Взгляд его задержался на ее гладкой коже, которая выглядела неотразимо благодаря румянцу щек. Ему хотелось лизнуть ее, как лижут холодный сладкий крем.

— Изголодался, — заверил ее Уильям. В звучание этого слова был вложен смысл, который с едой ничего общего не имел.

— Я тоже голоден. — В голосе Николаса, нарушившего их уединение, звучал укор. Сора вздрогнула от неожиданности. Она так увлеклась, что совсем забыла о госте.

Лучше владевший собой Уильям повернулся к другу с улыбкой.

— Добро пожаловать, Николас. Значит, и тебя она заставила ждать?

Николас изящно поклонился.

— Эта леди может сделать ожидание таким приятным, что муки голода даже перестаешь замечать.

Сора засмеялась его красноречию.

— Какой учтивый способ сказать, что я морю вас голодом. Так, значит, у всех проснулся аппетит. — Она хлопнула в ладоши, и слуги бросили свои занятия и занялись приготовлениями к ужину, забегав со скоростью Дикого вепря. — Сегодня ужин будет незатейливым, — заверила Сора. — Похлебка и простокваша.

— Мои любимые блюда. — Уильям с удивлением наблюдал, как, словно наперегонки, носятся слуги. — Ты что, и их не кормила с самого обеда,

— Они совершили ужасную ошибку. — Губы Соры улыбнулись, тогда как все ее тело застыло в тревожном напряжении. Повернувшись к Уильяму, Сора повысила голос так, чтобы ее слышали все вокруг, и продолжила: — Ваши холопы, лорд Уильям, взяли себе в голову, что моя власть над ними кончилась. С высокомерием они реагируют на мои распоряжения, сомневаясь в них, не обращая на них должного внимания. Битву за власть, которую я выиграла много месяцев назад, сегодня пришлось повторить. Итак, я спрашиваю вас, милорд, до каких же пределов простирается моя власть?

Уильям внимательно посмотрел на нее, потом поднял голову и посмотрел на слуг. Они замедлили свой бег, чтобы услышать его ответ, некоторые остановились и смотрели на него. Виной всему оказалось его собственное недовольство, понял Уильям. Вид Соры, лежавшей у него на плече, поколебал добрую волю слуг. Они не знали, захочет ли он жениться на, такой быстрой на язык женщине, и именно по этой причине и из-за неясности ее положения вокруг Соры образовался вакуум власти.

Ничто из того, что он делал за этот месяц, не прояснило им их сомнений. Последние дни мая пронеслись, и наступил июнь; розы расцвели, потом лепестки их опали. Уильям оттачивал свое рыцарское искусство, ездил с отцом на охоту, закрывался с братом Седриком, подготавливая брачный контракт. Он был сдержан, думал Уильям, и не показывал своего раздражения Сорой. Он не изображал из себя восторженного влюбленного, это правда, но это была его собственная и неудачная попытка заверить ее, что любовь его вовсе не бурная вспышка, которая горит ярко, но недолго. Он сдерживал переполнявшую его нежность и обращался с ней как уже с официальной женой.

Иногда он не обращал внимания на Сору, на приготовленную по ее распоряжению пищу, а по вечерам — и на ее ласки. Его равнодушие к ней было вызвано только настойчивым стремлением поскорее завершить написание брачного контракта, но слуги не понимали этого. Подготовка таких контрактов, где учитывались и земельные владения, и имеющиеся деньги, занимала недели упорного труда. Каким же он был глупцом, что так и не удосужился ничего проверить, посмотреть, как его небрежное отношение к Соре действует на холопов. Он был только рад, что Сора постепенно успокаивается и возвращается к своей роли экономки.

Ночью он ушел, не разбудив ее, и как сумасшедший скакал к замку Пертрейд, чтобы поскорее вернуть ей ее земли, а слуги подумали, что он оставил ее. Ей пришлось расплачиваться за его поспешность. Весь день слуги, как стая ленивых и хитрых стервятников, шипели на его даму, а теперь они ожидали услышать, что же он скажет.

— Миледи Сора. — Он взял обе ее ладони в руки и поднес их к своей груди. — Простите меня за то, что я предстал перед вами в сапогах, покрытых дорожной пылью. Я уезжал сегодня, чтобы встретиться с вашим отчимом, лордом Теобальдом. В этой сумке, что у меня на поясе, хранится наш с вами брачный контракт. Ваш опекун охотно подписал его сегодня. Приготовления к нашей свадьбе должны начаться немедленно. Все, чем я владею, принадлежит и вам. И по закону, и фактически. Если кто-то в этом сомневается, то пусть обсудит со мной. — Взгляд его задержался на ее обращенном к нему лице, потом окинул зал и неуютно поеживавшихся крепостных. Ни один из них не заговорил, потом тихо и быстро, с покорностью стайки ручных мышей слуги вновь занялись исполнением своих обязанностей. Появились столы, их накрыли скатертями, вынесли блюда.

— Я усматриваю в этом бунте наглую руку Хоисы, — тихо сказал Уильям.

— Да, — согласилась Сора. — Отправленная на кухню жарить там, мясо, она все еще приносит беды своей злобностью. У нас здесь в замке подобрались хорошие слуги, и все же их готовность слушать таких подстрекателей беспокоит меня. Нельзя ли ее выдать замуж за кого-нибудь вне крепостных стен?

