– И ты знаешь, где сейчас Фредерик? – спросил Жан. – Или, возможно, его уже нет? Ведь ему, наверное, под девяносто?
– Он в Швейцарии, живет под другим именем. Земли, которые принадлежали его семье в Восточной Пруссии, отошли к Польше. Родителей расстреляли русские. Как многим после войны, ему пришлось начинать жить заново, с чистого листа. И поскольку, как потом стало известно, еще до войны он многим помог бежать из Германии, спасая от лагерей смерти, то люди, которых он выручил, этого не забыли и отплатили ему добром. Помогли начать новую жизнь. – Жак издал короткий смешок. – Поверите ли, он стал часовщиком в Базеле! А в свободное время проповедует, хотя сана у него нет. Мы переписывались, и в письмах он учил меня прощать. Я горд, что могу считать его своим другом. Я и Эдуарду говорил, что ему надо написать Фредерику. Они были одного поля ягоды – в тяжелые времена оба делали то, что велят долг и порядочность. Я надеялся, что они сумеют утешить друг друга, ведь оба потеряли горячо любимую женщину. Но нет, – он тяжело вздохнул, – этого не произошло.
– Ты еще поддерживаешь с ним связь? – спросил Жан.
– Да вот уже год писем не было… Так что, может быть, он болен. Как и я… Могу сказать, что он так и не женился. Никого не полюбил после Софи. Других женщин для него не существовало.
– Но мой отец… – Для Эмили это была самая неприятная часть истории. – Просто уму непостижимо, как он мог отказаться от ребенка своей сестры! Он, такой добрый, чуткий! Как он мог бросить малышку, племянницу на произвол судьбы?
– Эмили, ваш отец и вправду был добрым и чутким, вы сами это знаете. Никогда в этом не сомневайтесь, – медленно произнес Жак. – Но сестру свою он по-особенному боготворил и оберегал. И мысль, что ее чистота осквернена мужчиной, да еще врагом, сразила его. Ну не по силам ему было смотреть на дитя и каждый день получать живое напоминание о том, что натворила его сестра! Да, он осознавал, что сам виноват, сам не справился, не уберег. Не вините его, Эмили. Вы не представляете, как это было…
– Папа, – видя, что отец утомлен, жестом остановил его Жан. – Я думаю, на сегодня довольно. Эмили еще порасспрашивает тебя завтра утром. Пойдем! – Он протянул отцу руку. Жак, опершись на нее, поднялся, но снова обернулся к Эмили.
– Эдуард многим пожертвовал ради Франции. Он был настоящим французом. Вы должны им гордиться. Но война переломала нас всех, Эмили, мы все покалечены…
Эмили осталась сидеть, не отрывая глаз от огня, а Жан повел отца наверх.
– Ну как ты? – вернувшись, заботливо спросил он.
– Ошеломлена. Сражена. Убита. Ужасающая история. Пока не укладывается в голове.
– Да. И случилось это не так давно. – Он вздохнул. – Все как вчера…
– Твой отец знает, где дочь Софи и Фредерика. Определенно! Я уверена в этом.
– Возможно. Но если и так, то у него, видимо, есть веские причины тебе этого не открывать. И раз он находит нужным об этом молчать, то следует уважать его решение.
– Согласна. Но прошлое есть прошлое. Будем надеяться, что мы усвоили этот урок. Мир теперь изменился, стал другим.
– Да, для нас. А для отца и людей его поколения, тех, кто жил в те ужасные времена, это не так просто. Мы, молодые, смотрим на то, что уже стало историей, отстраненно, а вот те, кому выпало тогда жить и страдать, вряд ли в силах отнестись к прошлому без эмоций. А теперь, – Жан потрепал Эмили по руке, – думаю, нам пора последовать примеру отца и отправиться спать.
Как ни удивительно, Эмили уснула, едва ее голова коснулась подушки, но зато проснулась с рассветом. Одевшись, она пошла по дорожке к шато, чтобы побыть там в тиши, пока не принялись за дело строители. Прошла во внутренний двор, пересекла лужайку и остановилась перед небольшим деревянным крестом, который, как рассказал вчера Жак, установил на могиле Фалька Фредерик, когда вернулся сюда после войны. Сама она прежде считала, что тут погребен кто-то из домашних любимцев. От мысли, что под ногами – останки немецкого офицера, по телу прошла дрожь.
Как жаль, что вчера не было рядом с ней Себастьяна и Алекса – пусть бы из первых уст услышали они историю своей замечательной бабки. Она не только не получила наград за свое мужество, но даже с внуками не захотела поделиться пережитым. Удивительная женщина. Но, впрочем, разве это не судьба многих безвестных героев военного времени?.. И надо же такому случиться, чтобы из двоих ее внуков одного, как Фалька, сжигала жестокая зависть к брату…
Давно минувшее прошлое бросает отсвет на сегодняшнюю жизнь. Наверное, и Констанс не могла этого не замечать. А Эмили столкнуться с соперничеством братьев или сестер повода не имела. Но, слушая рассказ Жака, она очень живо представила себе, как это бывает.
Задумавшись, она постояла какое-то время, качнула головой, стараясь прогнать тяжелые мысли, и медленно пошла через лужайку к выходу. Да, и еще тот подвал, который они с Себастьяном обнаружили в день своей первой встречи! Там, как в темнице, жила Софи, там она родила и умерла. Представив себе, как терзали ее боль и отчаяние, Эмили неожиданно для себя расплакалась – и вдруг подумала, как же ей самой повезло в жизни, какая она счастливая!
