Она вспомнила, что муж рассказал ей вчера про своего брата, Алекса. Любопытный поворот! Огорошив ее известием, что брат здесь, в Блэкмур-Холле, Себастьян пояснил, что в автокатастрофе тот повредил позвоночник и теперь навсегда прикован к инвалидному креслу. Ему помогает сиделка, которая живет на первом этаже восточного крыла в специально перестроенной для нее квартирке.

– Стоило это, конечно, целое состояние, не говоря уж о том, что надо было пристроить все приспособления, необходимые инвалиду… но разве у меня был выбор? – Себастьян вздохнул. – Как бы то ни было, прошу тебя, не принимай это близко к сердцу. Алекс живет сам по себе и редко появляется в основной части дома.

– А он сумел справиться, после катастрофы, со своей склонностью к выпивке и наркотикам? – осторожно спросила Эмили.

– В основном да. Но пришлось несколько раз сменить сиделку. От двух я избавился потому, что брат уговорил их давать ему алкоголь. Алекс способен быть обаятельным и, при нужде, пускает в ход свои чары. Запомни, Эмили, не верь ни единому его слову! Мой брат кого угодно уговорит, что белое – это черное, и наоборот.

У Эмили, несмотря на все уговоры мужа, что Алекс не опасен и существует автономно, при мысли, что наркозависимый инвалид, да еще врун к тому же, живет, отдельно или нет, но все-таки под одной с ними крышей, мороз по коже прошел.


– Милая?

Теплая рука коснулась ее щеки.

– Да?

– Господи! – воскликнул Себастьян, добравшись до плеча Эмили под слоями всего, что она смогла накинуть на себя ночью. – Ты упакована, как стекло к пересылке! Обними меня!

И Эмили устроилась в его теплых объятиях, он принялся ее целовать, и рассветные страхи развеялись, унеслись прочь…


– Сомневаюсь, чтобы сегодня был подходящий день для прогулки, – сказал Себастьян, когда они, попивая кофе, стояли у окна в кухне и разглядывали сугробы. – Снегу по колено, и, судя по тучам, навалит еще больше. Я позвоню Джейку, это наш сосед, попрошу его пригнать трактор и расчистить дорогу. Припасов у нас немного, надо съездить в деревню, купить все необходимое. Что если я посажу тебя в гостиной? Там библиотека дальше по коридору, думаю, ты отыщешь себе почитать что-то по вкусу.

– Идет, – согласилась Эмили с пониманием, что выбора у нее, в общем-то, нет.

– И еще попрошу, доставить солярки, запустить отопление. Все нынче так чертовски подорожало, и, топи не топи, львиная доля тепла выветривается сквозь сгнившие рамы. – Он вздохнул. – Прости, милая. Говорю же, в последнее время я совсем забросил хозяйство.

– Я могу чем-то помочь?

– Нет, но спасибо, что спрашиваешь. Еще заодно проведаю нашу бывшую экономку, миссис Эрскин, и попробую уговорить ее вернуться. Обещаю тебе, в ближайшие два дня все устроится и пойдет гладко. – Они прошли по коридору к гостиной. – Ты, наверное, ломаешь голову, зачем я притащил тебя в этот ад, – добавил он, наклоняясь, чтобы вымести золу из очага. – Все исправится, обещаю. Тут очень красиво, поверь мне.

– Давай я, – Эмили встала на колени с ним рядом. – А ты иди, занимайся своими делами.

– Ты уверена? Прости, со слугами у нас трудновато, – улыбнулся он. – Я знаю, ты к этому не привыкла…

– Себастьян… – Эмили покраснела. – Я научусь.

– Конечно, научишься, я просто шучу. А пока что пройдись по дому, присмотрись, где тут что. Хотя увиденное, надо полагать, тебя ужаснет. По сравнению с нашей твоя усадьба – просто образец современности! – И Себастьян вышел из комнаты.

Натянув два толстых вязаных свитера, в которых Себастьян когда-то ходил на рыбалку, Эмили с час бродила из комнаты в комнату. Многими из них, очевидно, не пользовались долгие годы, и в отличие от огромных окон шато, сделанных для того, чтобы открыть доступ воздуху, здесь маленькие окошки служили тому, чтобы не впустить холод. Вся обстановка – мрачных тонов отделка и тяжелая мебель красного дерева – наводила на мысль, что ты герой пьесы эдвардианских времен.

На первый этаж Эмили спустилась с мыслью, что дом отчаянно нуждается в хозяйской руке. Однако, так же, как в случае с шато, на переустройство потребуются огромные средства. Кстати, а сколько денег нужно Себастьяну на содержание дома? Впрочем, вряд ли это имеет значение; ее финансовое положение прочно, и денег на все затеи им хватит до конца дней.

Вдруг ей пришло в голову, что странно, отчего это до свадьбы она не потрудилась узнать, как у Себастьяна с деньгами. Не то чтобы от этого зависело хоть в какой-то мере ее решение, но все-таки теперь, когда они муж и жена, иметь полное представление о финансовом положении семьи – важно. Вернувшись в гостиную, она решила, что поднимет этот вопрос позже, и заметила в окне трактор и следом за ним «Лендровер» Себастьяна. И трактор, и автомобиль с трудом пробивали себе путь от дома к проезжей дороге.

