась броситься с утеса, я сказала, глядя ему в глаза:

— Вашу долю в этой фирме.

Брови его взлетели вверх от такого сверхнаглого заявления. Он подумал и сказал:

— Акции твои, но с этим, — он кивнул на стол, где лежали драгоценности, — давай поступим так: я возьму себе перстень и булавку, а серьги оставь себе, смотри, какие красивые, просто редкостные.

— Вы лучше меня знаете, что пакет акций стоит во много раз дороже, но дело не только в этом. Я просто не буду носить их.

— Ну как знаешь! Сейчас я занят, но не бойся, не обману.

И он не обманул, я стала владелицей контрольного пакета акций фирмы, где продолжала работать в качестве замдиректора до декретного отпуска. Когда родила и села дома воспитывать сына, то из получаемых немаленьких дивидендов небольшую часть тратила на жизнь, а на другие по совету Пестова прикупала акции других предприятий. Очень богатой женщиной я не была, но могла не тревожиться за завтрашний день своей семьи.