Лаура Гурк - Свадебный переполох

— Но ты же не станешь делать мне предложение всерьез, разве не так?

— Ты уверена?

В голосе герцога проскользнули какие-то странные интонации, и Аннабел снова встревожилась.

— Что-то не так? Кажется, ты… Ты так мрачен…

— Да, разумеется. Ведь все слуги знают. И Сильвия — тоже. Разумеется, она будет молчать. Моя сестра обожает сплетни, но умеет хранить секреты. Но нам следует побеспокоиться о слугах.

— Да, знаю. Поэтому я думаю, что будет лучше, если я уеду.

— Уедешь?! — Он смотрел на нее в замешательстве. — Это невозможно!

— Почему же? Я отправлюсь заграницу или…

— Боже правый! — перебил Кристиан. — Неужели ты такого невысокого мнения обо мне?

— При чем тут мое мнение?! Ведь это я соблазнила тебя, помнишь? Все произошедшее — вовсе не твоя вина.

— Неужели? — Он пристально взглянул на нее. — Аннабел, я не предлагаю фальшивую помолвку. Я предлагаю настоящую.

— Что?.. — Она в изумлении уставилась на герцога. — Значит, ты думаешь, что нам следует пожениться?

— Нам придется пожениться. Это реальность, с которой мы не можем не считаться.

— Из-за каких-то сплетен на кухне?

— Сплетни могут полностью разрушить репутацию девушки в одно мгновение. Почему, по-твоему, я всегда избегал незамужних женщин? До настоящего времени… — добавил герцог с гримасой.

— Но в произошедшем есть и моя вина, — упорствовала Аннабел. — Ведь если бы я получше подумала, то ночью осталась бы у себя. Хотя если честно… — Она почувствовала, что ужасно волнуется. — Прошедшая ночь была самым прекрасным, что когда-либо случалось со мной, — прошептала Аннабел, чувствуя себя влюбленной дурочкой.

Герцог не улыбнулся, но что-то промелькнуло на его лице, что-то похожее на улыбку. Затем он отвернулся, уставившись на розы. И долгое время не произносил ни слова. Потом вдруг закашлялся, покачал головой и, отрывисто рассмеявшись, проговорил:

— Не думаю, что когда-нибудь получал более прекрасный комплимент. Я не заслуживаю его, уверяю тебя.

— Нет, неправда! Но не будем спорить, хорошо? Я знаю, что ты не хочешь жениться на мне, и я… — Аннабел умолкла и задумалась…

А действительно ли ей хотелось выйти за него замуж? Она не могла ответить на этот вопрос, но точно знала, что не хочет, чтобы все происходило таким образом. Кристиан чувствовал себя обязанным на ней жениться, и ей это совсем не нравилось.

— Ну что ж… — Он снова повернулся к ней. — Полагаю, наши желания уже не имеют значения. Просто мы должны сделать то, что следует сделать. Даже я, каким бы негодяем ни был, не могу устраниться. Мы не предприняли никаких мер предосторожности, и в результате ты, возможно, забеременела.

При мысли о возможном ребенке — ребенке Кристиана! — Аннабел снова охватила радость, но она тотчас осадила себя — ей не хотелось становиться для него обузой, обязательством.

— Но ребенка может и не быть. Разве не лучше подождать, чтобы увидеть, стоит ли вообще беспокоиться?

Герцог решительно покачал головой:

— Это невозможно. В подобных обстоятельствах время — наш враг, и я не могу допустить ошибку.

— Но я не собираюсь заставлять тебя жениться на мне из-за ребенка. Ведь я вижу, ты не хочешь этого. Кроме того, мы оба знаем, что ты не любишь меня, а я… — Она умолкла, не в силах договорить, не в силах заставить себя сказать, что не любит его.

— Послушай меня, Аннабел! — Он схватил ее за плечи, не позволяя отвернуться и закончить беседу. — Мы не можем быть уверены в том, что слуги не расскажут об этом вне стен дома.

Ее снова охватил страх — еще более сильный, чем прежде. Уж она-то уже поняла, на что иногда способны слуги.

— Ты хочешь сказать, что они могут рассказать своим знакомым, работающим в других домах?

Герцог утвердительно кивнул:

— Да. И сплетни разнесутся очень далеко. Когда такое случается, то слухи похожи на чуму. А вскоре и журналисты из скандальных изданий подхватят эту историю. И как только это произойдет, вся твоя жизнь будет представлена вниманию публики — включая и Билли Джона Хардинга. И я готов держать пари, что он будет очень рад поведать всем о твоей склонности к случайным связям.

— Случайным связям?! — ужаснулась Аннабел. — Кристиан, но я никогда… Только ты и он, клянусь…

— Я знаю, — перебил герцог. — Но к несчастью, люди станут судить о произошедшем иначе. Ты незамужняя женщина, и слугам это известно. В результате последствия для тебя будут…

— Я буду скомпрометирована, да?

Он снова схватил ее за плечи.

— Нет, не будешь! Если мы обручимся сегодня же, то подрежем языки сплетницам и сведем слухи на нет. Наша помолвка немедленно будет подтверждена объявлениями в газетах. Свадьба последует как можно скорее, самое большее — через три недели. Если нам повезет, шум стихнет задолго до того, как мы поженимся, а после этого никто и слова не скажет.