— Я подумаю, что сделать, — ответил Уильям. — Придется подыскать какого-то бедолагу, который возьмет ее. А я не знаю никого, кто был мне так ненавистен.

— Хоиса? — спросил Николас. — Это не та ли девка, которая всегда здесь работала?

— Да. — Уильям пожал плечами. — Она не стоит того, чтобы тратить время на разговоры о ней. Я приду маю, как с ней быть, позже. Пока не кончится свадьба, Соре не будет лишней здесь любая пара рук.

— Но только, пока не кончится свадьба, — согласилась Сора. Повернувшись к Николасу, она пригласила его занять место за столом. — Угощайтесь сыром и элем. Я пойду помогу лорду Уильяму снять доспехи и умыться, и мы сразу же присоединимся к вам.

— Где мой отец? — спросил Уильям, когда они отошли.

— Он поехал с мальчишками добыть свежего мяса.

— Под дождем? — недоверчиво спросил Уильям.

— Утром дождя не было, — напомнила ему Сора. — Я думаю, они укрылись где-нибудь у ваших людей, раз вели огонь и теперь рассказывают истории о кровавых сражениях. Твой отец сказал, что хочет поучить мальчишек искусству охотиться, но я думаю — она щелкнула пальцами горничным, когда они вошли в верхние по кои, — он взял их с собой, потому что слышал, как Клэр сказал, насколько ярче звезды в небе над землями Берков.

Уильям засмеялся.

— Да, скорее всего, именно поэтому. Отец всегда баловал детей, когда мог. Возможно, он решил их убрать, чтобы они не путались у тебя под ногами.

— Несомненно. — Сора внезапно весело улыбнулась. — А за ними на какой-то старой кляче тряслась Мод. Твой отец очень привязался к ней.

— О да. Я заметил. — Он также заметил, как старательно работают горничные. Одна из них достала из сундука чистую одежду и разложила ее на кровати. Две других сняли кольчугу с его плеч.

— Отнесите ее к оружейнику, чтобы смазал, — рас порядилась Сора, и одна из горничных выскользнула за дверь с кольчугой в руках.

— Линн, раздень господина и смой с его кожи ржавчину.

Пока Линн снимала мокрую и грязную одежду, другие служанки подтащили из угла деревянную лохань. Взобравшись на табурет, Линн жестом пригласила лорда Уильяма ступить в лохань и принялась лить теплую воду ему на голову и на плечи, а он намыливал руки и быстро умывался.

Умытый лорд Уильям приказал:

— Дайте миледи Соре полотенце. Она вытрет меня. — Тишину нарушил смешок, но Сора снова щелкнула пальцами, и звук этот тут же смолк. Служанки вложили ей в руки кусок полотна и выскочили из комнаты.

— Оставьте дверь открытой, — резко распорядился Уильям, и закрывавшаяся дверь быстро распахнулась, открывая господина и госпожу взору любого, кто будет проходить мимо. Сора вопросительно подняла бровь, и Уильям объяснил ей:

— Ты должна стать моей женой, и поэтому я не стану ронять твою честь на глазах у всех, как бы трудно это для меня ни оказалось.

Зубы его от раздражения плотно сжались, и Сора успокаивающе защебетала, заворачивая его в полотенце.

— Ты смеешься надо мной? — Он поднял ее лицо к своему лицу, и она улыбнулась ему приветливо и сочувственно.

— Да, но не думаю, что ты будешь страдать больше, чем я.

— Да, я буду страдать, поскольку мне придется отказаться от своего ложа и спать на тюфяке.

— Я буду страдать, потому что я не смогу спать без тебя.

— Я буду страдать, — его лицо исказила гримаса болезненного удивления, а Сора тем временем растирала его быстрыми движениями, — потому что больше не умещаюсь в своих штанах.

Движения Соры замедлились и стали плавными.

— Ладно, хватит! — бросил Уильям. Он забрал у нее полотенце, повернулся спиной к двери и закончил вытираться. Она взяла рубаху и двинулась к нему, но Уильям закачал головой. — Нет, я оденусь сам.

— Тогда почему же ты отослал служанок? — озадаченная, спросила она.

— Я хотел поговорить с тобой без посторонних. Он посмотрел на ее цветущее лицо и подумал: Потому что я схожу с ума от любви к тебе и должен беспрестанно ухаживать за тобой. Однако сказал он совсем иное: — Решит ли мое вмешательство твои проблемы с крепостными?

— Большей частью слуги — хорошие люди. Им требуется твердая и уверенная рука, и твоя поддержка помогла даже больше, чем я рассчитывала. Спасибо, Уильям. — Она быстро сделала реверанс. — Как тебе удалось заставить подписать брачный контракт так быстро?

Прежде чем ответить, он надел рубаху.

— Это все благодаря моей приятной внешности и личному обаянию.

Сора громко засмеялась, а Уильям вопросительно выгнул бровь и посмотрел на свою даму.

— Неужели ты этому не веришь?

— Конечно, верю. Твоя пригожая внешность, твое личное обаяние — а еще то, что при тебе был меч, — произвели на Теобальда неизгладимое впечатление.

— Как хорошо ты его знаешь, — восхитился Уильям, натягивая остальную одежду так ловко, что это ставило под сомнение его потребность в оруженосце.

— Да, знаю. Он приедет и по собственной воле передаст меня тебе?