Я в лифт вошла, руки на груди сложила.

— А в «Canape»?

Роман на меня посмотрел.

— Почему ты спрашиваешь?

— Вспомнила одного заботливого охранника…

Роман кивнул.

— И в «Canape».

Аркаша оказался мужчиной колоритной внешности. Достаточно высокий, дородный, абсолютно лысый, как бильярдный шар, а на переносице у него была морщинка беспокойства и непроходящей заботы. Сразу становилось понятно, что угодить этому человеку трудно. К тому же, выяснилось, что он является владельцем автосалона, и, стало быть, забот у него и, правда, достаточно.

При виде нас с Романом, он не улыбнулся, из-за стола поднялся и выразительно развёл руками.

И обратился непосредственно ко мне.

— Душа моя, как я рад тебя видеть! Спасибо, что почтила!

Это была откровенная ирония, и я послушно изобразила вину.

— Прости. Так вышло…

Роман Евгеньевич незаметно пихнул меня в спину. А Аркадию улыбнулся, тёмные очки снял.

— Ладно, Аркаша, не зверствуй. Я всё оплачу.

— Оплатишь, оплатишь, — заверил его находчивый владелец салона. — Я тебе всё посчитаю, и свои нервы заодно. А это, знаешь ли, дорогое удовольствие.

А я взяла и брякнула:

— Коньяком пахнет. Кто-то нервы с утра лечит.

Мужчины на меня посмотрели, а я отвернулась от них. А Аркаша указал рукой на дверь.

— Иди, тебя там второй день ждут. Сама ведь этого дизайнера мне сосватала, весь мозг мне вынесла, и сама же не явилась.

Роман Евгеньевич рядом усмехнулся. Снова меня за плечи обнял, на этот раз прижав к себе, а Аркаше сказал:

— Заноза она, но за это и люблю. — А в следующее мгновение я заполучила крепкий поцелуй в губы. На меня пахнуло теплом, незнакомым одеколоном и мятным ароматом зубной пасты. На несколько секунд я всерьёз растерялась, Роман Евгеньевич уже отстранился, а я всё глаза на него таращила. Ему снова пришлось осторожно меня толкнуть кулаком в поясницу. Я очнулась, моргнула и повернулась к Аркаше. Он смотрел на меня странно, непонимающе, потом снова указал пальцем на дверь. Я направилась туда, но Рома меня за руку удержал. Я обернулась.

— Я заеду за тобой в двенадцать.

Я кивнула.

Оказывается, он, при всей своей фактуре и твердолобости, весьма неплохой актёр. Вон как душевно мне улыбается.

Следующие два часа ничем мне особо не запомнились. Да, дизайнер, да, новые наряды, наверное, дорогие, и я, вроде как, модель. Меня фотографируют, причёсывают, подкрашивают глаза и губы, но я чувствовала себя куклой и удовольствия точно не получала. Меня крутили из стороны в сторону, просили улыбнуться, принять то одну позу, то другую. И это всё ещё были примерки, ко мне в новом образе только присматривались. И я довольно быстро затосковала.

Наверное, платили Ладе на этой работе неплохо, но у меня наслаждаться, даже своей красотой, о которой все твердили, никак не получалось. И поэтому я, вырвавшись наконец на волю, готова была плеваться. Аркаша меня ещё задержал, за талию приобнял и зачем-то принялся выспрашивать, чем я вчера занималась. Даже сделал попытку в глаза мне заглянуть. И тогда я тоже заинтересовалась:

— А тебя почему это интересует?

Аркаша повёл широкими плечами, погладил себя по животу.

— Просто спрашиваю. Могу я о тебе позаботиться, чуть-чуть?

— Позаботиться? — «Только этого не хватало», пронеслось у меня в голове.

А Аркаша тем временем продолжил:

— Странная ты в последнее время. А сегодня вот на тебя с Романом так сказать Евгеньичем глянул, и вспомнился мне наш недавний разговор.

Я нахмурилась.

— Какой разговор?

Аркаша откровенно закатил глаза, затем по сторонам зачем-то огляделся. А я не сразу, но сообразила, что он охранника высматривает. Не пасётся ли тот рядом. После чего Аркаша взял меня за локоток и ещё в сторонку немного отвёл.

— А ведь я тебя предупреждал, — заговорил он негромко. — Подумай, подумай, а ты взяла и выскочила за него замуж. А теперь глаза на него таращишь.

— Я таращу?

— А то я сегодня не видел. — Аркаша даже сочувственно скривился. — Ох, Липа, Липа. С ним ведь не разведёшься, по своему желанию.

Я моргнула раз, потом другой, затем решительно освободила свою руку.

— Спасибо, конечно, что ты беспокоишься, но не стоит. У меня всё хорошо.

— Хорошо? И поэтому ты разговариваешь и ведёшь себя сегодня, как замороженная рыба?

Вот после этого я едва не ахнула. Значит, я замороженная рыба?

— Я просто сегодня не в форме, — проговорила я в возмущении и свысока. — У меня, знаешь ли, вчера муж приехал. После трёхнедельного отсутствия. Некоторая усталость простительна.

Аркаша смотрел на меня во все глаза.

— Липа, что с тобой?