Аннабел чувствовала себя смущенной и озадаченной, была почти в панике. Неужели она действительно станет частью общества, к которому всегда хотела принадлежать?

— А что же эти три недели?.. — пробормотала она.

— За это время мы с Сильвией сделаем все возможное, чтобы убедиться, что газетчики заняты лишь историей нашей счастливой любви. Статьи будут появляться каждый день — рассказы о юной молодой наследнице и красивом герцоге, похитившем ее сердце. И герцог был так очарован ею, что протестовал против ее брака с другим аристократом. Все будут говорить о нашей сказочной любви, о нашем романе, который мы сделаем настолько убедительным, насколько возможно.

Роман? Ну конечно!

Как же глупо было с ее стороны хотя бы на миг вообразить, что любовь имела с происходящим хоть что-то общее. Сердце Аннабел внезапно сжалось от боли, но она тотчас вспомнила, что сама не хотела влюбляться. Так почему же тогда так больно слышать, как он говорит о любви с таким презрением?

— А скандальная история, — продолжал герцог, — уже далеко не так интересна, когда ее рассказывают после объявления о помолвке. Помолвка заставит стихнуть любые слухи о том, что ты, появившаяся из ниоткуда, едва войдя в общество, завоевала сердце герцога и вышла за него замуж.

Из ниоткуда?

Что ж, так оно и было для большинства людей. Ее много раз называли «белым мусором» в Нью-Йорке. Но слышать такое из уст Кристиана… О, это было невыносимо.

— А когда мы обручимся, газеты едва ли согласятся печатать какие-либо истории о тебе. Конечно, всем известна моя склонность избегать незамужних женщин, однако… Думаю, что большинство все же примет версию о том, что мы любим друг друга, раз уж я протестовал против твоего брака с Рамсфордом.

— Значит, мы — прекрасная трансатлантическая пара? — пробормотала Аннабел.

Он с улыбкой кивнул:

— Кажется, что так.

Она чувствовала, как будущее неотвратимо надвигается на нее. И именно такого будущего она всегда хотела, но почему-то вовсе не радовалась. Более того, она чувствовала себя несчастной.

А Кристиан вдруг снова отвернулся и заявил:

— Мы поженимся в Скарборо, в герцогской часовне, через три недели. Надеюсь, это тебе подходит. А мне сейчас нужно найти твоего отчима и дядю. Да, скажи обо всем своей матери и обсуди с Сильвией устройство свадебных торжеств.

Не сказав больше ни слова, герцог ушел. Аннабел смотрела ему вслед, и даже после того, как он исчез в доме, еще долго стояла в саду, пытаясь пережить все им сказанное.

Она могла сказать наверняка, что движется вверх по социальной лестнице. Ведь она почти обручена с герцогом — факт, который ньюйоркцы будут обсуждать с восхищением и не без зависти. Будут говорить, что она разыграла свои карты очень удачно, хотя и рискованно — бросила графа ради герцога. Как и сказал ей Кристиан, когда делал предложение в первый раз, люди скорее всего снимут шляпы и признают, что она неплохо все устроила. А когда она станет герцогиней… О, тогда ее будут принимать все и повсюду!

Теперь у нее будет абсолютно все! Красивый и титулованный муж, поместья на двух континентах, богатство и положение в обществе. У нее будет все, о чем только могла мечтать бедная девочка из лачуги на задворках Миссисипи. Все, кроме любви…

Аннабел села на садовую скамейку и разразилась рыданиями.

— Дорогая, ты здесь?

Голос Генриетты заставил девушку сдержать слезы. Нет, она не станет плакать на глазах у матери, как тогда, после Билли Джона. Она не вынесет такого же разочарования и боли на ее лице, как в тот день, когда призналась, что лишилась невинности. И ей придется лгать. Судя по тому, что сказал Кристиан, лгать ей придется на протяжении нескольких последующих недель.

Аннабел вытерла слезы, радуясь, что проплакала не слишком долго, так что глаза не успели опухнуть. Заставив себя улыбнуться, девушка повернулась к матери, уже пересекавшей лужайку и входившей в сад.

— О, мама! — выдохнула она, изображая счастье.

— Так он сделал предложение? — В голосе Генриетты прозвучало недоверие. — А на этот раз оно было настоящим — или снова имело целью лишь спасти твою репутацию?

Улыбка Аннабел померкла, и мать, разумеется, заметила это.

— Да, милая, — мягко произнесла она, — мне известно, о чем тут слуги толкуют. Я слышала, как Лиза защищала тебя перед одной из горничных леди Сильвии. Благослови Господь ее душу. Мы должны повысить этой девочке жалованье.

«Лги, Аннабел, — сказала она себе. — Лги… как будто от этого зависит твоя жизнь».

— Это только сплетни служанок, мама.

— Неужели? Что-то не верится…

И тут Аннабел всхлипнула, не удержалась. Мать тотчас же распахнула ей свои объятия, и она бросилась в них, как и восемь лет назад.

— Он сказал, что мы должны пожениться, — пробормотала девушка в плечо матери. — Сказал, что я буду скомпрометирована, если мы этого не сделаем.