Родион с отчаянием посмотрел на обострившиеся черты Ирины, не зная, как убедить ее, что она по-настоящему ему дорога, и ничего из сказанного к ней отношения не имеет.

Он мягко поднял ее с места и повел к выходу. Вслед им неслось:

– Еще пара месяцев, и ты будешь трахать другую идиотку!

В такси никто из них не прерывал удрученного молчания. Но едва они вошли в квартиру, как Родион категорически заявил:

– Эта ерунда к тебе никакого отношения не имеет! Поверь. И я ни у кого не жил. В гости приходил, бывало, с ночевками. Но не ждешь же ты, чтобы я был наивным девственником!

Она хотела пройти в комнату, оставив его страстную речь без ответа, но он, схватив ее за плечи, с отчаянием воскликнул:

– Не уходи! Скажи мне что-нибудь! Ударь, если так хочется, но не молчи!

– Уходи! – от этого слова он побледнел, но упрямо заявил:

– Нет! Я тебя люблю! И всегда любил! Этого я никому не говорил. Всегда всех своих подруг предупреждал, что люблю другую женщину. И ты меня любишь тоже, я же вижу. И не вздумай все разрушить из-за завистливых слов вздорной бабенки. Я тебе это сделать не дам! И никуда не уйду!

Она холодно пожала плечами, освободилась от его рук и пошла в комнату. Он остался стоять в коридоре с безвольно опущенными руками. Когда он попытался войти за ней, Ирина остановила:

– Я не хочу, чтобы ты сюда входил.

Родион пропустил категорическое предостережение мимо ушей и одним прыжком заскочил в комнату. Опрокинув ее на кровать, стал целовать с все возрастающим напором. Она не сопротивлялась, но и не отвечала.

Закончив, он уснул рядом с ней, обхватив за талию и уткнувшись носом в шею. Когда она пошевелилась, пытаясь выбраться из-под его тяжелой руки, он напрягся, не отпуская, и для верности положил ногу на ее бедро. Вцепился в нее, как ребенок в желанную игрушку. Настроения ей эта мысль не подняла.

На следующий день она проснулась одна. Род ушел что-то выяснять в свою контору, оставив ей записку: «Ирина, я тебя люблю и никогда не оставлю! Жди меня! Целую, Род.»

Она брезгливо посмотрела на бумажку. Что ж, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. То есть если Родион не желает убираться из ее квартиры, то уедет она. До осени, за это время он поймет, что и в самом деле ей не нужен, и смотается.

Позвонила на работу, попросила дать отпуск пораньше. Потом подруге, живущей в небольшом поселке на берегу Аральского моря, узнала, что та с удовольствием ее примет. Быстро, чтоб не застал Род, собралась и рванула на вокзал. На ее удачу, в проходящем поезде нашлось верхнее купейное место, и она уехала, всеми силами стараясь убедить себя, что поступает верно.

Первое время она рвалась обратно, мечтая вновь попасть в сильные руки Родиона, но разнеживающее бездействие, солнце и вода сделали ее вялой и апатичной.

В конце августа поехала обратно, размышляя, что скажет матери о своем безобразном, на ее взгляд, поведении. По телефону она ни разу не призналась, где отдыхает. Мать несколько раз весьма рассерженно говорила о разыскивавшем ее Родионе, но Ирина переводила разговор на другое или вообще его прерывала.

Подъехав к дому, с опаской посмотрела на свои окна. Ничего не заметив, поднялась к себе. Открыла дверь и осторожно вошла. Следов Родиона нигде не было, и она смахнула слезу облегчения. Ведь это было облегчение, и ничего больше…

Октябрь был совершенно стандартным – с частыми моросящими дождями и редкими погожими деньками. В школе дела шли как обычно, и Ирина почти не вспоминала Родиона. Или, вернее, делала все, чтобы его не вспоминать. И уж вовсе позабыла Валерия, вытесненного из памяти бурными последующими событиями.

Она изрядно поправилась, причем на талии перестали сходиться юбки и брюки, которые носила до беременности. Ну что ж, пережив такой стресс, поневоле ешь больше, чем обычно. Порой на нее нападал настоящий жор, и она кралась на кухню, стыдясь самой себя, и до отвала наедалась.

Светлана, наблюдающая за ней все это время, мрачно подытожила:

– Ирка, еще немного, и ты будешь похожа на барабан. У тебя булимия, точно. Бросай жрать, или превзойдешь в габаритах Клавдию Петровну.

Поскольку в пресловутой Клавдии Петровне было никак не меньше ста пятидесяти килограммов, Ирина продержалась неделю на кефире, но после этого сорвалась и всего за неделю набрала еще пару килограмм.

Светлана, обойдя ее кругом, поставила диагноз:

– Нет, у тебя точно булимия. Тебе к психотерапевту надо. Кстати, если бы я не была в курсе твоих проблем, то решила бы, что ты беременна.

– Издеваешься? У меня после родов даже месячных не было, наверняка что-то повредила. К тому же беременной я быть просто не могу, Родион постоянно предохранялся. Ему детей не нужно. Да и я в первый же день беременности на стенку лезу от запахов, еды и прочего. Сама же знаешь!

Подруга, прекрасно помнившая ее мучения в прошлые беременности, повторила свой совет сходить к психотерапевту, чтобы покончить с обжорством, и отступила.

