Майра с удовольствием отдохнула бы во второй половине дня, возможно, в Гайд-парке. Ей ужасно хотелось побывать там – это такое известное место, где можно расслабиться в предвкушении вечера.

Виконт Роули казался ей человеком дружелюбным, его очаровательная жена – славной и доброй. Хорошо бы, пока она в Лондоне, дружески сойтись с кем-то из дам. Не станет же ее муж проводить с ней каждый день – с утра до ночи. И еще ей хотелось прочувствовать приятное ожидание бала – настоящего светского бала, одного из самых многолюдных в этом сезоне. Нужно Обязательно запастись воспоминаниями, чтобы увезти их домой через две недели, – приятными воспоминаниями.

Утро получилось неудачным. И надо признать, что вина за это лежит в основном на ней. Многие годы в Пенвите они жили очень скромно, и Майра не могла себе позволить, поддавшись порыву, потратить даже скромную сумму. Соломенная шляпка, купленная сегодня утром, да и перчатки были мотовством. Но ее муж богат, она это поняла, к тому же они в Лондоне в разгар сезона, а она не очень-то старалась скрыть, как ей понравилась шляпка. Если бы подарки этим и ограничились, она была бы очень рада. И без того славное утро стало бы в этом случае просто восхитительным.

Но за шляпкой и перчатками последовал веер. А потом и браслет, который, конечно, стоил больше, чем они с матерью тратили за год. «Мне не нужны ни расточительность, ни подарки, – думала она. – Мне нужно другое – душевная щедрость, дружба, наверное, даже любовь». Она думала, что согласилась на попытку сблизиться, которая поможет превратить их брак во что-то достойное, но не думала, что ее любовь станут покупать.

Когда они вышли из лавки ювелира, ее настроение резко изменилось. Хотя она и поняла свою ошибку: ему просто все это доставляло удовольствие. А она оттолкнула его! Придется ей сделать еще одну попытку. Ведь, в конце-то концов, она и не ждала, что это будет легко. Она надеялась, что они погуляют в парке и это безыскусное удовольствие поможет им снять напряжение, поговорить не так натянуто, как это случилось утром.

Но вторая половина дня не оказалась ни приятной, ни расслабляющей – отнюдь. За ленчем муж сообщил ей, что они нанесут визит его сестре. И когда внутри у нее все оборвалось от дурных предчувствий, он добавил, что его мать также остановилась у виконта Энсли.

– Нет, – твердо сказала она. – О нет, милорд! Я к ним не поеду.

На это она не давала согласия. Она хотела всего лишь приятно провести время в Лондоне и принимать участие в развлечениях сезона. Но отнюдь не исполнять неприятные родственные обязанности. Она не хочет добровольно попасть в ловушку. Ей не о чем говорить с его матерью и сестрой.

– Нет, – произнес он не менее твердо, – вы поедете! Вы моя жена. Я должен вас представить моим родственникам.

– Но через несколько недель я уже не буду вашей женой. Разве только номинально. А обе они выразили свое отношение ко мне совершенно ясно – тогда, на Рождество. Я не хочу иметь с ними ничего общего!

– На Рождество, – сказал он, – вы не были моей женой или хотя бы невестой. Мы непременно нанесем им визит, Майра. Существуют правила приличия, которыми нельзя пренебрегать.

– Значит, это – приказание? – сказала она и поджала губы. – И выбора у меня нет. Глаза его смотрели холодно. Перед ней был тот, прежний Кеннет.

– Это – приказание, – сказал он. – И я не отдал бы его, если бы вы понимали всю серьезность положения.

Этот упрек ее разозлил.

– Так вот для чего понадобились браслет с бриллиантами, шляпка и веер, – сказала она. – И перчатки.

– Вы ведете себя по-детски.

– Мы вечно упираемся в это, не так ли? Когда мы в чем-то не согласны, оказывается, что я веду себя по-детски. А вы, милорд, вы – грубый тиран! Я сделала ошибку, приехав сюда, и глупо поступила, согласившись на попытку что-то изменить в наших отношениях. Ничто не может в них измениться!..

– Да, ничто, если только мы оба не решим, что это необходимо.

– Никакого «мы» не существует, – заявила она. – Есть только вы и я: вы – приказываете, я – подчиняюсь.

Он барабанил пальцами по столу.

– Значит, вы отказываетесь соблюсти обычную вежливость и побывать сегодня у моей матери?

Она встала, чем вынудила встать и его, хотя на его тарелке еще оставалась еда. Нет, ему не удастся проделать с ней это. Обвинить ее в провале их эксперимента в первый же день!

– Я буду готова, – сказала она, – когда вам будет угодно послать за мной, милорд.

Она вышла, а он остался стоять.

Она лелеяла свой гнев, который поддерживал ее силы в течение следующего часа и потом, когда они молча ехали в экипаже. Как он смеет заставлять ее навещать свою мать, которая ни больше ни меньше как выгнала ее, Майру, из Данбертона в ночь после рождественского бала! И его сестру, которая разговаривала с ней так презрительно, так враждебно на балу в Тамауте! Впрочем, он способен на все. В Кеннете, по сути, никогда не было сочувствия к людям.

Когда карета остановилась у лондонского особняка виконта Энсли, Майра повернулась к Кеннету.