Бредя по дорожке, она увидела, что навстречу ей едет на велосипеде Антон, сын Марго. Он остановился, приветствуя ее робкой улыбкой.
– Как поживаешь, Антон?
– Хорошо, спасибо, мадам. Мама сказала, я должен вернуть вам книгу. – Он достал из корзинки «Отверженных» Гюго. – Спасибо, что позволили мне ее взять. Она мне очень понравилась!
– Как быстро ты ее прочитал! У меня на это месяц ушел!
– Я быстро читаю, мадам, и долго, иногда до ночи. Я очень люблю книги, только в местной библиотеке нечитаных уже не осталось.
– В таком случае, когда наши книги вернутся в шато, будешь приходить выбирать, что тебя заинтересует. Думаю, тех тебе хватит надолго, – улыбнулась Эмили.
– Спасибо, мадам, – с благодарностью кивнул Антон.
– Как поживает твоя мама?
– Она шлет вам привет и просит, чтобы вы послали за ней, если что-нибудь понадобится. Думаю, ей хочется, чтобы все поскорее стало как было.
– Да, нам всем этого хочется. Ну, до свидания, Антон.
– До свидания, мадам Эмили.
Вернувшись в дом Жака, Эмили сварила себе кофе и с кружкой прошла в винодельню, где застала обычную картину: Жак заворачивал бутылки, Жан работал с бумагами. Чтобы им не мешать, она ушла в сад. Давить на Жака, чтобы он открыл, кто удочерил Викторию, было жестоко, но ей отчаянно хотелось это узнать. И Фредерик, сказал Жак, может быть, еще жив… Тут ей пришла одна мысль, и она решила, что за обедом ею поделится.
– Почему нет? – кивнул Жан, когда она высказала им свою идею – съездить в Швейцарию и встретиться там с Фредериком. – Папа, что ты об этом думаешь?
– Не знаю, – замялся Жак.
– Вреда же не будет, папа? Эмили отвезет ему стихи Софи… Разве это не утешение ему в старости?
– Вы дадите мне его адрес, Жак?
– Посмотрим… Надо еще его отыскать… – неохотно пообещал старик. – Да и кто знает, жив ли он вообще.
– Да, конечно, вот и выясним.
– И что – расскажете, что я соврал ему тогда, про ребенка? – осторожно спросил старик.
Эмили повернулась к Жану, ища поддержки.
– Папа, если Фредерик – такой человек, каким ты его нам представил, то он, конечно, поймет, почему ты скрыл от него, что у него есть дочь. Ты защищал ребенка!
– И ты думаешь, он смирится с тем, что я на всю жизнь лишил его счастья отцовства? – пробормотал Жак.
– Да, раз иначе было нельзя! Послушай, папа! Если ты знаешь, кто она и где, я думаю, пришла пора об этом сказать. У Эмили есть право знать. В конце концов, речь о ее сестре!
– Нет! – Старик покачал головой. – Сын, ты не понимаешь… ты не понимаешь… я…
– Жак, – Эмили мягко коснулась его руки. – Прошу вас, только не волнуйтесь! Мы понимаем, если вы против, значит, тому есть причины. Скажите мне только одно. Скажите – что знаете, где она!
Жак молчал, мучительно принимая решение.
– Да! Знаю! – ответил он наконец. – Вот, сказал. Нарушил слово, которое дал сам, – и он осуждающе покачал головой.
– Да ладно, папа, прошло столько времени, – произнес Жан. – Теперь дочку Софи никто не осудит. Никакая опасность ей не грозит.
– Остановись! Прекрати! – Жак хлопнул рукой по столу, тяжело поднялся и схватился за трость. – Что бы ты понимал! Я пошел. Мне нужно подумать!
Они смотрели, как старик, шаркая, торопится остаться один.
– Напрасно мы на него надавили, – виновато пробормотала Эмили. – Расстроился!
– А может, ему станет легче, если он сбросит с себя этот груз? Довольно уже носить его на сердце. Прости, Эмили, мне надо еще поработать. Тебе есть чем себя занять?
– Конечно. Иди в винодельню, а я тут приберусь.
Жан ушел, а Эмили, вымыв и расставив посуду, взялась за мобильник. Оказалось, что она пропустила несколько звонков от Себастьяна, но теперь наступил ее черед быть не в настроении перезванивать. Горькое, неприятное чувство, которое принесло ей открытие, что он с детства травил брата, не утихло за прошедшие сутки, а усилилось. Ей хотелось подышать свежим воздухом, и она пошла прогуляться по виноградникам. От обилия всего, о чем нужно хорошенько поразмыслить, раскалывалась голова. И тут ее пронзила догадка…
Жак сказал, Констанс была в настоящем отчаянии, расставаясь с ребенком! И более чем понятно, из каких соображений она не увезла девочку с собой в Англию. Во времена, когда генетических тестов не было, ее муж наверняка не смог бы избавиться от подозрений, сколько бы Констанс ни убеждала его, что Виктория – не ее дочь.
Виктория…
Эмили замерла. Что, если Констанс, вернувшись в Йоркшир, рассказала мужу о девочке, которую пришлось отдать в приют? И что, если Лоуренс, сочувствуя горю жены, предложил ей поехать во Францию и удочерить ребенка?
Кажется, Себастьян называл имя своей матери… Эмили напрягла память, но быстро сдалась. Вытащив из кармана джинсов мобильный, она чуть помедлила, решая, кому из братьев следует позвонить.
"Свет за окном" отзывы
Отзывы читателей о книге "Свет за окном". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Свет за окном" друзьям в соцсетях.