- Так это не твой дом? А почему ты здесь живешь? Кто ты по профессии?

Да, может, на вопросы Луис отвечать и не способен, зато отлично умеет их задавать!

- Я пишу.., нет, не романы. Акварели. На щеке его болезненно дернулся мускул.

- Ты художница? - Луис помолчал немного, осмысливая услышанное. - И что, картины продаются?

Нет, ну что за коммерческий подход к делу! Любой другой спросил бы, преуспела ли она в искусстве живописи. По счастью, за последние девять месяцев Берил преисполнилась непоколебимой уверенности в своих талантах.

- Я не голодаю.

Сощурившись, Луис окинул ее внимательным взглядом, отмечая каждый изгиб, каждую волнующую округлость тела, полускрытого одеялом.

- И сытно ли удается пообедать?

- В моем меню исключительно черная икра и шампанское, - поддразнила его Берил. - А для Бони - дичь и трюфели.

- Ну, пропорции у тебя не рубенсовские, - польстил собеседнице Луис. Сдается мне, корабль с икрой и шампанским слегка запаздывает?

- А хотя бы и так... Простая жизнь - тоже по мне.

Три года назад жизнь Берил складывалась совсем иначе. Судьба ее, откровенно говоря, не баловала. Ее овдовевшая бабушка умерла - умерла после долгой и безуспешной борьбы с раком. Мало-помалу разрушительная болезнь подтачивала ее силы, выпивала радостную любовь к жизни - и сбережения "на черный день".

На протяжении всей болезни Берил самозабвенно ухаживала за обожаемой бабулей. А после ее смерти почувствовала себя неприкаянной, никому не нужной. Ради денег растрачивала талант, в угоду лишенным вкуса заказчикам. Но однажды решила, что пора расправить крылья, пора бежать из тесной квартирки, где страдала и умирала бабушка, пора отправиться в странствия в поисках новых, свежих впечатлений, способных вдохновить ее на невиданные доселе шедевры. Это решение было последним, что запомнилось Берил с полной отчетливостью.

Что она делала в течение двух утраченных лет, оставалось только гадать. Надо думать, путешествовала по стране, как и было задумано. Но в конце концов дорога привела ее на остров Скалистый, и там, впервые за много месяцев, она обрела мир и покой.

- Я здесь счастлива, - с несокрушимой убежденностью проговорила Берил. Многие говорят, что, если бы повернуть время вспять, они бы жили иначе. Но я рада всему, что со мной случилось, раз в итоге судьба привела меня сюда, на остров.

Раненый дернулся, словно в грудь его вонзили кинжал. Он глухо закашлялся, от лица отхлынула кровь.

- Луис!

Он со свистом втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.

- Ничего. Все в порядке.

Но было видно: раненый лжет. Что бы ни послужило причиной, досталось бедняге изрядно. На лбу его выступила испарина, в глазах отразилась такая боль, что Берил смятенно охнула.

- Луис! - Она порывисто обняла его, привлекла к себе - мужчину вновь бил жестокий озноб. Все произошло так быстро, что Берил просто оторопела. Неужто вновь сказываются последствия шока? - Что случилось? Опять голова?

- Нет, все хорошо.

Голос его дрожал от напряжения.

- Не верю. Да ради всего святого, скажи, что стряслось! - молила она, видя, что на глазах Луиса выступили слезы. - Не время разыгрывать из себя героя!

- Просто ногу свело, - простонал он, да только Берил отродясь не видела такого эффекта: сотрясалось все его тело. Может, сердечный приступ?

- Ты уверен? Я могу чем-то помочь? - взывала молодая женщина, не в состоянии выносить зрелища его мук.

- Да, черт возьми! - прохрипел он, и в голосе его слились ярость, досада и презрение к самому себе. - Обними меня. - Луис отбросил прочь грелку и сам властно притянул молодую женщину к себе. - Крепче. - Берил запрокинула голову, а он прижался лицом к впадинке между ее грудями и исступленно зашептал:

- Еще крепче. Держи меня, черт подери.., и, ради Бога, не отпускай!

- Не отпущу! - пообещала она, судорожно смыкая руки и чувствуя, как под пальцами ее пергкатываются напрягшиеся мускулы.

Раненый обхватил ладонями ее талию, сжимая захват все крепче, все неумолимее, пока дыхание у Берил не перехватило и перед глазами не заплясали красные точки. Но молодая женщина и не думала вырываться: ведь то, что переживала она, не шло ни в какое сравнение с его неописуемой болью.

Текли бесконечные минуты. Дрожь Луиса понемногу начала затихать, мышцы расслабились, однако даже тогда Берил не разомкнула объятий. Она не знала, сумеет ли дать раненому то, что ему нужно, но обещала - и предать страдающего человека не хотела и не могла.

Руки его разжались, обессиленно легли на ее бедра. Под кипой одеял становилось все жарче. Прерывистое дыхание мужчины постепенно выровнялось, зазвучало убаюкивающей колыбельной.

И время исчезло, растаяло точно дым. Берил закрыла глаза, пытаясь справиться с хаосом в мыслях.., а когда, несколько секунд спустя, вновь их открыла, было уже утро. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивался холодный свет, в углах комнаты затаились тени.

