Поскольку внешность Камилла изменить не могла, она как можно тщательнее подбирала одежду. И тут на помощь девушке приходили столь ценные для ее профессии хороший вкус, чувство формы и умение гармонично сочетать цвета. Она поправила желтую льняную юбку и пожалела, что не сможет снять пиджак и остаться в легкой полупрозрачной блузке. От жары и влажности Натчеза костюм уже выглядел немного помятым, не говоря уже о том, что эта злополучная влажность сотворила с прической девушки. Утром она потратила достаточно времени, стараясь уложить волосы как можно аккуратнее, но теперь понимала, что ее старания были напрасными. После нескольких часов езды они вились вокруг лица в причудливом беспорядке.

Камилла услышала визг шин и потом резкий звук захлопывающейся дверцы автомобиля. Затем кто-то вбежал по ступеням, ручка парадной двери повернулась, дверь распахнулась, словно от удара ногой, и с глухим стуком ударилась о стену. Лучи закатного солнца высветили застилающий дверной проем силуэт высокого широкоплечего мужчины. Лица Камилла не успела разглядеть, так как мужчина, не замедляя шага, направился вдоль холла, оставляя за собой грязные следы на дубовом паркете. Казалось, непринужденная грация его движений смутно напомнила Камилле что-то, но девушка пришла в такую ярость от полнейшего пренебрежения вошедшего к тому, как он распахнул дверь, буквально отбросив ее в стену, затем наследил, конечно же, не думая о паркете, что не придала этому никакого значения. Не успев даже сообразить, стоит ли вмешиваться, она выпалила:

– Неудивительно, что дом в таком ужасном состоянии. Если каждый входящий будет столь же неаккуратен и столь же нечувствителен к этой красоте, как и вы, то через неделю, того и гляди, все вообще может рухнуть!

Мужчина резко остановился и оглядел холл, удивленный и неожиданно раздавшемуся женскому голосу, и тому, что его кто-то посмел отчитывать столь бесцеремонно. Камилла сидела в самом темном углу, поэтому он не сразу заметил ее, тем более что вошел в дом с яркого солнца и глаза его еще не успели привыкнуть к полумраку. Не говоря ни слова, он снял соломенную шляпу, отер пот со лба и, упершись руками в бока, осмотрел девушку с головы до ног.

– Прошу прощения, – под его напускным спокойствием легко угадывалась еле сдерживаемая ярость, готовая вот-вот прорваться наружу. Незнакомец шагнул вперед и подошел почти вплотную к креслу Камиллы. Взгляды молодых людей встретились, и одновременное узнавание поразило их.

«Не может быть! Откуда он здесь? Что он тут делает? Неужели это и вправду он? Да! Нет! Не может быть!» – пронеслось в ее голове. Губы девушки мгновенно пересохли, а сердце билось так сильно, что ей показалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Ее бросало то в жар, то в холод, в ушах зашумело. Она не могла оторвать взгляда от лица мужчины. Однако, несмотря на свое состояние, она поняла по его застывшей позе и растерянному выражению лица, что он так же потрясен неожиданной встречей, как и она.

Он выглядел точно так же, как и тогда, в Юте, почти два года назад. Может, чуть заметнее стала паутинка морщин вокруг глаз, но глаза оставались такими же синими, как и прежде, такими же удивительными, взгляд которых, казалось, пронзал насквозь и одновременно завораживал, обволакивая. Как хорошо знала Камилла гипнотическую власть этих глаз! Похоже, он стал еще выше? Да нет, такое впечатление только оттого, что она сидит, а он стоит. Хотя Камилла помнила, что даже в полный рост она еле-еле доставала ему до плеча. Этот человек так часто являлся ей в мечтах на протяжении многих месяцев, будоражил ее чувства мужественной красотой, что порой она ругала себя за разыгравшееся воображение. Но теперь она убедилась, что память нисколько не приукрашала – он был именно такой, каким она его запомнила, так же широк в плечах и узок в бедрах. Его каштановые волосы кое-где выгорели от знойного солнца, сильный загар подчеркивал мужественность худощавого лица и удивительную, непостижимую синеву глаз, которые сейчас впились в девушку, пылая тем же жарким огнем, что сиял и в ее глазах.

Однако, почти автоматически отметила девушка про себя, одет он не в спортивную одежду – облегающие голубые брюки и мягкий свитер, – в какой она запомнила его, а в потертые джинсы я тяжелые ковбойские заляпанные грязью сапоги, оставлявшие черные следы на полу. Голубая рубашка, влажная от пота, была наполовину расстегнута, рукава закатаны до локтей. На груди поблескивала тяжелая золотая цепочка с крестом – в свое время он говорил Камилле, что крест этот принадлежал его матери.

– Зак Прескотт?

Камилла с трудом выговорила его имя. Когда мистер Рейборн Прескотт впервые назвал себя, у нее заныло сердце, как всегда бывало при воспоминаниях о тех каникулах на горнолыжном курорте после окончания колледжа. Но ей в голову не пришло, что ее заказчик имеет какое-то отношение к Заку. Впрочем, Зак никогда не рассказывал ей, откуда он родом. Да она и не спрашивала его.

– Мне кажется, мы встречались раньше? – саркастически осведомился Зак. – Или я ошибаюсь?

Оцепенение первых минут прошло, и девушка наконец обрела дар речи.