В конце января Ирина, глядя на свой вспухший живот, с ужасом поняла, что у нее какая-то страшная опухоль и, трясясь от ужаса, отправилась сначала к терапевту, а уж он направил ее к гинекологу. Та, осмотрев ее, просто ахнула от изумления.

– Да ты беременна, голубушка, и весьма приличным сроком! Давай-ка на УЗИ, поставим срок точно.

На УЗИ флегматичная медсестра безучастно проговорила, водя по ее животу прохладной трубкой и глядя на монитор:

– Двойня. Срок недель двадцать-двадцать одна. Пол определить не могу, но дети развиваются нормально.

Чувствуя себя фантастически, будто внезапно попав к инопланетянам, Ирина вернулась к врачу. Та сосредоточенно решала, что делать.

– Какая группа крови у отца детей? – Что это не прежний муж пациентки, сомнений не было.

Ирина, раздавленная противоположными чувствами, меланхолично ответила:

– Не знаю.

Врач, повидавшая на своем медицинском веку и не такое, настойчиво уточнила:

– А выяснить сможете?

Ирина нашла в себе силы лишь кивнуть. Довольная врачиха прищелкнула пальцами.

– Чудненько! В общем, так: выясняете группу крови и моментально ко мне. Если группа не подходит, то сей же час на сохранение, а если все нормально, то на прием через две недели. Завтра быть у меня с группой крови.

В совершенно растрепанных чувствах Ирина притащилась домой. С чистой совестью, уже ни в чем себя не виня, навернула тарелку супа – детей ведь надо кормить, – и задумалась над заданием гинеколога, запретив себе думать о более неприятных вещах. Как же ей узнать, какая группа крови у Родиона, не спрашивая об этом у него?

Ей пришло в голову спросить у школьной медсестры, ведь медицинские карты на всех учеников еще долго хранятся и после их выпуска, но тут же от этой идеи отказалась. Спрашивать Марью Степановну это то же, что сделать объявление по школьному радио.

Она подождала, когда в домах начал зажигаться свет, и посмотрела на дом напротив. В квартире Рода горел свет. Глубоко вздохнув, будто собравшись прыгать в холодную воду, оделась и отправилась туда. Неуверенно позвонила, молясь, чтобы его не было дома. Дверь открыла улыбчивая немолодая дама и с сочувствием посмотрела на бледное лицо гостьи.

Надеясь, что ее не узнали, Ирина, чуть запинаясь, спросила:

– Вы мама Родиона?

Хозяйка кивнула и пригласила ее войти. Ирина отказалась. Быстро выпалила:

– А какая у Родиона группа крови?

Ответ показался ей фантастическим:

– Третья отрицательная.

Ирина полуобморочно пролепетала «спасибо» и, не обращая внимания на приглашение зайти в квартиру, чтобы поговорить, быстро спустилась вниз.

У них нет конфликта крови! Поэтому и беременность протекает так спокойно.

Но скоро на смену эйфории пришли мрачные прагматические расчеты. Одной ей детей не поднять. Если бы один, а то двойня!

Мысль рассказать все Роду была откинута сразу – он же всегда предохранялся, и ее беременность будет воспринята им, мягко говоря, недоверчиво. Она прекрасно помнила, что он ответил неизвестной ей Ленке – роди, сделаем генетическую экспертизу. Через подобное унижение она проходить не собирается.

Значит, и говорить с ним не о чем. Ласково пообещав малышам, что у них все наладится и будет хорошо, легла в постель, но уснуть не могла, долго глядя в потолок.


Через две недели с вахты вернулся Родион. Был уже поздний вечер, когда он, приняв душ, сел ужинать, мрачно глядя в стол.

Исподтишка разглядывая его похудевшее, с ввалившимися щеками лицо, мать гадала, когда же можно будет рассказать сыну о визите Ирины.

Но вот Род поел и ушел в свою комнату. Елизавета Васильевна, прибрав на кухне, пошла к нему. Он стоял в своей обычной позе, прислонившись лбом к стеклу и смотря вниз, на светящиеся окна напротив. Даже головы не повернул.

Немного покашляв, она сказала:

– Тут недавно Ирина приходила…

Спина сына напряглась, но он не пошевелился.

Она несмело продолжила:

– Она спросила, какая у тебя группа крови…

Родион медленно развернулся. Они молча смотрели друг на друга, уже все понимая. Наконец он победно расправил плечи и со словами:

– Все, теперь ей от меня никуда не деться! – быстро надел куртку и вышел в темноту.

Перед Ириниными дверями подбросил на руке ключи, раздумывая, позвонить или сразу открыть двери. Решив не давать ей ни единого шанса отказаться от разговора, решительно открыл дверь и вошел внутрь.

Удобно устроившись на диване, устроив ноги на банкетке, Ирина внимательно читала какую-то книгу. Подняв глаза, увидела Родиона и смятенно облизала внезапно высохшие губы.

Род большими шагами прошел в комнату и встал перед ней, чуть покачиваясь на носках. Она заворожено следила за ним обеспокоенным взглядом.

– Ну, и что мы теперь будем делать? – простой вопрос показался ей судным гласом.

– Что мы будем делать? – непонимающе повторила, пытаясь понять, что он знает.