Глава 8

Природа часто бывает под стать нашему настроению. Если оно неважнецкое, то льет дождь или наоборот, если льет дождь, то настроение никакое. А если яркие лучи пронизывают всю комнату чуть ли не насквозь, то настроение должно быть таким же солнечным. Но, как ни странно, я сидела хмурая, глядя на то, как в предательском солнечном свете чинно летает накопленная мною за неделю пыль. В любое другое время на этот пикантный намек на то, что я плохая домохозяйка, я не обратила бы внимания. Но не сегодня утром. Сегодня утром я сидела не одна, а со своей свекровью и пялилась на пыль, ожидая, когда она мне не нее укажет. Нонна Викторовна, поджимая тонкие губы, двигала в мою сторону стола большое блюдо с теплыми оладьями и тяжело вздыхала.

– Он прождал тебя вчера всю ночь!

– Нонна Викторовна, – вяло возмутилась я, – я вернулась домой в два часа.

– Я и говорю, прождал до утра. А ты знаешь, какие холодные рассветы ранней осенью?! А у Данечки туфли на тонкой подошве…

– Зато у него толстые кулаки, – хмыкнула я.

– Он тебя бил?! – изумилась свекровь.

Захотелось соврать. Или почти соврать: да, бил, разбил мое нежное сердце, ударил по моим хрупким мечтам. Не говорить же свекрови, что Данила ударил очередного кавалера за то, что тот лез ко мне целоваться. Да, я магнит для озабоченных мужиков. Из меня наверняка прет сногсшибательная сексуальность, и не все в силах устоять от ее провокационного напора. Правда, глядя сегодня утром в зеркало, я видела опухшее от слез лицо битой жизнью несчастной девчонки.

– Нет, – сказала я вместо того, о чем подумала.

– Уф, – облегченно откинулась на спинку стула Нонна, – разумеется, Даня не позволяет себе ничего такого.

Он позволяет, подумала я, потому, что я себе позволяю.

– Ешь, пока они теплые, я еще чаю налью.

Нонна поднялась и пошла на кухню, где кипел чайник. Она опять чувствовала себя на моей кухне как у себя дома. Но мне так было лень наливать себе и ей чай, что я мысленно разрешила хозяйничать. Хотя, кто меня спрашивал? Нонна явилась без спроса рано утром и подняла меня с постели. Я не спала всю ночь, страдая из-за Данилы, и уснула только под утро. Сейчас сидела в комнате за большим столом, невыспавшаяся и недовольная приходом свекрови. Интересно, кто на моем месте был бы рад?

– Он заболел, – сообщила Нонна из кухни.

– У него температура? – испугалась я. – Надеюсь, не бред?

Если он проговорится Нонне о моей беременности, то что будет, просто не знаю. Нонна потащит в абортарий, ведь Данила еще не закончил свой великий труд, потому что ему все время мешают мысли обо мне. Это она так вначале нашего разговора сказала. И выразила надежду, что скоро придет время, когда «мы оба перебесимся и поймем, что к чему». Главное, чтобы она не поняла – меня тошнит не оттого, что вчера я напилась. Я сглотнула слюну, подавляя потугу выдать единственную съеденную оладью обратно. Нонна может расценить это как акт протеста.

– У него депрессия, – отозвалась Нонна, – и я больше не могу смотреть, как мучается мой единственный сын!

Я сразу поняла, в чем дело, когда она появилась на пороге. Материнское сердце не могло выдержать страданий сына! Данила страдал, я ликовала. Стоило сидеть и выслушивать все это ради того, чтобы узнать – Данила страдает из-за меня. Стервы такой, наверняка свекровь так мысленно добавляла к этой фразе.

– Так вызовите ему врача, – усмехнулась я.

– Какая ты жестокосердная девица! – возмутилась Нонна, появлялась в комнате с подносом. – Разве можно так относиться к любимому мужу? Я понимаю, он сам во многом виноват, но и ты должна шагнуть ему навстречу.

– Нонна Викторовна, – нахмурилась я, – скажите, а он что, больше не встречается с той рыжухой?

– С какой? – она искренне изумилась.

– Такая высокая с длинными рыжими волосами…

– А, Тонечка! – обрадовалась свекровь, а мое сердце погрузилось в холод.

Она называет ее Тонечкой! Они уже так близки, тогда чего ко мне пришла?

– Тонечка наша соседка. Нет, с Данилой у нее ничего нет и не может быть, она на днях выходит замуж.

Нонна Викторовна взяла чашку с блюдцем и с королевским достоинством села в кресло, продолжая воспоминания.

– Они выросли вместе, Тонечка всегда была такой милой девочкой!

– Угу, угу, – я тоже взяла чашку.

– Не могу ручаться за то, что она не была влюблена в Данечку. Даже скорее, думаю, что она была в него влюблена. Ты же знаешь, Эля, в него невозможно не влюбиться. Нет, между ними ничего нет.

Она просверлила меня придирчивым взглядом, и поинтересовалась:

– Элина, в тебе ничего не екнуло?

– А что должно было екнуть? – в свою очередь спросила я.

– Твой муж заболел! – напомнила свекровь.

– Вы же сами сказали, что это всего лишь депрессия.

– Некоторые слабые личности из-за депрессии сводят счеты с жизнью, – многозначительно глядя на меня, изрекла Нонна.

Конечно, во мне екнуло, еще как. Я жалела простудившегося Даньку, но, честно говоря, больше всего я радовалась тому, что он страдает. Да, это плохо, это эгоистично, но как приятно!