– Они знают? – спросила она. – Они знают, почему мы поженились? – От его ответа будет зависеть, как ей держаться.

– Я не дал им никакого объяснения, – ответил он. – Не было в том необходимости. Но если вы постараетесь изменить выражение вашего лица, сударыня, нам будет легче сделать вид, что мы вступили в брак по любви.

– И так сильно мы любили друг друга, – возразила она, – что расстались спустя неделю и целых два месяца жили врозь? Они никогда не поверят этому.

– Мне казалось, что моя семья вам безразлична… Или вас заботит, поверят ли они?

– Нет, – ответила она.

– В таком случае разве имеет значение, удастся ли нам их обмануть? Но если вы будете мне улыбаться, сударыня, я буду улыбаться вам. – И он улыбнулся, вложив в улыбку все свое неотразимое очарование.

– Но вас-то, – сказала она, – вас, конечно же, заботит ваша семья. И вам небезразлично, что именно они думают.

– Если я соглашусь с этим, Майра, тогда можно не сомневаться, что весь следующий час вы будете смотреть на меня очень сердито.

– Вы этого вполне заслуживаете.

– Вполне, – согласился он столь охотно, что она так и не поняла – шутят они или ссорятся.

Для него это, возможно, и шутка, а для нее все так серьезно! И так трудно! Ей помогли выйти из экипажа.

Вдовствующая графиня Хэверфорд и виконтесса Энсли, судя по всему, не были предупреждены об этом визите, хотя обе были дома и принимали. У них как раз были еще две леди и джентльмен, не считая виконта Энсли. Может, оно и к лучшему, подумала Майра, хотя лица се свекрови и золовки при их появлении превратились в маски холодного изумления. Воспитание, впрочем, диктовало приличествующую в таком случае любезность. Леди Хэверфорд даже усадила Майру подле себя на диван и налила ей чаю.

– Надеюсь, леди Хейз пребывает в добром здравии? – сказала она.

– Да, благодарю вас, – ответила Майра. – Она чувствует себя прекрасно.

– Надеюсь также, что вы доехали до Лондона вполне благополучно?

– Да, благодарю вас. Мой… Кеннет велел управляющему послать со мной для безопасности нескольких слуг, а также заказал для меня лучшие комнаты на постоялых дворах. Поездка была очень приятной и интересной. Конечно, для меня все было внове.

– Вы еще не бывали в Лондоне? – спросила Хелен. – Должно быть, вам все здесь показалось странным и не похожим на деревенскую жизнь?

Майра предпочла не заметить презрения и снисходительности, прозвучавших в этих словах.

– Я приехала только вчера вечером, – ответила она. – Но конечно, лавки показались мне великолепными. Утром Кеннет повел меня по Оксфорд-стрит и по Бонд-стрит.

– А вы будете сегодня на балу у леди Элджернон? – спросила одна из гостий.

– Да, и с некоторым нетерпением жду этого.

Она, вероятно, кажется этим людям деревенщиной, но не намерена изображать утонченную и скучающую леди – от этого она только покажется смешной. Она улыбнулась.

– Разумеется, первый танец вы отдали Кеннету, – сказал виконт Энсли. – Не оставите ли вы за мной второй, Майра? Могу ли я называть вас так, ведь мы теперь брат и сестра?

– Я бы с удовольствием сделала это. – На этот раз ее улыбка была более дружелюбной. Виконт пришелся ей по душе с первой же встречи на балу в Данбертоне, когда он попытался загладить грубость своей жены перед ней и сэром Эдвином Бейли. – Но увы, второй танец я обещала виконту Роули, сэр.

– Майкл, – поправил он ее. – Тогда пусть будет третий – или он тоже занят?

– Спасибо, Майкл, – ответила она.

Кеннет стоял у дивана, немного позади нее. Он легко положил руку ей на плечо, и вдруг она, не успев подумать, коснулась его руки. Она поняла, что этот жест не остался незамеченным ни ее новой родней, ни их гостями – не очень-то допустимый с точки зрения приличий жест, который, тем не менее, был извинителен для новобрачных, нежно любящих друг друга. Разумеется, подоплека этого жеста была совершенно иной. Кеннет, вероятно, хотел оказать ей моральную поддержку. Ей же захотелось принять эту поддержку. Наверное, он осуществляет то, что предложил в экипаже напоследок – надо изображать влюбленную пару. Она повернула голову и посмотрела на него и, когда он улыбнулся, ответила ему тем же.

– Ты, разумеется, подведешь ко мне жену, Кеннет, когда приедете на бал, – проговорила вдовствующая графиня. Она оперлась на руку сына, и они спустились вниз. – Я постараюсь, чтобы она была представлена всем, с кем должна быть знакома графиня Хэверфорд.

– Как вам угодно, матушка, – ответил Кеннет, наклонив голову.

– Благодарю вас, сударыня, – сказала Майра. Свекровь посмотрела на нее без улыбки.

– Хорошо, что вы выкинули, – сказала она. – Новоиспеченная графиня, у которой нет ни столичного лоска, ни громкого имени, вовсе не нуждается к тому же еще и в сплетнях, которые вызвало бы рождение ребенка через шесть месяцев после венчания.