– Ладно, у меня тут есть одна комната, – смягчилась комендант, глядя на плачущую Катю, – так сказать комната матери и ребенка, – рассмеялась она вдогонку своей шутке, – бери детей, вещи и шагом марш за мной. Но там ты будешь платить мне триста рублей в сутки, согласна?

– Я на все согласна, – отрешенно проговорила Катя и, всхлипывая, поспешила за комендантшей, держа Полину на руках. Настя катила чемодан вместе с Дашей и еле поспевала за мамой.

Комната была очень маленькая. Но стояло не десять кроватей, как в предыдущей, а всего пять и в центре находился круглый стол, за которым сидели две девушки-узбечки и трое человек детей.

Даша с Полиной забегали по комнате, как будто были рады тому, что снова будут жить в новом месте. Они так привыкли скитаться с мамой по квартирам после землетрясения и думали, что частые переезды в порядке вещей. Они были уверенны, что в жизни так и должно быть.

– Мамочка, здесь как в садике детей очень много. Нам нравится, – кричали они.

Одна Настенька была повзрослее и давно мечтала о своей собственной комнате, которая у нее только что появилась в новом доме и тут же ее отобрал банк. Единственное, что ее утешало, что новый город, в котором они будут жить, ей очень нравился. Она давно мечтала переехать жить с мамой в Питер. У нее тоже была любовь к этому городу с первого взгляда. И Настя спокойно приняла новые изменения в их жизни.

Узбечки смотрели на Катю с детьми с интересом. Им нравилось, что дети играют вместе. Они стали доставать из сумок у кого, что есть и накрывать на стол. Катя сидела в сторонке, у нее ничего не было. Она так быстро собралась и уехала, что только остатки колбасы после поезда у нее были и хлеб.

Катя на вокзале зашла в столовую и покормила детей, сама почти ничего не ела. Ей жить не хотелось, ни то, чтобы есть. Узбечки оказались довольно дружелюбные. Они пригласили Катю к столу и стали у нее расспрашивать, откуда она приехала в Питер. Катя ничего не хотела говорить. Она взяла ноутбук, включила его, показала им фотографии землетрясения и, молча, отвернулась к окну.

Одна из Узбечек подошла к ней, обняла ее и сказала: «Ты не переживай, мы все здесь собрались не от хорошей жизни, так что давай дружить, меня Зуля зовут, а тебя как?»

– Меня Катя. Я не знаю, что дальше делать? Как жить? Вы пока меня, пожалуйста, не трогайте.

Катя вздохнула, посмотрела на фотографии землетрясения, о чем-то задумалась, подсела к ноутбуку поближе и стала набирать текст объявления:

«Даю уроки английского языка по скайпу, недорого. Звоните по телефону… Катя напечатала номер своего сотового телефона и нажала, – «отправить».

– Ну все, теперь я, кажется, знаю, что делать, – уверенно произнесла Катя. – Как это я не знаю, что делать? Я знаю, работать мне по-другому с детьми не удастся, а город большой, может быть, я наберу себе учеников.

– А ты что учительница английского языка? – спросила Зуля, улыбнувшись.

– Да, только давно не практиковала, немного боюсь.

– Не переживай, представь, что ты на уроке в школе. А мы твои ученики. Давай вспоминай.

Катя поднялась, взяла в руки старую кухонную доску, поднесла ее к девушкам и сказала: «Учимся на ассоциациях, – «It’s a kitchen Board».

Узбечки одновременно повторяли за Катей, дружно выговаривая это английское слово. Им нравилось эта игра. Дети подхватывали за взрослыми это слово и кричали: «It’s a kitchen Board» – это кухонная доска! Всем нравилось общее веселье. Они выучили все предметы, которые их окружали. Затем компьютер плямкнул, сообщив Кате, что один ученик уже есть. Катя назначила ему время, договорилась о цене и записала первого ученика к себе в блокнот.

– Ничего себе, мы тут работу не можем найти неделю, а она с завтрашнего дня уже работает, – засмеялась Зуля. – Может, ты и мне работу найдешь?

– Уже нашла, – сказала Катя уверенно. – Хочешь, будешь воспитательницей работать у наших детей. А мы тебе за это платить будем. Только в обязанности воспитателя будет входить еще, – готовить детям каши, пока мы работать будем, договорились?

Зуля довольная подсела к Кате, посмотрела на нее, прикинула в уме свои будущие обязанности и с радостью согласилась. Другие узбечки поддержали Катю полностью и с радостью решили, что спокойно пойдут завтра на любую работу.

Конечно, когда в твоем любимом городе, где всю жизнь жили твои предки, нет работы вообще. Но жить нужно, да и старикам нужно помочь деньгами. Вот семьи целыми поколениями уезжали на заработки в большие города. Питер потихоньку превратился в этакий восточный базар. Везде сновали восточной национальности маршруточники. Они так быстро ездили по улицам Санкт-Петербурга, что пассажиры вылетали на остановках почти на ходу. Работы было предостаточно для всех. И для их жен тоже. Вот и перебирались они сюда жить целыми узбекскими семьями. Везде висели объявления, что требуются на работу продавцы, уборщицы, официантки и, конечно, кондукторы.

