– Ну вот! – с удовольствием огляделась она. – Разве так не лучше?

– Отличное преображение. Даже хочется сюда зайти. Ты настоящая хозяйка, а, Эм?

– Не выношу тусклого, вот и все. Люблю, когда ярко и весело.

– Разве могло быть иначе – ты ведь из Прованса! Я принес бутылку неплохого вина, поскольку знаю, что в подвале остались последние, так сказать, капли. Да, и вот что еще принес, чтобы ты взглянула. – Он достал из кармана сбоку коляски маленькую книжку. – Сдается мне, их написала одна из твоих родственниц. Я подумал, тебе будет интересно. По-моему, они милые, хотя и наивные.

И, пока Алекс открывал бутылку вина, Эмили рассмотрела старенький, переплетенный в кожу блокнот. Перевернув первую из пожелтелых страниц, взглянула на запись – та была по-французски, очень неразборчивым почерком.

– Это стихи, – констатировал очевидное Алекс. – Почерк ужасный, верно? Бог знает сколько времени у меня ушло, чтобы расшифровать эти каракули. Вот, я напечатал, что у меня получилось. – Он протянул ей несколько страниц. – Будто пятилетний ребенок писал! И, в самом деле, некоторые написаны совсем юным поэтом. Но с возрастом проявился явный, настоящий талант. Ты заметила, там под стихотворениями есть имя автора?

– Софи де ла Мартиньерес! – с удивлением прочла Эмили. – Где ты нашел этот блокнот?

– Около месяца назад Себастьян обнаружил одну книгу в библиотеке. Помнится, книга была о фруктовых деревьях Франции. Он сказал, эта книжка была вложена в ту. Попросил меня прочесть ее и расшифровать. Ты знаешь, кто такая Софи?

– Да. Моя тетка, сестра моего отца. Отец избегал о ней говорить, но так случилось, что недавно мне кое-что о ней рассказали. Она была слепая, твоя бабушка познакомилась с ней во Франции во время войны.

– А, слепая! – Алекс покивал. – Тогда с почерком все понятно.

– Ты сказал, Себастьян нашел эти стихи в книге про французские фрукты?

– Так он мне сказал, да.

– Жак – это наш винодел, который рассказал мне, как твоя бабушка жила у нас во время войны, – он упомянул, что Констанс пользовалась как раз такой книгой, чтобы описывать Софи разные плоды, а та потом по этому описанию их рисовала. И про то, что Софи писала стихи, он тоже сказал. Возможно, Констанс привезла обе книги в Англию, когда вернулась домой после войны.

– Какая трогательная история.

– Да. А ты не знаешь, где эта книга про фрукты? Мне бы хотелось на нее взглянуть.

– Книгу я не видел с тех пор, как брат снял ее с полки. – Алекс вдруг призадумался. – А верхние полки, не забывай, вне моей досягаемости, так что, может быть, она еще там.

– Я поищу, и если не найду, спрошу Себастьяна, когда он вернется. – И Эмили снова обратилась к стихам. – Какая прелесть. Софи указала свой возраст под этим стихом. Ей было всего девять лет, когда она его написала. Про то, что именно ей хотелось бы видеть. – Растроганная до слез, Эмили шмыгнула. – Как это все печально!

– А мне особенно нравится вот это, – показал ей, полистав странички, Алекс. – «Свет за окном». Такое простое. Эм, а ты можешь пересказать мне, что ты узнала от этого своего Жака? Как бабушка оказалась во Франции? Меня распирает от любопытства.

И Эмили, за приготовлением ризотто, пересказала то, что поведал ей Жак. Алекс слушал очень внимательно, переспрашивая и уточняя.

– И это пока все, что мне известно, – закончила она, раскладывая еду по тарелкам. – Поразительное совпадение, что столько лет спустя пути наших двух семейств вновь сошлись.

– Да уж, – Алекс взялся за вилку, – воистину поразительное.

Заслышав нотку сарказма, Эмили насторожилась.

– На что ты намекаешь? Если ты думаешь, что Себастьян искал этой встречи, то ты ошибаешься. Это была чистая случайность, что мы столкнулись в Гассене, он приехал в Вар по делам. И в первый же день рассказал мне, что между нашими семьями есть старинная связь.

– Прекрасно. Значит, никаких проблем, верно?

– Верно. Никаких, – твердо сказала Эмили.

– Вот и чудно. Тогда за ужин?

Но вечер не задался. В воздухе повисла неловкость. Отужинав, Алекс сразу ушел, а Эмили, прихватив с собой кружку какао, поднялась в спальню. С какой стати ей сомневаться в мотивах мужа, думала она, подперев спину подушками и грея руки о кружку. Как бы там ни было, они полюбили друг друга и поженились!

Она читала стихотворения, такие милые и непосредственные, и спрашивала себя, почему отец никогда не рассказывал о своей младшей сестричке. Эмили и узнала-то о ней случайно, девочкой, заглядевшись на портрет, который висел в кабинете отца в парижской квартире. На портрете юная красавица – бирюзовые глаза, распущенные золотые волосы – гладила персидского кота, который лежал у нее на коленях.

– Кто это, папа? – спросила она.

Последовала неловкая пауза.

– Это моя сестра, а тебе она тетя Софи, – наконец ответил отец.

– Какая она красивая!

– Да. Была.

– Она умерла?

– Да.

– Как она умерла, папа?

– Я не хочу говорить об этом.

Тема была закрыта. И, пожалуй, только сейчас, когда Эмили об этом вспомнила, ей показалось, что в глазах отца тогда блеснула слеза.


