— У меня в жизни было много людей, которые оставили следы в жизни. И все следы были плохим. Это было и предательство и шрамы. Были болезненные отношения. Сколько можно на меня испытаний посылать? Я просто хотела счастья, — сказала Стася. Потом добавила обиженно. — А я все равно одна.

— Тебе для счастья нужен другой человек? Одна ты не можешь быть счастливой? — спокойно спросил мужчина.

— А как иначе? Люди встречаются. Создают семью…

— Тебе для счастья нужна семья? — уточнил он.

— Не знаю. Мне кажется, что так должно быть, — растеряно ответила Стася.

— И как ты представляешь счастье?

— Когда на душе спокойно.

— Ты думаешь, что выясняя отношения с другим человеком, переживая за ребенка, найдешь счастье? Семья — это не то что ты ищешь. Ты хочешь заполнить другими людьми пустоту в душе, не задумываясь, почему там пусто. Это как лечить симптомы, не обращая внимания на причину болезни.

— Хотите сказать, что я обречена на одиночество? — грустно спросила Стася.

— Ты собираешься уехать в глухие леса и жить в одиночестве?

— Нет.

— Тогда как ты можешь быть одна? Рядом всегда кто-то будет. Даже сейчас, в больничном коридоре, мы с тобой разговариваем. Так о каком одиночестве ты говоришь? О том, которое у тебя здесь? — он легонько коснулся ее груди. — От этой пустоты тебе надо избавляться самой. Перестать себя жалеть. Перестать бояться будущего. Принять эту жизнь. Научится быть счастливой. Ты найдешь свое счастье, станешь полноценным человеком. Заделаешь пустоту в душе.

— Надо над этим подумать, — сказала Стася.

— Подумай. Может до чего-нибудь додумаешься, — согласился мужчина. — Тебя в палату проводить?

— Я сама дойду. Нужно научится быть самостоятельной. Не хочу ни от кого зависеть.

— Ни в коем случае я не покушаюсь на твою свободу, — мужчина рассмеялся. — Просто хотел еще немного поболтать по дороге. Ты в какой палате?

— В двенадцатой.

— На другом конце коридора. Заблудишься.

— Ладно, проводите, — согласилась Стася.

— Как тебя зовут?

— Зачем вам это знать? — насторожено спросила она.

— Чтоб убедиться, что ты не больничное приведение, которое разгуливает по коридорам больницы. Вряд ли привидение будет мне свое имя называть.

— Стася. Стаснислава.

— Тася значит. А меня Васей.

— Стася, — поправила она.

— Тася мягче звучит, — он поймал ее за руку и дернул на себя. — Осторожнее. Каталку везут.

— Что вы тут делаете? — раздался недовольный голос медсестры.

— Провожаю до палаты. Сейчас провожу и спать пойду. Девушка заблудилась в коридоре, — ответил Вася. Медсестра пробормотала что-то нелицеприятное про пациентов, которым не спится. Они же пошли дальше.

— Тяжело, когда не видишь, — пожаловалась Стася.

— Привыкнешь. А вот и твоя палата, — он довел ее до кровати. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — ответила Стася.


Утро началось с побудки. Медсестра велела пройти в процедурный кабинет. Стася решила пойти сама. Она уже выучила по шагам, где он находится.

— Дочка, помоги. А то ноги совсем не держат, — услышала она старческий голос.

— Вы мне? — спросила Стася.

— Тебе, милая. На процедуры вызвали. А я еле ноги передвигаю. Боюсь, что споткнусь на ровном месте.

— А я не вижу.

— Твоя поддержка, мои глаза — так и дойдем, — ответила бабушка.

— Хорошо, — Стася подошла к ней. Бабушка сразу ухватилась за ее руку. Крепко так. Они медленно пошли по коридору.

— Меня в конце недели уже выписывают, — похвасталась бабушка. — Как раз к Яблочному Спасу успею. Хоть и не вылечили, но разве новые ноги кто мне даст?

— Хоть и двадцать первый век, но испорченные части тела мы заменять не научились, — сказала Стася.

— А зачем новые? Я не хочу роботом быть. Видела по телевизору людей, которые из метала состояли. Я человеком остаться хочу. Мне и так хорошо.

— Но ведь ноги болят?

— Болят, — вздохнула бабушка. — Молодая была, в мороз тридцатиградусный в тонких чулках на танцы бегала. Да и обувь была всегда меньше моего размера. Зато какие это был туфли? Лаковые черные туфельки с маленьким каблучком. Как я на них отплясывала! Вот и доплясалась. А может за грехи все болячки даны, чтоб мы поняли, где ошибки совершили?

— Я в это не верю, — ответила Стася.

— А во что ты веришь? — спросила ее бабушка.

— Не знаю.

— Без веры нельзя. Во что-то верить надо. Не хочешь в Бога верить, так верь в инопланетян. У меня сестра верит, что скоро они прилетят и у нас райская жизнь настанет. Я ей говорю: если прилетят инопланетяне, то нам точно рай покажут да такой, что переплюнут фашистов. А она глупая верит. Без веры нельзя. Она человека сильнее делает.

— А нужна ли нам эта сила? — спросила Стася.

— Нужна. Сильный человек не сдается. И трудности легче переносит.

— Трудности. Порой их нельзя перенести. Остается только смирится.

