— Большую часть времени, — повторила она. Сочувствие, послышавшееся в ее голосе, заставило Ника поднять на нее глаза и покориться ее взгляду, который, казалось, проникал глубоко ему в душу. — А в этот раз легко отделаться не получилось, да?

— Да, не вышло. Обычно клиенты не настаивают на том, чтобы вести расследование со мной вместе.

— Простите.

В интонации ее не было и намека на сожаление, да и он сам, несмотря на всю боль, которую ощущал, не жалел.

— Я понимаю. Вам нужно было кое-что доказать.

Она кивнула:

— Что я все-таки способна поступить правильно.

— Вы жаловались на то, как к вам относятся родители, не доверяют вам и так далее, но это оттого, что они очень вас любят, это очевидно.

— Я жаловалась? Я не хотела, чтобы вы воспринимали это как жалобу. В моей жизни не было и мгновения, когда я бы не чувствовала себя любимой. Я просто не хочу провести остаток жизни так, чтобы на место родителей встал Лукас и точно так же волновался за меня. Мне казалось, что если я сделаю что-то стоящее для него, то все изменится.

Она выпрямилась, посмотрела куда-то в сторону и долго пила колу.

— Это единственная причина?

По телу Энелайз пробежал озноб, и она вытащила ноги из воды. Когда-то она хотела разрушить барьер, который Ник упорно воздвигал между ними, а теперь он сам пытается разрушить стену, которую всеми силами сооружает она.

— Нет, — ответила она мягко, — не совсем. — Каждый раз, когда я думаю о свадьбе, мне становится нечем дышать. Как будто клаустрофобия, даже здесь, на улице.

— Вы не хотите выходить замуж за Лукаса?

— Наверное, нет. — Она не могла заставить себя лгать. Она не могла не признать, что совершила еще одну ошибку. — Но я пообещала и не нарушу слова, ведь это расстроит всех, кого я люблю. Родители любят Лукаса как родного сына. И хотят, чтобы он стал членом семьи. И доверяют ему заботу обо мне. Он старший брат, которого у меня никогда не было. До того, как две недели назад мы решили пожениться, мы целый месяц это обсуждали. Когда вечером накануне репетиции пришел ваш факс, — она подтянула колени и оперлась на них подбородком, продолжая смотреть вдаль… куда угодно, только не на Ника, — это было как знамение. Я могу сделать что-то, чтобы помочь Лука-су, и заодно избежать репетиции.

— Но вы не сможете избежать свадьбы.

— Да… — Она не была уверена в том, что сможет выдержать эту свадьбу. Она никогда не лгала Лукасу. Он всегда был ее лучшим другом. Она не сможет стоять в церкви с ним рядом и клясться перед Богом и людьми, что будет любить его больше всех на свете. Не сможет, пока любит другого.

Энелайз не хотела признаваться, что любит Ника: любит его прикосновения, его взъерошенные волосы и широкую грудь, любит его взгляды, любит даже его раздражение. Все это было частью того, что называется Ник Клейборн, а она любит именно Ника Клейборна. Даже если он никогда больше не сядет за штурвал своего самолета, даже если завтра он станет обычным бухгалтером, он все равно останется самым потрясающим человеком из всех, кого она когда-либо знала. И она все равно будет его любить.

Она должна рассказать все Лукасу как можно быстрее, должна отменить венчание.

Хотя это наверняка станет самым ужасным из всего, что она умудрилась сотворить в своей жизни.

Энелайз намеревалась реабилитировать отца Лукаса и отдать настоящего виновника в руки правосудия. Что ж, ей удалось сделать хотя бы половину. Она не могла отдать виновных в руки правосудия, ведь виновница мертва. Она хотела найти Сару и изменить ее жизнь к лучшему. Но Сара сама уехала в Брайер-Крик и, наверное, уже нашла и настоящих родителей.

А в довершение всего Энелайз влюбилась.

На сегодняшний день это ее самое большое фиаско.

— Энелайз?

Она вздрогнула, услышав голос Ника.

— С вами все в порядке? — спросил он. — Вы, кажется, побледнели. Ну, немного. А сейчас даже слегка порозовели.

Она неопределенно махнула рукой:

— Здесь ужасное освещение. Оно делает… — Она запнулась. Тени смягчили жесткость его подбородка, беспокойство сделало его глаза глубокими, как вечернее небо Техаса. Из-за освещения или из-за чего-то еще, но он был неописуемо красив и желанен.

Она резко встала:

— Я лучше пойду к себе, немного посплю. Завтра будет сложный день.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? Вам сегодня пришлось многое пережить. Сначала новости о Саре, потом тот тип, пытавшийся украсть вашу сумку.

Он даже половины всего не знает. А она не слишком хочет рассказывать. Он и так уже считает, что она полная дурочка. А то, что она собиралась отменить венчание и обмануть лучшего друга, вряд ли улучшит его мнение о ней.

Она показала ему два кулака с поднятыми вверх большими пальцами:

— Все в полном порядке.

И украдкой взглянула на небо, ожидая, что вот-вот сверкнет молния и испепелит ее за такую невероятную ложь.

Глава 11

После завтрака Ник отвез Энелайз на торговую площадь в Канзас-Сити недалеко от аэропорта, с которого вскоре она должна была улететь.

— Вы не хотите, чтобы я подождал вас?