На следующий день, собрав всю волю в кулак, она съездила в Малтон, запастись на неделю провизией. Вечером она ждала Себастьяна. Он обещал, что в девять прибудет поездом в Йорк, а в десять рассчитывает быть дома. Так и произошло. Эмили радостно встретила его в дверях.

– Как ты? – обнял ее муж.

– Отлично. – Она потянула его в кухню. – Ну что? Нравится?

Себастьян, оглядев свежеокрашенные стены, восхищенно кивнул.

– Перемена определенно к лучшему! Но как ты справилась с этим огромным буфетом?

– Мне помог Алекс.

– Алекс? – Себастьян потемнел лицом. – Что ему тут понадобилось? Он тебя не тревожил?

– Нет. Он вел себя хорошо. Мне многое нужно тебе рассказать, но давай оставим это до завтра. Ты голоден? Я сварила суп и купила хлеба.

– Вот и славно. – Себастьян уселся за стол. – А можно бокал вина? Если у нас есть, конечно.

– У нас есть. – Эмили достала бутылку, которую вчера принес Алекс. – Там осталось еще с половину, и она наполнила бокал.

– Очень приличное вино, – одобрил Себастьян. – Не может быть, чтобы ты купила его в нашей лавке!

– Нет, конечно, это Алекс принес. Ты лучше скажи, – быстро сменила она тему, – как дела в Лондоне?

– Как я и говорил тебе по телефону, дела крайне запущены, но понемногу я их разгребу. Сегодня я большую часть дня восстанавливал контакты с клиентами, которые значатся у меня в базе данных. Видимо, на будущей неделе придется слетать во Францию. Клиент, благодаря которому мы с тобой познакомились, проявил заинтересованность, и, сдается мне, в одном шато под Ментоной я приглядел для него Пикассо.

– Это же недалеко от Гассена! – вскинулась Эмили. – Может быть, мне поехать с тобой?

– Хорошая мысль! Но, пожалуй, не стоит, я туда ненадолго. Да и насколько я помню, ты сама собралась через неделю во Францию?

– Да, так и есть. Просто я очень скучаю…

– Еще бы! – Себастьян, потянувшись к ней через стол, накрыл ее руку своей. – Вряд ли твое здесь пребывание можно назвать многообещающим началом! Но клянусь тебе, дорогая, как только придет весна, все изменится. И к тому же, должен признать, оказалось, что ужасно приятно возвращаться домой, когда знаешь, что тебя ждет жена! Суп очень вкусный. Погоду обещают сухую, так что завтра мы с тобой погуляем, покажу тебе, какая у нас тут красота.

– Превосходно, – улыбнулась Эмили. – Ты понимаешь, мне так странно здесь без тебя…

– Понимаю – чужой дом, и, конечно, жизнь в Англии вообще для тебя внове. Но это всего лишь на несколько месяцев – максимум на год, – а уж там мы примем решение, где поселимся. Как-то хотелось думать, что после всего пережитого тебе будет любопытно просто пожить здесь, заботясь о муже…

– Да, если он здесь…

– Эмили, – вздохнул Себастьян. – Я же сказал, сделаю все, что смогу, но, боюсь, пока мой бизнес не восстановится, нам обоим придется смириться с обстоятельствами.

– Ну конечно! – укорила себя за эгоизм Эмили. – И, может быть, ввиду моего успеха здесь, в кухне, стоит подумать о том, чтобы оживить и другие комнаты? Например, спальню?

– Ради бога, все, что угодно! Однако учти: ремонт – такое дело… Начав, ты не сможешь остановиться. Впрочем, так мило с твоей стороны приложить столько стараний… Послушай, я с ног валюсь. Не пора ли спать?

– Давай ты поднимешься и примешь ванну, а я пока тут приберу?

– Спасибо, – Себастьян поднялся из-за стола. – Мне правда нелегко пришлось в эти дни.

Эмили прислушивалась, как он поднимался по лестнице, как взвыли древние водопроводные трубы, когда он повернул кран, – и тут, чувствуя себя виноватой, что не сообщила мужу, что брат его опять без сиделки, но не в силах вынести еще одну сцену, вышла из кухни и коридорами пробралась к Алексу. Постучавшись в дверь, услышала:

– Кто там?

– Эмили. Можно войти?

– Дверь не заперта.

Алекс, с книжкой сидевший у огня, встретил ее улыбкой.

– Привет.

– Привет. Пришла проверить, в порядке ли ты.

– Нет, не в порядке. Упился и лежу, давлюсь рвотой, – съязвил он. – Полагаю, ты сказала Себастьяну, что я без присмотра?

– Нет, пока нет. Он очень устал, и я не хочу его расстраивать. Завтра я попробую его убедить, что круглосуточная сиделка тебе не нужна. И если он все-таки будет настаивать, что нужно кого-то нанять, скажу, что ты вполне обойдешься приходящей помощницей по хозяйству. В конце концов, так он еще и сэкономит!

– Эм, я… – Алекс остановился на полуслове, потом продолжил: – Нет, ничего… Спасибо, что ты на моей стороне. Тут теперь как-то легче дышать.

– Да, но многое зависит от того, сумеешь ли ты убедить Себастьяна, что нуждаешься только в помощи по хозяйству.

– Разумеется. Правда, должен признать, я не мастер заправлять постель и мыть пол. Обычно в пододеяльнике оказываюсь я, а не одеяло. – Он рассмеялся. – Но приложу все старания и буду паинькой. Обещаю. И в любом случае, спасибо тебе за помощь. Спокойной ночи.