– Разумеется, он не хочет тебя видеть, – ошарашила меня свекровь.

Впрочем, а что изменилось после вчерашнего разговора?

– Но я могла бы тихонько открыть тебе дверь сама…

Нонна собралась мне помогать?! Или это какая-то уловка, чтобы нас вконец рассорить?! Почему я должна верить свекрови? Я ей нисколечко не верю.

– Ему очень плохо, Эля.

– Хорошо, Нонна Викторовна, я подумаю.

И похвалила себя, что выкрутилась очень тактично.

– Она подумает! – воскликнула моя все еще не бывшая свекровь и чуть не расплескала свой чай. – Я бы сорвалась и летела к нему на крыльях любви! Где твои крылья, милая?!

Мне их подрезали, чтобы не улетала в мечтах слишком высоко. Но этого я ей не сказала.

– У тебя есть номер моего телефона, – задумчиво изрекла свекровь на прощание. – Предупреди, когда придешь. Нужно поймать момент.

Поймать момент для чего? Я ей не верила. Ну не может Нонна мне помогать налаживать отношения со своим сыном. В принципе не может, потому что она моя свекровь, а свекровь – это мой враг. С другой стороны, если Даньке действительно плохо и он ждет меня, втайне надеясь… Нет, я должна быть непоколебима, пока не разгадаю тактического маневра Нонны. Сегодня выходной день, этим и займусь.

Закрыла за ней дверь и пошла обратно к столу. Проанализируем увиденное и услышанное. Она пришла с оладьями, сказала, что я сильно похудела. Да, я скинула пару килограммов, джинсы на мне болтаются. Но это не повод меня подкармливать… Если только в оладьях нет яда! Вот наемся и умру. Интересно, долго будет страдать Данила? Хочется, чтобы всю жизнь. Говорят, если искренне любишь человека, то желаешь ему счастья. Я люблю Данилу, но желаю ему счастья только со мной, и по-другому любить не хочу.

Я съела три больших оладьи, запила их сладким чаем, и жизнь показалась мне менее зловещей, чем с приходом свекрови. Странно, что она стала налаживать со мной отношения. Странно, что оладьи оказались очень вкусными. И вообще все странно! Почему я еще сижу и не мчусь к Даниле?! Он меня не звал, в том-то и дело. Я почувствовала острую потребность с кем-то обсудить сложившуюся ситуацию, протянула руку к телефону, а тот внезапно пронзительно запиликал.

– Данька! – обомлела я и закрыла глаза. Что ему сказать? Что сказать?! Скажу, что я дура и его люблю. Нет, сначала скажу, что люблю, а потом, что дура. Ах, нет. Он подумает, что я дура потому, что люблю его! – Да? – прохрипела я в трубку.

– Элечка? Доброе утро, это Лизавета Сергеевна.

– Бабушка Данилы? – разочаровалась я.

– Хорошо, что ты еще меня помнишь, – рассмеялась старушка. – Элечка, у меня к тебе большая просьба. Ты знаешь, что я еще на даче?

– Знаю, Лизавета Сергеевна.

– Деточка, у тебя же сегодня выходной?

– Угу.

– Приезжай ко мне. Мне нужна твоя помощь.

Родственники мужа атаковали меня со всех сторон.

– Очень нужна? – тоскливо поинтересовалась я.

– Очень.

– Хорошо, я приеду. Только напомните адрес.

Бабушка Данилы продиктовала, как ее найти. Я слабо помнила, где находится дача, давно уже там не была. И не собиралась бывать в ближайшее время. А тут нате вам – бабушка! Я должна налаживать отношения с ее внуком, а не помогать старушке делать заготовки на зиму. И все-таки согласилась, такая я слабохарактерная.

А вдруг на даче меня встретит Данила?!

Лизавета Сергеевна милая дама, она никогда не станет врать, не то, что ее великовозрастная дочь! Значит так, думала я, собираясь одеться теплее обычного, Нонна замышляет нечто недоброе, приходит и зовет меня якобы к Даниле. А Данила на самом деле сидит с бабулей на даче. Правильно! Нонна хотела заманить меня в ловушку. Что она могла придумать? Что? Да любую гадость, она же свекруха! А вот Лизавета Сергеевна, увидев у себя удрученного внука, решила тут же исправить положение и помирить нас. Ура! Меня на даче ждет Данила, и я лечу к нему на крыльях любви. Где они, нужно поискать, за сонмом обид и разногласий мои крылышки потерялись. Ничего, я приеду и скажу ему что-нибудь ободряющее:

– Данила, я дура!

Почему-то только это ругательство крутится у меня на языке. Видимо, совесть подсказывает.

Я натянула теплый свитер, плотные джинсы, обула кроссовки и… остановилась. Как я должна выглядеть, чтобы соблазнить собственного мужа? Разве так? Нет, иначе. Я скинула кроссовки и обула вчерашние шпильки, брошенные в коридоре, поменяла свитер на легкомысленную блузку и подкрасила губы. Нужно было накрасить ресницы, но я не могла больше оставаться дома.

Старый джип радостно взревел и под моим чутким руководством сорвался со стоянки, словно футбольный мяч, запущенный в игру. Мимо мелькали дома, пешеходы, другие неповоротливые машины, еле тащившиеся по сонным воскресным улицам. Только бы не встретить гаишника, так не хочется терять время на пустую болтовню. Да, я нарушаю, но ради чего? Ради любви! Неужели вам, мужчина, это непонятно? Непонятно? Эх вы, мужчина. Но мне повезло, никто не встретился на дороге, я домчалась за полчаса.