— Бог мой, конечно же, нет! Вы же знаете, как женщины ведут себя в магазинах. Мне не один час понадобится, чтобы выбрать одежду для путешествия домой. А вы можете заниматься своими делами. — Она открыла дверцу и выскользнула из автомобиля.

Ник обошел машину и встал рядом с девушкой. Энелайз подняла на него глаза, и все вокруг вдруг ожило. Его лица ласково коснулось солнце, налетел прохладный утренний ветерок, с дерева доносилась веселая песенка синицы.

В ее глазах было лето, и вдруг ему вспомнились ее слова, что мы не перестаем любить людей только потому, что они перестают быть рядом с нами.

Ник вдруг отчетливо осознал, что она права. Даже если ему больше никогда не суждено ее увидеть, он не сможет ее забыть. И никогда не перестанет любить. Даже через пятьдесят лет каждое дерево, каждая зеленая травинка, запах жимолости, каждый вздох будут напоминать ему о ней.

Он любит Энелайз.

Понял он это, наверное, прошлой ночью, когда безумно испугался, что может навсегда ее потерять. На самом деле он чувствовал это всегда, но боялся сам себе в этом признаться.

Энелайз доводила его до бешенства, но он все равно любит ее. Может, именно поэтому и любит. Она приносила с собой смех, свежесть, энергию. Она смогла сбить его с толку своей болтовней, пробить его защиту каким-то непостижимым образом и заставить его влюбиться еще до того, как он сам почувствовал опасность.

— Ну, — сказала она весело, — спасибо за все. Я имею в виду расследование. И за то, что позволили мне полететь одной. И за то, что смогли посадить самолет во время грозы. Надеюсь, мы не попадем в шторм по дороге в Техас. То есть я не имела в виду нас, я имела в виду меня и вас. То есть мы можем попасть в шторм, но мы будем в разных самолетах. Хотя можем попасть в одну и ту же грозу. Но кто знает…

Ее болтовня звучала как музыка, он наслаждался каждой нотой, запоминая и накапливая их для долгих лет тишины, которые ждут его впереди.

— Ну, — повторила она, — прощайте. Она было протянула руку для рукопожатия, но быстро отдернула.

Они никогда не смогут расстаться, если их руки снова соединятся.

Но и поцеловать друг друга на прощанье не получится. Если он сейчас ее поцелует, то вряд ли сможет отпустить.

А она все еще помолвлена.

— Прощайте, Энелайз. И пусть все у вас будет хорошо с Лукасом. Энелайз отвернулась.

— Спасибо, — прошептала она чуть слышно, побежала к двери в один из магазинчиков и скрылась за ней, даже не взглянув на Ника.

Почти целую неделю она сводила его с ума и теперь вот так легко выпорхнула из его жизни.

Ник сел в машину и хлопнул дверцей. Да что с ним происходит? Он же с самого начала знал, что она вернется в Брайер-Крик, к этому Лукасу, к своей обычной жизни. Ну и что из того, что они обменялись парой сумасшедших поцелуев?

Он будет жить так же, как и жил, когда распалась его семья и каждый пошел своей дорогой, когда ушла Кейт. У каждого из них собственная жизнь, значит, и ему нужно найти свою. Он вернется к работе, к полетам, к той жизни, где он спокойно существует, не втягиваясь в дела других людей и, значит, не испытывая боли, которая иначе была бы неизбежна. Может, в вакууме жить не так весело, но зато надежно. Пусть не будет взлетов, но зато не будет и падений… и потерь.

Выезжая со стоянки, он посмотрел в зеркальце заднего вида. Просто так, на всякий случай. Вдруг она что-нибудь забыла и у него будет возможность еще раз взглянуть на нее.

Но Энелайз не было.

Ник искал телефон-автомат. Еще до завтрака он позвонил Бену, своему напарнику, и попросил его разузнать все об Энелайз. И теперь ему хотелось проверить, нашел ли Бен что-нибудь интересное.

Пусть Энелайз считает, что дело закончено, он так не думает. Она может сколько угодно говорить о предназначении свыше, но, увидев фотографию Сары, он убедился, что здесь есть что-то еще.

Обнаружив автомат, он набрал номер офиса:

— Привет, Тесе. Есть какие-нибудь звонки, которые не могут подождать до завтра?

— Вообще-то, — лукаво ответила она, — вы стали дядей.

— Дядей? Кроме шуток? Шерон родила? Как она? У нее мальчик или девочка? — Даже если бы он захотел, он не смог бы остановить этот поток эмоций, переполнявших его.

— Шерон чувствует себя прекрасно, у нее девочка. — Еще одна девочка с крохотными кулачками, хватающимися за его палец, и с беззубой улыбкой. — Они назвали ее Николь Рени.

— Николь? Вы не шутите?

— Да, в честь дяди, несмотря на то что он не был там, когда она появилась на свет.

— Я работал, — сказал он несколько грубовато, чувствуя в то же время себя виноватым. Почему? Ведь это Шерон уехала из дома, а не он. — В какой она больнице? Позвоните ей и скажите, что я завтра приеду.

— Передам. Это все из того, что не может подождать. Бен получил ваше сообщение. Сейчас его здесь нет, но он просил передать вам, что кое-что нашел. Вы сейчас собираетесь прямо сюда?