Но девушка быстро овладела собой и окинула взглядом зал, высматривая сквозь вуаль Бернарда. Когда же она увидела его — он стоял на помосте в противоположном конце зала, — на сердце ее будто бальзам пролился.

Граф обладал изящным телосложением, длинноватым носом и бледной кожей настоящего английского аристократа, и по мере того, как Аннабел подходила к нему, все отчетливее различая его лицо, все ее сомнения и страхи отступали все дальше. «Да, — подумала она, останавливаясь рядом со своим будущим мужем, — с этим мужчиной я смогу построить новую жизнь».

А когда она наконец повернулась к Бернарду и заглянула ему в глаза, ей сразу стало ясно: именно здесь, рядом с этим мужчиной, ее место, а Кристиан дю Кейн — он всего лишь наваждение.

— Возлюбленные мои, — начал преподобный отец, — мы собрались здесь, перед лицом Господа и всех этих людей, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака…

И в тот же миг Аннабел предала забвению голубые глаза Кристиана и сумасшествие прошлой ночи. Кристиан станет для нее лишь тенью прошлого, и все, что сейчас имело значение, — это ее будущее с Бернардом.

Аннабел глубоко вздохнула, стоя рядом с женихом, и приготовилась произнести брачную клятву, чтобы тем самым навсегда изменить свою жизнь.

Глава 1

Нью-Йорк

За семь дней до этого…


Все в обществе знали, что у Кристиана дю Кейна, герцога Скарборо, не было сердца. Возможно, имелся кусок льда, или стальная пластина, или даже мощная пульсирующая мышца, заставляющая циркулировать кровь, — но сердце, то самое, которое способно страдать, любить и разбиваться?.. Нет, нет и нет! Кристиан потерял свое сердце много лет назад и, к огорчению огромного количества дам, новое обретать не собирался.

Но если бы об этом спросили у самого Кристиана, то он бы едва ли согласился, по крайней мере в этот вечер. Нет, у него было сердце! А если точнее, то целых пять — три в руке и еще два на столе, лежавшие «рубашкой» вверх на зеленом сукне игорного стола в небезызвестном в Нью-Йорке «Доме с бронзовой дверью». Да-да, пять сердец в совершенной, абсолютно идеальной последовательности!

В эту ночь он не мог желать ничего лучшего. Ведь ограничений по ставкам не было, за столами сидели весьма состоятельные люди, а у него, Кристиана, в последнее время не слишком хорошо обстояли дела с наличностью… Однако джентльменам, сидевшим с ним за одним столом, вполне могло показаться, что в руке герцога совершенно бессмысленный набор карт — таким холодным и невозмутимым было его лицо.

Хайрам Дж. Берк, железнодорожный магнат, миллионер и заядлый игрок, который и пригласил Кристиана в этот вечер присоединиться к игре, выложил на стол туза, но если карта не была частью роял-флеша, то Кристиан со своим стрит-флешем имел все шансы сорвать куш.

— Уравниваю, — произнес он, потянувшись за фишками. — И поднимаю еще на пять тысяч.

Ход перешел к третьему участнику игры, Артуру Рэнсому, состоятельному адвокату, чьим единственным клиентом являлась его собственная богатая племянница. Но мистер Рэнсом, добродушный и румяный уроженец Миссисипи, поднимать ставку не стал.

— Играю, — сказал он.

А Кристиан снова поднял ставки — еще на десять тысяч долларов. После чего Хайрам проворчал:

— Должно быть, у вас чертовски хорошие карты, ваша светлость. — Он в задумчивости постукивал пальцами по своей стопке фишек, значительно уменьшившейся с начала вечера.

Кристиан лишь уклончиво пожал плечами.

— Не думаю, что вы сможете вытянуть из этого парня хоть слово, Хайрам, — заметил мистер Рэнсом. — Эти англичане холодны как лед. Поверьте мне, уж я-то знаю, — добавил он с гримасой и бросил на стол свои карты. — Сбрасываю.

Хайрам выпрямился на своем стуле.

— Может быть, вы и правы, Артур, но у меня тоже неплохая игра. Вообще-то, ваша светлость, — он снова обратился к Кристиану, — я полагаю, что мои карты лучше ваших. Уравниваю. И поднимаю еще на десять тысяч.

Кристиан знал, что выигрыш у него в кармане. Ему оставалось лишь открыть карты, но он медлил, помня о том, что сегодня надеялся на нечто большее, чем просто партия в покер. Не все бывают в настроении говорить о делах после проигрыша — а он ведь пришел сюда именно из-за дела. Может быть, ему стоило бы еще раньше сбросить карты и позволить Хайраму выиграть?

Кристиан прекрасно разбирался в людях, поэтому не сомневался: Хайрам не из тех людей, кто готов легко примириться с проигрышем.

— Покажите свои карты, — сказал он, уравнивая ставку.

— Четыре туза, — сказал коммерсант, ухмыляясь. И выложил на стол еще три туза.

Но его триумф оказался недолгим.

— Стрит-флеш. — Кристиан выложил свои карты. — Королева, видите?

Несколько мгновений Хайрам в изумлении таращился на карты. Затем, к облегчению Кристиана, рассмеялся:

— Четыре туза — это лучшая комбинация в моей жизни, и я все равно не выиграл!

