Когда Аннабел вошла в примерочную самой модной лондонской портнихи, стройной и хрупкой Вивьен, она тотчас почувствовала, как зеленые глаза этой женщины критически оценивают ее, — очевидно, та находила предстоящую работу чрезвычайно сложной. Аннабел давно привыкла к тому, что самые модные портные предпочитали более худых заказчиц, не обладающих лишними… изгибами. Но вскоре она поняла, что недооценила подругу Сильвии.

— Только не атлас, — заявила Вивьен. — Лучше всего вам подойдет шелковый шифон, мисс Уитон, в этом нет сомнений. — Она взмахнула рукой. — Шелк цвета слоновой кости, Клодетт! Тот самый, с персиковым оттенком.

Несколько минут спустя одна из ее ассистенток внесла в комнату рулон ткани, и ее обернули вокруг Аннабел.

— Мне представляется что-то греческое… Например, юбка в виде драпировки и прилегающий лиф. — Вивьен говорила сквозь зубы, сжимая в них целую горсть булавок, которыми подкалывала ткань в нужных местах. — Надеюсь, вы не в таком уж безумном восторге от атласа. Большинство невест предпочитает именно его, но вам он не слишком подходит. Он подчеркнет вашу фигуру… не самым лучшим образом.

Аннабел закусила губу, вспомнив свое свадебное платье, бывшее именно таким. И она тогда чувствовала себя в нем ужасно неловкой.

— А эта ткань, напротив, только польстит вашей фигуре. Как вы считаете? — Вивьен пристроила последнюю булавку и отступила на шаг, чтобы девушка смогла увидеть свое отражение в огромном зеркале. — Прежде чем вы ответите, я должна предостеречь вас и вашу матушку, — добавила портниха, обращаясь к Генриетте, стоявшей сзади. — Дело в том, что этот силуэт еще не вошел в моду и только самые смелые девушки отваживаются носить новейшие фасоны, подобные этому.

Смелые? О, это было не просто смело! Платье не походило ни на одно из тех, что она прежде видела. Однако, изучая свое отражение, Аннабел поняла, что портниха права. Даже в виде ярдов складок эта ткань выгодно подчеркивала ее фигуру и тон кожи — куда лучше, чем белоснежный атлас ее прошлого платья, убранный перьями.

— Итак, насколько вы смелы, мисс Уитон? — спросила ее Вивьен. — Доверитесь ли вы мне? Позволите ли сшить для вас такое платье? Или же последуете за модой, не прислушиваясь к моему мнению?

Глядя в зеркало, Аннабел встретилась со взглядом портнихи и увидела в ее глазах любопытство с некоторой долей вызова.

— Меня уже считают белой вороной, — печально произнесла девушка. — Так почему бы мне не стать еще и современной? Кроме того, — добавила она, улыбаясь своему отражению, — я уже влюбилась в это платье.

— Замечательно! Меня восхищают женщины, подобные вам. — Вивьен повернулась к Сильвии. — Назначим примерку через неделю, дорогая? В два часа?

Сильвия извлекла из ридикюля свою записную книжку, перевернула несколько страниц и кивнула:

— Хорошо, в два часа.

— Вот и чудесно. Клодетт вытащит все эти булавки и снимет с вас мерки, мисс Уитон. А в следующую пятницу мы снова встретимся. — Вивьен с улыбкой сжала ее плечо. — Ко мне приходят многие невесты, и по опыту могу сказать, что у вас впереди ошеломляющие недели. Ведь в конце концов вас ждет один из самых счастливых моментов в вашей жизни.

С этими словами портниха отвернулась, помахала на прощание Генриетте и леди Сильвии и исчезла за ближайшей портьерой.

— Ей легко говорить, — пробормотала Аннабел, не сводя глаз со своего отражения. Облаченная в целомудренный шелк, она вдруг почувствовала себя лицемеркой.

— Не волнуйтесь, дорогая, — сказала Сильвия, положив руку на ее плечо. — Вивьен права — в эти дни вы должны получить от жизни максимум удовольствия.

Аннабел оценила доброту Сильвии, но получать удовольствие… Ох, это было нелегко. Газеты ежедневно кричали о помолвке, и хотя большинство историй были весьма жизнерадостными, как и обещал Кристиан, в некоторых все-таки сквозила злоба. Но тяжелее всего было читать интервью с герцогом. Он повествовал о том, как в его сердце вспыхнули чувства к ней и как ему повезло, что она наконец приняла его предложение. Он заявлял, что очень радостно жениться одновременно по любви и из чувства долга, и несколько раз упомянул, с каким нетерпением они оба ждали венчания. Читая обо всем этом, Аннабел чувствовала ужасное унижение, поскольку знала: все это — лишь сладкая ложь для прессы. Она всем сердцем желала, чтобы слова Кристиана оказались правдой, однако понимала, что эти ее желания — несбыточные мечты.

В назначенный день она явилась к Вивьен на примерку и, едва надев платье, чуть не расплакалась. Платье было очень красивым, просто великолепным, но что толку? Ведь оно не делало ее свадьбу меньшим фарсом…

Аннабел постаралась не думать об этом. С помощью леди Сильвии, ободряющих слов матери и не всегда тактичных замечаний Дайны, которые всякий раз заставляли ее рассмеяться, она справилась с выбором цветов, составлением списка гостей, а также с выбором блюд для торжественного обеда, который должен был последовать за церемонией. Было и множество других необходимых дел, но со всеми этими делами она так или иначе справлялась, хотя ужасно беспокоилась при этом.