В первую секунду сонное сознание отметило, что проснуться рядом с этим человеком самая естественная вещь на свете. Но вот пробудилась память, заново возводя нерушимые преграды.

Головы их покоились на подушке совсем рядом, его теплое дыхание обдувало ей губы, ноздри щекотал волнующий и пряный мужской запах. Сплетенные тела словно наслаждались запретной близостью: ноги ее стискивали его бедро, тонкие руки по-прежнему были сцеплены у него за спиной. Не в силах высвободиться, Берил лежала и размышляла о своей ошибке.

Она позволила себе зайти слишком далеко. Страх, сострадание, тревога одержали верх над благоразумием, и вот теперь между нею и мужчиной, что покоился в ее объятиях, возникла прочная эмоциональная связь.

И не только эмоциональная, подумала она, едва Луис заворочался во сне, устраиваясь поудобнее. Даже сквозь одежду Берил ощущала напрягшуюся мужскую плоть. Тело ее словно пронзил электрический ток, соски сладострастно напряглись, откликаясь на мерное движение его груди, и Берил решила, что пора продумать стратегию отступления.

Она принялась осторожно высвобождать руку. Темные ресницы спящего затрепетали, лоб прорезали морщинки, сближая ровные стежки на левом виске. Она замерла, дожидаясь, чтобы мужчина снова успокоился.

- Берил? - пробормотал он, глубоко вдохнул и улыбнулся блаженной, сонной улыбкой, опознав неповторимый запах, идущий от подушки. - Берил...

По-прежнему не открывая глаз, раненый чуть приподнялся, и губы его безошибочно отыскали ее губы и приникли к ним в долгом нежном поцелуе, от которого голова Берил пошла кругом. А Луис не спешил, то ласково покусывая чуть припухлую нижнюю губу, то легонько прихватывая ее зубами, то втягивая в рот в эротическом, чувственном ритме, от которого у женщины блаженно поджимались пальцы ног.

Широкая ладонь скользнула вверх по ее спине, легла на затылок, удерживая на месте, в то время как ласковые покусывания сменились долгим, завораживающим исследованием. Язык его скользнул по ряду жемчужно-белых зубов, пощекотал влажные десны, погрузился в глубины, даря неизъяснимый восторг, - столь нежданный и в то же время столь знакомый.

То, что началось как неспешный томный поцелуй, внезапно обернулось жарким порывом страсти. Неведомые прежде чувства волной нахлынули на Берил, пока Луис увлекал ее вслед за собою в любовной игре. Она ощущала царапающее и такое интимное прикосновение его двухдневной щетины, пряную сладость языка, прерывистое дыхание и волнующий запах возбужденного тела. Не она ли всегда верила, будто надежно защищена от того всеподчиняющего безумия, что затаилось в темных закоулках воображения? Теперь иллюзии эти развеялись по ветру. Рука Луиса скользнула ей под футболку, коснулась разгоряченной кожи - и только тут пришло осознание происходящего.

Берил рванулась назад, сгорая от стыда.

- Боже мой, что мы делаем?

- Занимаемся любовью... Что может быть естественнее?

- Я...Нет!

Она спрыгнула с кровати и бросилась к двери, словно гость ее был самим дьяволом, дьяволом в потертой фуфайке, с глазами, как расплавленная сталь, и губами, соблазнительными, точно плод с древа познания.

Глава 4

Отвернувшись от деревянного стола, Берил взглянула в окно на серое штормовое море и нахмурилась: за ночь погода почти не улучшилась, в бухте по-прежнему бушевал ветер. Даже не прослушав прогноза, она знала: сегодня парома не будет.

- Доброе утро. Впрочем, боюсь, что сегодня слова эти прозвучат издевательством...

Берил непроизвольно вздрогнула и стремительно развернулась на голос такой глубокий и выразительный.

- Прости. Я напугал тебя?

Неслышно переступая босыми ногами, Луис вошел в кухню. Его лукавая улыбка яснее слов говорила, что именно к этому он и стремился - застать жертву врасплох.

Гость окинул хозяйку внимательным взглядом, отмечая выгоревшие джинсы, ослепительно белую хлопчатобумажную рубашку, застегнутую до самого подбородка, и волосы, заплетенные в косу, - видно, владелице их приспичило изображать чопорную благопристойность.

- Я одолжил у тебя бритву. Надеюсь, ты не возражаешь?

Луис провел рукой по гладкому подбородку, и молодая женщина тут же вспомнила давешнюю двухдневную щетину, что казалась такой колючей на ощупь. Берил подосадовала, что не успела принять душ. Тело до сих пор хранило ощущение его прикосновений.

- Вижу, ты развесила у огня мою одежду. А что, брюки еще не высохли?

- Я...

Голос ее беспомощно дрогнул, щеки вспыхнули предательским румянцем. Но Берил тотчас взяла себя в руки. Еще не хватало смущенно извиняться за то, что произошло - или, точнее, не произошло, - в спальне. Оставалось уповать, что гость ее в достаточной степени джентльмен, дабы закрыть глаза на досадный инцидент. Она взяла кофеварку, чтобы хоть чем-то занять руки.

- Еще с час придется тебе походить в чем есть. Одежда только-только из стиральной машины, еще и подсохнуть толком не успела.