Все еще смеясь, Хайрам откинулся на спинку стула, покачивая головой в искреннем недоумении.

— Вы просто удачливый сукин сын, ваша светлость.

Но Кристиан знал, что одной лишь удачи в картах недостаточно. Из-за огромных долгов, которые успел наделать перед смертью его расточительный старший братец, он не только стал новым герцогом Скарборо, но и обзавелся необходимостью найти более прибыльный и стабильный доход, нежели игра в карты. Какая ирония! Братца Эндрю продолжали считать хорошим сыном даже после того, как братец умудрился превратить в ничто целое состояние, в то время как он, Кристиан, годами живший на карточные выигрыши, до сих пор оставался для своей семьи паршивой овцой.

Однако теперь он стал герцогом. И он больше не мог позволить себе день и ночь играть. Кристиан прибыл в Америку с единственной целью — завести связи с людьми, знавшими, как заработать деньги. И он был готов предложить взамен свои собственные связи в Британии, что, по его мнению, сулило немалые выгоды обеим сторонам. А накануне он был представлен Хайраму одним общим знакомым и теперь собирался провести весьма успешный вечер.

— Вскоре вы снова обнаружите эти деньги в своем кармане, мистер Берк, — сказал герцог, выкладывая перед американцем выигранные им фишки. — Если позволите мне купить паи в вашей новой трансатлантической телефонной компании.

— Но откуда вам известно об этом? Эти паи еще не были выставлены на продажу.

Кристиан улыбнулся:

— У меня уже есть здесь кое-какие связи, мистер Берк.

— Вы имеете в виду вашу сестру? Кажется, она была замужем за Роджером Шоу, за архитектором, не так ли?

— Да, именно так. И ей удается узнавать все последние нью-йоркские новости. Хотя теперь она вдова и большую часть времени проводит в Париже.

Коммерсант закивал и тут же спросил:

— А сейчас она здесь? — Он пристально взглянул на собеседника. — И если так, то она, должно быть, уже расписала все ваши визиты по дням.

Кристиан помолчал. Затем, взвешивая каждое слово, ответил:

— По правде говоря, моей главной целью в Нью-Йорке являются деловые встречи, а не светские.

Хайрам с улыбкой кивнул:

— Да, понимаю. Но сегодня, когда вы приняли мое приглашение сыграть, я надеялся…

Он не закончил, но в этом и не было нужды. Кристиан и без того знал, на что надеялся Хайрам Берк. Однако его интересовали только трансатлантические телефонные линии, а не брак с дочерью миллионера.

— Увы, в мои планы входит только налаживание связей, мистер Берк. И возможно, поиски стоящих международных инвестиций. Ваша новая компания кажется весьма интересной в этом смысле. Она представляется мне как нельзя более подходящей для капиталовложений.

— Так и есть, — согласился Хайрам. — Но только для правильного человека, ваша светлость.

Намек был очевиден. И все же Кристиан, хотя и не намеревался обеспечивать дочь Хайрама титулом герцогини, все же надеялся, что сможет стать коммерческим партнером миллионера.

Герцог уже собрался сообщить Хайраму, что вовсе не собирается становиться его зятем, но тут вдруг раздался знакомый голос.

— Снова за карточным столом, дю Кейн? — Вновь прибывший обладал безупречным британским произношением. — Впрочем, я не удивлен.

Кристиан поднял голову и невольно вздохнул, увидев графа Рамсфорда. Они когда-то вместе учились в Итоне, а затем — в Оксфорде. И оба оказались на американском континенте в одно и то же время, однако на этом сходство между ними заканчивалось.

Темноволосый потомок норманнских дворян и ирландских крестьян, Кристиан обладал крайне язвительным чувством юмора при полном отсутствии почтения по отношению к своему титулу. Во многом он все еще оставался необузданным юнцом, хотя и был уже взрослым мужчиной — морщинки в уголках его глаз свидетельствовали о долгих ночах за картами и виски, быть может, слишком долгих.

Более непохожего на него человека, нежели Рамсфорд, невозможно было даже представить. Правильные черты лица, светло-зеленые глаза и светлые волосы делали бы графа весьма привлекательным, если бы не безвольный подбородок. И еще — постоянная самодовольная улыбочка, всегда ужасно раздражавшая Кристиана.

Впрочем, он знал, что Рамсфорд был о нем столь же невысокого мнения, и потому эти двое по молчаливому соглашению всегда стремились — по возможности — избегать друг друга. Это было не так уж сложно, так как Кристиан испытывал отвращение к светским знакомым Рамсфорда. Однако он никак не предполагал, что может встретить графа здесь, в нью-йоркском игорном клубе. И теперь ему оставалось только одно — стараться быть вежливым.

— Да это же старина Рамми! — воскликнул он, улыбнувшись и придав себе беспечный вид. — Как же тесен этот мир!

— Мое почтение, дю Кейн. — Рамсфорд поклонился старому знакомому, затем повернулся к другим джентльменам, и Кристиану показалось, что при виде Рэнсома на лице графа промелькнуло изумление. — Добрый вечер, Артур, — любезно произнес он.