Но более всего беспокоили журналисты, повсюду преследовавшие Аннабел, так что у нее уже болели губы от постоянных улыбок, а сердце изнывало от необходимости притворяться счастливой. Порой ей хотелось развернуться и куда-нибудь убежать.

Свадьбу назначили на двадцать шестое мая, и за неделю до этой даты Сильвия должна была отвезти их всех в Скарборо. Однако дел оставалось столько, что им пришлось задержаться в Лондоне дольше, чем планировалось. А Артур и Джордж вдвоем отправились в Скарборо-Парк, чтобы подписать брачный контракт и решить, какие перемены надлежит осуществить в доме. Отказ Кристиана от содержания не очень-то смягчил Артура; к тому же Аннабел все-таки заставила его назначить Кристиану кое-какой доход. Девушка заявила, что у герцога должны быть деньги, — мол, она может себе это позволить. И ей оставалось только надеяться, что Кристиан не станет читать договор и сразу же подпишет его. Она понимала, что он старался поступить с ней благородно, и сама делала то же самое, внося изменения в условия контракта.

Женщины приехали в Скарборо утром, всего за два дня до свадьбы. Кристиан в сопровождении группы журналистов ожидал их на платформе крошечной станции Харрогейт. Он поспешно проводил невесту, ее мать и сестру в экипаж. Его камердинер тем временем занялся багажом, а Сильвия взяла на себя бремя общения с газетчиками.

— Боже! — воскликнула она, откидываясь на сиденье экипажа, когда он наконец-то тронулся. — Эти репортеры!.. Никогда в жизни таких не встречала!

— Да, они совершенно беспощадны, — согласился Кристиан. — Рыщут по окрестностям Скарборо целыми днями, надеясь поймать меня. Они стали такими навязчивыми, что мне приходится большую часть времени оставаться в доме. Боюсь, мы не сможем осмотреть поместье как следует, пока не состоится свадьба и они не уедут.

Герцог повернулся к невесте.

— Как вы, дорогая? — Он взял ее руку, обтянутую перчаткой, и поцеловал. — Держитесь, да?

— Разумеется, — солгала Аннабел. — Все в полном порядке. — В конце концов, а что еще она могла сказать?

Особняк Скарборо оказался огромным серым зданием с зубчатыми парапетами, восьмиугольными башенками и обвитыми плющом стенами; и казалось, что плющ рос одновременно во всех направлениях, оплетая разбросанные по крыше трубы дымоходов, что придавало этому строению довольно странный вид.

Кристиан, наблюдавший за лицом невесты, рассмеялся, когда открытое ландо въехало на усыпанную гравием дорожку.

— Немного фантастично выглядит, не правда ли? Муж Сильвии часто повторял, что восстановление Скарборо-Парка станет для архитектора либо кошмаром, либо мечтой — в зависимости от того, сколько в его распоряжении окажется денег.

Аннабел изучала замок несколько минут, затем сообщила:

— А он мне нравится.

— Нравится?

— Да он выглядит… немного пьяным.

Герцог снова рассмеялся. Казалось, он ничуть не беспокоился — в отличие от нее. «Но это ведь хорошо, — сказала себе Аннабел. — Разве нет?»

В ожидании их прибытия слуги собрались у дверей. Когда же экипаж приблизился, кто-то из слуг пододвинул лесенку, чтобы дамам было легче спуститься. Кристиан представил свою невесту и ее мать, а их познакомил с дворецким Морганом и экономкой миссис Хотон. После чего проводил женщин в дом.

— Мы выпьем чаю, Морган, — бросил он через плечо, пересекая холл и направляясь к широкой белой лестнице с перилами кованого железа. — В гостиной, Морган. И позаботься об экипаже леди Сильвии. Она немного отстала.

Герцог провел дам в гостиную, где Джордж и дядя Артур уже отдавали должное лепешкам с джемом. Чаепития были тем английским обычаем, который Артур полюбил всей душой, о чем красноречиво свидетельствовал подтек клубничного джема на его подбородке. Взглянув на дядю, Аннабел многозначительно указала на свой подбородок, и Артур, мгновенно сообразив, что имелось в виду, утер джем носовым платком.

Генриетта разливала чай, а Артур и Джордж рассказывали им все, что успели узнать о поместье. Оказалось, что Артуру ужасно понравилась ловля форели. Когда же он начал превозносить охоту на фазанов, в которой все смогут принять участие, девушка бросила на Кристиана удивленный взгляд, а тот едва заметно улыбнулся и подмигнул ей.

Через несколько минут появилась Сильвия, и у Аннабел какое-то время не было возможности спросить Кристиана о том, каким образом с Артуром произошла такая чудесная перемена.

К счастью, после чаепития герцог позвал невесту прогуляться по розовому саду.

— Как вам это удалось? — спросила она, когда они рука об руку шли между розовых кустов за деревянными бордюрами. — Вы наложили на дядю Артура заклятие? Он говорит так, как будто ему и впрямь нравится Англия!