Люди разных национальностей приезжали в Питер кто откуда. Кого муж, прожив с женой, тридцать лет, неожиданно бросал на произвол судьбы, а сам шел воспитывать чужих детей, помогая им подняться с колен. Кто сам не выдерживал самодурства мужа, после того, как дети подрастали, бросал все нажитое и мчался на новое место жительства и, конечно, искал работу. Кто, потеряв кормильца, как Зуля вынужден был ехать в большой город, чтобы прокормить детей и старенькую маму, оставшуюся дома с младшей сестренкой.

А некоторые, не найдя работы в своем провинциальном городке, уезжали вдвоем с подружкой и снимали комнату на двоих, чтобы экономнее было. Все приезжали в большой город, чтобы выжить и помочь выжить близким. Они работали без выходных, без перерыва на обед, только чтоб побольше заработать. Сами ничего почти не ели, штопали оставшиеся вещи. А сэкономленные деньги отправляли своим престарелым родителям, которые нуждались в медицинском уходе.

Всем было нелегко выживать в этих условиях. Одно успокаивало, – что работы в Питере было полно. Но иногда и те заработанные крохи им не выдавали. Попадались и такие лживые начальники. Но все как-то пытались приспособиться к этим экономическим условиям в затянувшемся кризисе, всем хотелось выжить.

Катя понимала, что у нее будет расписан каждый час. Ей нужно заработать много денег, чтобы как-то вновь стать на ноги. Она знала, что у нее все получится. Она не переживала о том, что дети будут оставлены без присмотра. Задатки воспитателя в Зуле она увидела сразу, потому что та умело заставила детей сесть за стол и съесть все, что она им положила. У Зули самой было двое детей и Катины трое ее нисколько не напугали. А вместе с ребенком еще одной узбечки детский сад у Зули насчитывал шесть детей.

Кровати в комнате тоже были двухъярусными. Детям очень нравились эти кровати. Они сразу распределили, кто, где спит. Ванная и туалет были в конце коридора. Висел список почасового посещения душевых. Катя быстро ознакомилась с новым местом проживания. Она записалась в душ на восемь часов вечера, быстро искупала детей, уложила их спать и засела за учебники, набрасывая собственный метод преподавания. Распределила знания по уровням: начинающий, средний, высокий. Разбила темы каждодневных занятий по собственной программе: «Быт», «Работа», «Развлечения», «Болезни», «Искусство», «Отдых», «Взаимоотношения», «Негатив», «Положительные эмоции».

«Вот из чего состоит, оказывается жизнь!» – подумала Катя. – . А я думала, только из проблем, я, кажется, забыла добавить тему: «Любовь». Хотя не хочу про нее вспоминать даже по-английски».

Она подошла к окну, небо было все-такое же красивое, белые ночи обнимали Питер. Старинные дома с потрескавшимися крышами виднелись на горизонте. Комната Кати была на седьмом этаже, и весь ночной город был у нее на ладони. Опять это волшебное питерское небо, которое менялось каждую минуту, превращаясь из ярко – красного в темно-фиолетовое, с алым горящим горизонтом.

«Там Запад, – думала Катя, – значит, мне нужно молиться в обратную сторону, – на восток. Спасибо тебе, Господи, что не оставил, что сразу дал работу», – подумала Катя, распределяя пятерых учеников на завтрашний день.

Катя посмотрела в инете, что индивидуальный академический урок английского языка стоит две тысячи рублей. Она решила на первый раз взять по полторы тысячи. Если все у нее получится, то Катя сможет заработать завтра – восемь тысяч рублей.

«Это неплохой результат. Ну что считать еще не заработанные деньги? Вот это точно плохой результат, – думала Катя, укладываясь спать рядом с Полиной. – Завтра постараюсь понравиться своим ученикам, нужно, чтобы они потом делали мне рекламу, что я хороший учитель», – размышляла Катя засыпая.

То, что Катя в университете была лучшей из студенток, это знал каждый профессор. У нее было врожденное чувство языка. Она в совершенстве владела тремя языками: английским, испанским и немецким. Трудно было освоить первый, а два остальных ей дались легко. Она любила читать на оригинальном языке автора и знала, что лучше переводчика, чем голова писателя не может быть. Она любила смотреть фильмы на различных языках, слушать песни и размышлять на иностранных языках, чтобы не забыть их. Только в маленьком провинциальном городке Михайловске, учителей английского языка было больше, чем учеников и Катя была вынуждена работать на рынке. А здесь в огромном городе Катя даже не ожидала, что будет столько желающих.

Ученики прибавлялись каждый день, сарафанное радио быстро разносило рекламу о таланте преподавателя, который творит чудеса. Она звонила своим ученикам по вечерам, болтая с ними на разные темы перед сном. Это была своего рода фишка, которой она закрепляла пройденный за урок новый материал. Советовала смотреть тот или иной фильм на английском языке без субтитров. Сначала рекомендовала посмотреть знакомые с детства комедии, затем совершенно неизвестные фильмы и всегда обсуждала с учениками тот или другой фильм, проверяя, – выполняют они ее задания или нет.