– Господи, господи, как хорошо… – прошептала Даша, едва не плача. Эх, жалко, фотоаппарата у нее не было! Или нет, был – в телефоне. Но телефон лучше не включать…

Откуда-то издалека доносились голоса, раздавался изредка стук молотка. Даша, цокая каблучками, зашагала в ту сторону. Поправила волосы на затылке – не хотелось, чтобы кто-то увидел ссадину. В этом доме никто не должен знать об ужасах, которые царили в мире, о безумии и ненависти!

За кустами смородины была большая поляна. На сваленных в кучу досках сидели Борис и еще какой-то мужчина, курили. Рядом на складном столе были разложены инструменты – молоток, пила, плоскогубцы…

Все говорило о том, что мужчины занимались сугубо мужскими делами. Это подтверждал и их внешний вид. На Борисе была спецовка из грубой ткани, в пятнах краски и масла, на босу ногу – старые рваные кеды. Из-под спецовки выглядывала выцветшая тельняшка.

– О-па… – выдохнув дым, сказал сотоварищ Бориса – еще довольно молодой мужчина, с глазами навыкате и густыми черными усами. – Эт-та еще кто?

И видом своим, и интонациями он вызвал у Даши мгновенную антипатию.

– Здравствуйте, мальчики! – вежливо произнесла Даша.

– Здрасте-здрасте… – мужчина немедленно вскочил (при этом оказалось, что он невысокого роста, чрезмерно коренастый), схватил Дашу за руку и принялся тыкаться в нее усами и мокрыми губами – изображал хорошие манеры.

Даша немедленно вырвала руку и спрятала ее за спину.

– Фу-ты ну-ты… Это что ж за принцесса такая? Что за фея к нам с небес спустилась, а, Борь?

– Наташкина сестра, – коротко ответил Борис. Бросил сигарету в трехлитровую стеклянную банку, уже доверху полную окурков. Взял молоток и принялся сколачивать доски.

– Кто? – поразился усатый. – Разве у Наташки есть сестра? Родная?!

– По отцу, – сказала Даша.

– На-адо же… Наташкина сестра! А звать тебя как, красавица? Борь, как ее зовут?

– Дарья, – буркнул Борис, продолжая стучать молотком.

– Дарьюшка, значит… А я – Сергей. Очень приятно! – Мужичонка опять сунулся с поцелуями, но Даша в этот раз вовремя успела спрятать руки за спину. – Что же такая неласковая, а, Дарьюшка?..

«Так бы и убила… Что это за тип?» Словно отвечая на ее вопрос, Сергей продолжил:

– А я сосед… Живу вон там, с той стороны, – и он махнул в сторону забора. – Борьке вот помогаю.

– А что ты строишь? – спросила Даша Бориса.

– Так… – неопределенно буркнул тот.

– Беседку мы строим, беседку! – услужливо подсказал сосед Сергей.

– Наташа проектировала? – улыбнулась Даша.

Борис ничего не ответил, а сосед захихикал:

– Проектировала… Ох, больно ученые все стали! Это ж обычная беседка, тут без чертежей, без всего… Мужчины мы или кто? Сами этакую ерунду установим! У меня руки – во! Золотые! – И он растопырил ладонь, напоминающую клешню.

Даша стояла перед ними, с влажными лоснящимися волосами, вся умытая-ухоженная, благоухающая, со своими шпильками, ногтями, кружевами и страусиными перьями, и чувствовала себя как-то неловко на фоне досок и гвоздей. А также грязных спецовок и рваных кед… Сосед Бориса разливался соловьем, описывая, как именно должна будет выглядеть их беседка, а Даша смотрела на Бориса.

– …А вообще я – автослесарь. Любой механизм, любую машину… А потому, что руки у меня – золотые! Борь, подтверди!

Борис только хмыкнул в ответ. Сейчас муж сестры напоминал рабочего. Наверное, так выглядели натурщики Шадра, Вучетича или какого-нибудь другого скульптора времен соцреализма. «Булыжник – оружие пролетариата».

Потом, совершенно некстати, Даша вспомнила роман и фильм (с Катрин Денев, кажется) под тем же названием – «Дневная красавица». Там утонченная героиня любила таких вот ужасных люмпенов, грубых и простых, пропахших мазутом и краской, смолящих жуткие сигареты. «Житан». Жамаис. Житэм.

«Но он не люмпен и не пролетарий, он просто одет так, для этих работ…» – сама себе возразила Даша, но остановить свою буйную фантазию уже не могла.

Какой он там, под этой грубой одеждой? Прохладная гладкая кожа, каменные мышцы. Ноги – как столпы. Как колонны… Щетина на лице – что чувствует Наталья, когда ладонью прикасается к его щекам? Когда губами скользит по широко развернутым его плечам. Вдыхает его запах…

Даша представила себя на месте сестры. А его руки – на себе…

Она представила это себе так ясно, так отчетливо, что самой жутко стало. Это же стыд-позор! Думать о муже родной сестры… Об отце троих детей…

Даша затрясла головой и снова посмотрела на Бориса. Тот стоял вполоборота, зажав в зубах гвоздь. В голубых глазах викинга (теперь, в бешеном калейдоскопе фантазий, он казался Даше викингом) ничего не читалось. Борис был абсолютно закрыт для окружающих. Ни мыслей, ни чувств – не отгадаешь, сколько ни старайся. Но все же ей показалось, что и он думает сейчас о чем-то таком, запретном и невозможном. Как, например, срывает с нее эти бантики, кружева и страусиные перья и жесткой шершавой ладонью проводит ей по ключицам – там, где бьется у шеи голубая жилка…

– А где Наташа? Где все? – растерянно спросила Даша, едва найдя в себе силы отвести глаза в сторону.