– Теперь я припоминаю, ты же говорил мне, что фермер, но я думала, что ты просто пошутил, – она силилась улыбнуться, но губы не слушались ее.

– А еще что ты думала про меня? Любопытно было бы знать, – поинтересовался Зак.

Камилла вздрогнула – столько неподдельной горечи звучало в его голосе. На девушку вновь нахлынули переживания, терзавшие ее на протяжении стольких дней, месяцев, лет, а вместе с ними – жгучий стыд, который она пережила по милости этого человека. В глубине ее золотых глаз сверкнул гнев.

– А что, по-твоему, должна была я подумать о мужчине, который бессердечно соблазнил наивную девушку?

– Вероятно, то же самое, что и я мог подумать о девушке, которую так легко соблазнить.

Его слова обрушились на Камиллу как удар. Она вскочила с кресла и, выпрямившись, встала перед ним.

– Ты… ты гнусный и бесчестный негодяй без стыда и без совести. Я тебя просто презираю за то, как ты со мной обошелся…

– Звучит как-то не очень убедительно, Камилла, – нетерпеливо перебил ее Зак.

Камилле захотелось влепить ему звонкую пощечину. Но когда его чувственные губы произнесли ее имя, что-то шевельнулось в ее душе – Камилла вдруг ощутила почти непреодолимое желание погладить Зака по загорелой щеке, коснуться его губ. Чтобы сдержаться, она крепко-накрепко сжала кулаки. Несколько мгновений молодые люди стояли и молча глядели друг на друга. Камилла стряхнула с себя это наваждение, лишь когда услышала за своей спиной шаги и голос Саймона. Она поспешно отвернулась от Зака, тщетно пытаясь придать лицу спокойствие и непринужденность.

– Мисс Джеймсон, мистер Прескотт примет вас прямо сейчас. Привет, Зак. Ты уже познакомился с мисс Джеймсон? – В ответ Зак только коротко кивнул.

– Ну что ж, – продолжал Саймон. – Тогда прошу вас, мисс Джеймсон. Мистер Прескотт ждет вас на веранде.

– Спасибо, – невпопад проговорила Камилла и поспешно последовала за Саймоном, думая, что она готова убежать куда угодно, лишь бы быть подальше от этого человека.

Они прошли одну из комнат, Саймон распахнул перед Камиллой дверь, и девушка оказалась на веранде, откуда открывался великолепный вид на поместье. Рейборн Прескотт со свойственной ему галантностью поднялся из плетеного кресла и пошел ей навстречу, он взял ее обе руки и горячо пожал их.

– Мисс Джеймсон, какое счастье видеть вас снова. Добро пожаловать в «Свадебный венок».

Камилла с первой встречи прониклась добрым чувством к этому человеку и даже успела полюбить его ласковый, мелодичный голос. Она улыбнулась Рейборну Прескотту, приказывая себе забыть о душераздирающем потрясении, которое испытала несколько минут назад.

– Спасибо, мистер Прескотт, прошу вас, зовите меня по имени. Я еще не успела посмотреть весь дом, но он мне так нравится! Он еще прекрасней, чем я ожидала.

Рейборн Прескотт печально покачал головой.

– Увы, если бы Элис, моя незабвенная жена, увидела бы его сейчас, она бы ужасно рассердилась. Кажется, я рассказывал вам уже, что, потеряв ее, я на много лет впал в глубочайшую депрессию. Хорошо еще, хоть сын остался, Захарий, он единственное мое утешение, но Элис мне никто не мог заменить. Горечь утраты я пытался заглушить бесконечной и тяжелой работой на плантации, и она в результате процветает. Я перестал устраивать приемы, единственное развлечение, что я себе позволяю, – покер, да и то в кругу самых близких друзей. А в доме за это время все потихоньку разрушалось. Я очень любил Элис и хочу восстановить дом в память о ней. Вот почему я и нанял вас… – Он на мгновение умолк, а затем продолжил: – В доме, конечно же, проведены коммуникации всех современных удобств, но все прочее, как вы, наверное, успели заметить, надо отделать заново. Я всецело полагаюсь на вас. Не сомневаюсь, вы прекрасно справитесь с этой работой.

Закончив говорить, он улыбнулся, взял Камиллу за руку и повел к стеклянному столику, где в лучах солнца заманчиво поблескивали стаканы и кувшин с лимонадом. Придвинув Камилле кресло, Рейборн предложил ей лимонада и она, поблагодарив, согласилась.

С этой стороны дома поместье казалось более ухоженным. Любуясь видом из окна, Камилла лихорадочно размышляла, как же сказать этому милому и симпатичному ей человеку, что она никак не может принять его предложение. Два года она мучалась, подавляя в себе противоречивое чувство к Заку – она не могла забыть его, но и не могла простить того, как он с ней поступил. Она надеялась, что никогда его больше не увидит. А теперь… ей предстоит жить и работать под одной крышей с ним. Она не сможет выдержать ежедневных встреч с Заком, этой ежедневной пытки. Нет, только не это! Но она никак не могла придумать даже мало-мальски убедительной причины отказа мистеру Прескотту. Камилла осознавала одно – надо уехать отсюда, и как можно скорее, немедленно, сию же минуту! От этой мысли девушку бросило в дрожь. Она слишком серьезно относилась к своей карьере и понимала, что подобная выходка может пошатнуть ее репутацию и тем самым отразиться на бизнесе в целом.