— Человек со смертельным диагнозом и то верит, надеяться, что пойдет на поправку. Иногда случается чудо. И он выздоравливает. Верить надо, — ответила бабушка. — Вот мы и пришли. Спасибо за помощь. И пусть у тебя все хорошо будет.

— И вам того же.

— Кого я вижу? Света решила покинуть свою палату! — услышала Стася голос Васи.

— Так заставили, — ответила бабушка. — Говорят, чтоб сама ползла. Сегодня Верка дежурит. Так она не в настроение.

— Эх, значит колоть будет больно. Как дела Тася? Как спалось?

— Нормально, — ответила она.

— Опять ты на дороге каталки стоишь, — он взял ее за руку и отвел в сторону. — Любят они тебя.

— Я вроде слышу, что чего-то едет, а откуда звук не могу понять. Он как будто по всему коридору распространяется, — ответила Стася.

— Свет, иди за меня. А я в твою очередь встану, — сказал Вася. — Мне торопится некуда.

— Спасибо, а то стоять совсем сил нет. Еще назад бы добраться.

— Мы тебе сейчас провожатого найдем. Лех, тебе все равно делать нечего. Подстрахуй Светлану.

— Да нет проблем, — последовал в ответ глухо бас.

— Вот и нашли тебе провожатого. Если упадешь, тебя такой красавец на руках дотащит.

— На одной руке. Вторая в гипсе, — заржал Леша.

— А я не такая уж и тяжелая. Так что мне хватит.

— Светлана молодец. Не сдается, — прошептал на ухо Стаси Вася. — Ей говорят, что жить осталось не так много. Она все старается, надеется.

— На что? — также тихо спросила Стася.

— На чудо. Ей всего сорок. Умирать в этом возрасте рано.

— Мне казалось больше.

— Мне тоже. Работала на вредном производстве. Все себе посадила. Теперь из больниц не вылезает.

— А ты? Что у тебя? — спросила Стася.

— Ребра сломал. Легкое пробил. Теперь здесь гуляю. Жду когда все заживет, — ответил Вася.

— Меня пока из-за руки держат. Но обещают скоро выписать, — ответила Стася.

— Я через два дня уйду. У меня дочка из лагеря возвращается. Ее встречать надо.

— Это ведь опасно не закончить лечение.

— А что делать? Мне ее оставить не с кем, — ответил Вася. — Вот и наша очередь. Пойдем получим свою порцию уколов.


— Дамы, извините за беспокойство. Тася, пойдем гулять? А то мне одному скучно, — позвал ее Вася. — Врачи, говорят, что лежать нельзя. Нужно ходить. Составишь компанию?

— Иду, — согласилась Стася.

— Стася, как же… — попыталась возразить Лидия Евгеньевна.

— Никуда я вашу дочь не дену. Мы по коридору гуляем, — ответил Вася. — Представим, что мы на курорте и прогуливаемся по набережной во Франции.

— Когда-то я хотела побывать в Париже, — сказала Стася.

— На что там смотреть? Только не говори, что на Эльфовую башню. Железка, она и в Африке железка, — ответил Вася. Он взял ее под руку.

— А ты был во Франции?

— Был. Я много где был. В свое время половину Европы объездил, но родимой речке лучше ничего не видел.

— Я этого больше не увижу.

— Ты можешь почувствовать. Так что зря расстраиваешься. Можешь попробовать эту жизнь на вкус. Можешь ее услышать, — ответил Вася.

— Гуляете? — услышала Стася знакомый голос.

— Как велели Маргарита Борисовна. Делаем вид, что мы на бродвеи.

— Вроде недавно были во Франции, — заметила Стася тихо смеясь.

— А чего нам стоит погулять по бродвею? Это наше развлечение.

— Гуляйте. Это полезно, — сказала Маргарита Борисовна. Стася с трудом узнала ее по голосу. В тот раз она разговаривала сухо. Сейчас была довольной.

— Мама не выглядывает из палаты? — спросила Стася.

— Она сидит в коридоре и с неодобрением смотрит на нас, — ответил Вася. — Чувствую себя преступником, которого разыскивает милиция. Нет, она похожа на нашу консьержку из общежития, которая долго вглядывалась в лицо и фотографию из студенческого. Как будто мы хотели не в комнату попасть, а закардон уехать, при это утащив с собой важные государственные тайны.

— Мама за меня переживает.

— Я бы тоже переживал. Когда беда случается с близким человеком, то это сложно принять. Хочется, чтоб ему было хорошо, а еще лучше, чтоб совсем выздоровел. Но не всегда это случается. Здесь нам нужно повернуть.

— Мы так быстро прошли коридор?

— В хорошей компании время всегда незаметно пролетает, — ответил Вася.

— Вы прям философ.

— Нет, психолог, филолог. Но давно не работаю по специальностям.

— Почему?

— Потому что хочу, чтоб моя малышка ела не пустые щи с макаронами, но еще в доме чтоб мясо было и фрукты. Я одно время в Питере работал. Но потом попал под сокращение. Потом беда с женой случилось. В итоге я уехал оттуда к себе на родину. Там квартиру сдаю. Здесь в материнской живу. Девчушка моя в школу местную ходит. Работу нашел. Завод реконструируем. Крышу перекрывали. Ну я и навернулся. Неудачно упал.