– В город поехали… Вернутся вечером.

– А-а… – Даша стала пятиться назад.

– Куда, Дарьюшка?.. Не уходи, побудь со мною! – дурашливо завопил Сергей.

– Нет-нет, мне пора… – неестественно улыбнулась Даша, продолжая пятиться. «Что я говорю? Куда это „мне пора“? Совсем голову потеряла!» – Я по саду пройдусь! Давно на природе не была… Этот дивный воздух…

Даша наконец оказалась за кустами и едва не упала – шпилька застряла между плитами. «Черт! Дивный воздух… Веду себя как дура, говорю всякие глупости…» Она захромала вперед, к дому. Борис действовал на нее магическим образом, он начисто лишал ее способности соображать.

За кустами раздался взрыв хохота.

«Это они надо мной смеются!» – окончательно расстроилась Даша.

Она обошла дом – тот показался ей огромным, очень красивым. Дом ее сестры. У сестры было все, о чем только могла мечтать женщина, – гигантская квартира в Москве, великолепный дом за городом, муж (красавец, настоящий мужик, от вида которого перехватывает в горле!), дети – аж три штуки, все красивые, нормальные, здоровые (Светкин кашель в счет не шел, этой ерундой все дети хворают); работа – интересная, дающая возможность получать приличные деньги, ну, и неплохая внешность (Наталья не расплылась, не стала бесформенной тетехой после стольких родов, умела и любила хорошо и дорого одеваться – а это, пожалуй, еще важней, чем природная красота…).

У нее, у Даши, плюсов было не так много. Не уродина, и квартира в Москве тоже есть (правда, однокомнатная). Ну, и работа – вроде как творческая…

«Я что, завидую? Нет, я не завидую… – лихорадочно размышляла Даша, кружась по аллеям сада. – Я желаю Наталье счастья! Я хочу, чтобы у нее все было хорошо! Но почему у меня нет такой чудесной семьи, почему я одна… Я одна, хотя мы с Наташкой ровесницы!»

Солнце потихоньку заползало за горизонт. Сад был весь пронизан густым оранжево-золотым сиянием, ветер едва дул – лишь изредка срывая с деревьев желтые листья. Очень тепло – несмотря на середину сентября и начинающийся вечер… Высоко-высоко в небе гудел самолет – пожалуй, это был единственный звук, который нарушал подмосковную тишину. Во всем этом было заключено такое невероятное, немыслимое счастье, что Даша без сил опустилась на скамейку возле дома. Закат, вечер, тишина – тоже принадлежали Наталье.

Это был мир, в котором не было и намека на зло. Благостная пастораль, полное отсутствие черных красок…

«А если этот псих, который чуть не убил меня, вдруг появится здесь? – с отчаянием подумала Даша. – Получится, что привела его прямо к Наташке, а тут дети, и все такое…»

Она стала вспоминать, как удирала из города, как тщательно маскировалась, как заметала следы, все дорогу оглядывалась. Было ли что-то подозрительное, следил ли кто за ней? Нет, ничего подозрительного! И потом, никто не знает про Наталью, никто не знает адреса ее загородного дома, никто не придет сюда.

Раздался шум мотора, шуршание гравия, голоса…

Даша вздрогнула и выглянула за угол – во двор въезжал вместительный внедорожник. Сзади шел Борис, вытирая пальцы ветошью.

– Эй, осторожней… Ну кто так ездит?! Блин, Натаха, ты опять этот угол снесешь! Правей, правей давай! – отбросив тряпку в сторону, замахал он руками.

Внедорожник заехал в гараж, автоматическая дверь опустилась.

Борис обернулся к Даше.

– Вот бабы… – весело произнес он. – Вечно учить приходится. Чего смотришь? Иди в дом, там выход из гаража на кухню…

Даша послушно зашла в дом. Навстречу ей попалась Света, с карамелью на палочке. Особа двенадцати лет, ростом почти с Дашу. Ярко-белые, точно крашеные волосы – длинные, почти до пояса, курточка со стразами и вышивкой, розовый комбинезон.

– Здравствуйте, тетя Даша.

– Привет! Можно и на «ты», не такая уж я и старуха! – улыбнулась Даша. Света вяло пожала плечами и прошла мимо.

– Куда, куда… – выскочила в коридор немолодая женщина в пуховом платке. – Никитка, руки мыть!

Мимо промчался с диким криком трехлетний Никита. Единственный из всех детей черноволосый, черноглазый – в Наталью.

– Ой… – шарахнулась в сторону Даша.

– Куда… – топнула ногой женщина. – А, Даша! Проснулась? Я уж думала, летаргия какая у тебя…

– Фелица Юрьевна? Очень приятно.

– Вот шебутной… Никита! – Фелица Юрьевна повернулась к Даше. – Всякую грязь хватал. Надо руки ему вымыть, не то опять живот заболит. Никита!!!

Фелица Юрьевна, хоть и была лицом нанятым, относилась к своим обязанностям, судя по всему, очень трепетно. И это тоже была заслуга Натальи, поняла Даша, ведь только Наталья умела так легко находить нужных людей.