Вот тут я уже решила рассердиться всерьёз и послать его. Правда, хватило меня только на:

— Иди ты, Аркаша! — После этого я на каблуках развернулась и направилась к выходу. Дверь передо мной охранник открыл и чересчур вежливо попрощался.

— Всего хорошего, Олимпиада Викторовна.

Я даже обернулась на него. Кажется, не зря Аркаша в собственном салоне по сторонам опасливо озирается. Кругом глаза и уши.

Роман Евгеньевич уже ждал меня на стоянке. Я когда к машине подошла, через стекло увидела, что он по телефону говорит, но разговор он закончил, как только я дёрнула ручку двери. А я в машину села, вздохнула и руки сцепила. Рома ко мне с интересом приглядывался, затем поинтересовался:

— Ну, как?

— Я думала, будет веселее.

Он усмехнулся.

— Липе было весело.

Я посмотрела на него.

— Липа — это я, — проговорила я каменным голосом.

Он равнодушно кивнул.

— Конечно.

— Ты не веришь?

— Я предпочитаю проверять. И именно этим мы сейчас займёмся.

— Заставишь меня пройти «детектор лжи»?

— Нет, зачем? Мне сообщили адрес приёмных родителей Шаталовой Клавдии Юрьевны. Вот к ним мы сейчас и отправимся.

Я нервно облизала губы.

— Прямо сейчас?

— Да. А ты против?

— Я… Просто немного волнуюсь. Я с ними никогда не встречалась.

— Вот и встретишься. Они в Рубцово живут.

— Где это?

— Примерно час езды.

Я откинулась на спинку, смотрела на дорогу. Мы некоторое время ехали молча, я дождалась выезда на трассу, время от времени на Рому поглядывала, потом спросила:

— Вы с Ладой хорошо жили?

— Что значит, хорошо?

Я плечами пожала.

— Любили друг друга?

Этот мерзавец ещё шире ухмыльнулся.

— Что значит, любили?

— Меня все тобой пугают, — сказала я, желая убрать с его лица усмешку. — И Аркаша тоже.

Роман улыбаться на самом деле прекратил.

— Что он сказал?

— Что я плохо подумала, когда замуж за тебя решила выйти. Что ты меня отпустишь только тогда, когда сам захочешь.

— Вот стервец лысый.

— Он прав?

Роман Евгеньевич кинул на меня быстрый взгляд.

— А что ты спрашиваешь? Ты сама всё проверишь, из первых уст узнаешь.

— Не смешно, — заметила я.

— А я и не смеюсь, любимая.

Я обиделась и отвернулась.

К Рубцово мы подъехали ровно через час. Большой посёлок, добротные дома, по окраинам несколько улиц панельных пятиэтажек, в центре магазины и административные здания. Роман Евгеньевич пару раз сверялся с навигатором, но, в конце концов, мы оказались на нужной улице, проехали мимо ряда похожих друг на друга кирпичных коттеджей среднего класса.

Улица была обжитой, было понятно, что люди здесь не первый год живут, деревья и кустарники в палисадниках успели подрасти и распушиться.

— Вот пятнадцатый дом, нам сюда.

Машина остановилась у кованых ворот, а я заволновалась с новой силой. Сделала пару глубоких вдохов, потом в зеркало на себя посмотрела, облизала губы. Не знаю, почему волновалась. Рома к этому времени из машины вышел, обошёл её и открыл мою дверь.

— Выходи.

Я приняла его руку и осторожно из машины выпрыгнула. Пожаловалась:

— Для твоей машины стремянка нужна. Танк, а не машина.

— Она не для девочек.

— Она для мальчиков. С автоматами.

— Не преувеличивай.

Я отошла от него, осмотрелась, втянула в себя свежий деревенский воздух. Пахло цветами и почему-то молоком.

— А здесь красиво. Правда?

— Да, — отозвался Роман Евгеньевич, оглядывая улицу с таким видом, будто снайперов по кустам и крышам высмотреть пытался. Я дожидаться, пока у него обострение подозрительности пройдёт, не стала, и прошла к калитке. Нажала кнопку звонка. Потом мне пришло в голову:

— А если она здесь?

— И что?

— Что ты будешь делать?

Я повернулась к нему, и мы встретились взглядами. Выражение его глаз мне не понравилось, но что-то менять было поздно. В доме хлопнула дверь, и я увидела на крыльце женщину. Конечно, я её узнала, хотя видела до этого только на старых фотографиях в бабушкином альбоме.

Невысокая брюнетка приятной внешности, но тонкие губы и длинноватый нос делали её лицо немного хищным. За прошедшие годы она изменилась, но несильно, немного поправилась, и волосы теперь забирала в строгую причёску. Тётя Надя, родная сестра отца. Она меня увидела, кажется, в первую секунду удивилась не на шутку, после чего руками всплеснула и поспешила вниз по ступенькам крыльца.

— Лада, ты приехала! И не предупредила! Отец-то как обрадуется.

Краем глаза я уловила движение рядом, поняла, что Роман смотрит на меня, очень внимательно.

Видимо, именно в этот момент к нему пришло окончательное понимание ситуации. И он был крайне недоволен. Но в данный момент мне было не до его чувств и ожиданий. Я смотрела на женщину, отпиравшую для нас калитку, видела её радостное лицо, и чувствовала огромную неловкость. Мы вошли во двор, тётя Надя протянула ко мне руки, желая обнять, а мне пришлось отступить.