К обеду Эмили соскучилась и проголодалась до того, что отправилась в кухню посмотреть, нет ли чего съедобного в холодильнике. Намазав маслом последний ломоть хлеба, села за стол съесть бутерброд – и тут услышала, как где-то хлопнула дверь, и раздался голос, на сей раз – женский. Дверь в кухню распахнулась. На пороге возникла сухопарая особа средних лет.

– Мистер Карратерс здесь? Он мне нужен немедленно.

Было видно, что ее трясет от гнева.

– Нет, боюсь, вы с ним разминулись. Он уехал в деревню.

– А вы кто? – грубо поинтересовалась особа.

– Я Эмили, жена Себастьяна.

– Да что вы? В самом деле? Ну, я могу пожелать вам удачи! И раз вы его жена, передайте ему, что я от вас ухожу! Его брат совершенно сумасшедший! Представьте, швырнул в меня чашку! С горячим кофе! Не отскочи я в сторону, имела бы ожог третьей степени, не меньше! Я уже позвонила подруге, у нее вездеход, и она будет здесь через час, чтобы забрать меня. Ни минуты больше не останусь я в этом богом забытом доме, да еще с таким… психом!

– Я все поняла и вам очень сочувствую. – Эмили отметила, что речь женщины несколько неразборчива, возможно, от гнева. – Выпьете со мной чаю? Может быть, нам стоит поговорить, прежде чем вы уедете. Думаю, Себастьян скоро будет…

– И не надейтесь! Ни за что не останусь и не поддамся на уговоры! – перебила ее женщина. – Я однажды уже поддалась и горько об этом жалею. И верить хочу, ради вашего блага, милочка, что ваш муж не взвалит это бремя вам на плечи. Сразу скажу: никого на это место вы не найдете. Вам известно, что миссис Эрскин тоже уволилась?

– Да, но муж сказал, она вернется.

– Она сделает огромную ошибку, если вернется. Она хорошая женщина, и терпит все это только потому, что любила миссис Карратерс, их бабушку. Я знала ее, когда в детстве жила в этой деревне. Славная она была женщина, но через что прошла из-за этих мальчишек, страшно подумать! Ну, это не мое дело. Я пошла собираться. Он уже пообедал, так что дотерпит до того, как ваш муж вернется домой. Да и вообще, пусть угомонится сначала. Надо, чтобы приступ прошел. Он обычно скоро проходит.

– Хорошо, – ответила Эмили, не зная, что тут еще сказать. И сиделке, видимо, эта ее растерянность стала заметна, потому что она вдруг смягчилась.

– Да вы не беспокойтесь так, милая. Алекс на деле неплохой парень, просто, случается, впадает в отчаяние – да и кто хочешь впал бы, будь он на его месте. Сердце у него доброе, и досталось ему с лихвой. Но я, знаете, стара уже это терпеть. Мне бы тихого, спокойного старичка под опеку, а не избалованного мальчишку, который никогда не вырастет…

Но Эмили могла думать только о том, что сиделка уедет, прежде чем вернется Себастьян. Уедет и оставит ее в этом мрачном чужом доме, уйти из которого, так навалило снегу, нельзя, оставит один на один с невидимым, но пьяным и злым сумасшедшим. Ни дать ни взять фильм ужасов! Она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, до того все это выглядело нелепо…

– Ну что ж, поздравляю с замужеством, – сказала женщина и пошла к двери.

– Благодарю вас, – улыбнулась Эмили.

У самой двери та вдруг остановилась и повернулась к ней.

– Я надеюсь, вы понимаете, что на себя взвалили. Прощайте.

Спустя полчаса в окно гостиной Эмили увидела машину, медленно и осторожно ползущую вниз по подъездной дорожке. Женщина, с которой она разговаривала в кухне, подтащила свой чемодан, уложила его в багажник. Не с первого раза развернувшись, машина отползла от дома.

Снег повалил сильней. Все небо занавесили, мельтеша и кружа на лету, толстые белые хлопья. Падая, они укладывались в стену, плотно отгораживающую Эмили от внешнего мира. Сердце ее заколотилось, стуча о ребра. Этот сумасшедший брат всего в нескольких шагах от нее, и больше ни единой живой души рядом. Что, если снегу навалит столько, что Себастьян не сможет вернуться? Сейчас три часа дня, в январском небе уже смеркается, и вскоре наступит тьма…

Эмили поднялась с места, понимая, что участившийся пульс предвещает паническую атаку. Подростком она перенесла немало подобных приступов мучительной тревоги и, повзрослев и справившись с ними, жила настороже, что эта напасть может вернуться.

– Сохраняй спокойствие и дыши глубже, – сказала она себе, но волны страха неумолимо накатывали, одна за другой. Самовнушение не помогло. Она начала задыхаться. Это означало, что контроль над организмом потерян, и уговаривать себя поздно.

Рухнув на диван, Эмили наклонилась так, чтобы голова оказалась между колен. Силы оставили ее, кожу покрыл липкий пот, в глазах запплясали яркие пятна. Она сомкнула ресницы, борясь за каждый вздох. «Господи, помоги мне, mon Dieu, mon Dieu…»

– Я могу помочь? – раздался низкий мужской голос. Голова кружилась, руки-ноги онемели, их покалывало, глаза открыть она не могла, берегла силы, которых не хватало на дыхание. – Послушайте, я могу вам помочь?

Теперь голос был ближе, почти рядом. Щеку, кажется, обожгло чьим-то дыханием, ее взяли за руку… но ответить она не могла.

– Полагаю, вы француженка, новая жена Себастьяна. Вы понимаете по-английски?