– Да, конечно. – Я старалась не обращать внимание на тон сестры.

– Настя, я хочу тебе кое-что показать. С тем, чтобы вернуться к тому же разговору о тканях.

Я тяжело вздохнула. Оставалось три недели до показа, а Лида упрямо искала материал для свадебного платья.

– Хорошо, покажи.

– Тогда пошли в примерочную.

Мы с Лидой вышли из кабинета, нас проводил взглядом Димка, который сидел в комнате напротив и никогда не закрывал свою дверь. Когда Лида была в дурном настроении, она утверждала, что Дима это делает специально, чтобы быть в курсе всех наших дел.

– Он отлично видит, кто к тебе ходит, кто бывает у меня, слышит, о чем мы разговариваем, – упрямо твердила Лида.

Я отмахивалась, поскольку, даже если это и было верно, ни к чему ужасному это бы не привело. И потом в глубине души я была уверена, что дверь Димка не закрывает просто из рассеянности. Более открытого и простодушного человека, чем он, я не встречала.

Сейчас я боялась, что Лида заведет разговор о нашей размолвке, следом добавится еще какая-нибудь обида и к самому главному событию в нашей деловой жизни мы подойдем, поссорившись окончательно. Но Лида промолчала. У дверей примерочной комнаты, где обычно манекенщицы примеряли недошитые вещи, она остановилась.

– Так. Сосредоточься. Смотри внимательно и ничего не говори. Скажешь, когда все посмотришь.

– Хорошо, – кивнула я. Сестра меня заинтриговала.

Мы вошли и сели в кресла, которые стояли напротив маленького подиума.

– Девочки, выходите. Все сразу.

Из-за большого матового экрана вышли пять манекенщиц. Все в свадебных платьях. Вернее, платье было одно и то же, из шелка, только разных расцветок. Первое из бледно-желтой гладкой ткани. Второе – бело-серое, с рисунком «жаккард». Третье – в еле заметную тонкую золотую полоску на белом фоне. Четвертое и пятое были очень похожи – оба белые, расшитые бисером и пайетками, которые меняли цвет от нежно-сливочного до карамельного. Разницу я заметила только в форме рукавов – одно платье имело длинные узкие рукава, закрывающие часть ладоней, второе имело рукава-буф.

– Что это? – Я повернулась к Лиде.

– Это наши свадебные платья. Мы их уже сшили. Их целых пять.

– Лида! Я думала, что ничего не готово! Я думала, ты ищешь ткань!

– Зря ты так думала. Я понимала, что времени не остается. Поэтому приняла решение и сшила несколько вариантов.

– Почему ты не сказала мне? Почему раньше не показала?

Лида сделала едва уловимое движение глазами. Нас слушали манекенщицы, а мы договорились ничего не обсуждать в присутствии подчиненных.

– Одним словом, вот эти платья. Что ты скажешь?

Я еще раз посмотрела на подиум. Платья были хороши. Именно так я себе всегда и представляла свадебные наряды. Каждая ткань играла по-своему и, несмотря на схожесть фасонов, выглядели они по-разному. Но ничего, кроме того, что это было очень красиво, я сказать не могла. В этих платьях не было того, что было в том эскизе, который мне показывала Лида. Не было отсыла к романтической средневековой истории, не было нежности и одновременно богатства, не было роскоши, которой славились древние английские замки. Передо мной были красивые, добротные свадебные платья. Мы могли с ними выходить на показ, но ни у кого бы не захватило дух.

– Извини, Лида, – произнесла я, и сестра тут же улыбнулась. Она приняла мое извинение, она тут же простила мое невнимание и жесткость. Она оставила позади размолвку.

– Что делать-то будем?! – спросила она с отчаянием. – Ты же понимаешь, это не то свадебное платье! Я даже и подумать не могла, что все может зависеть от ткани.

– Лида, за сколько дней ты сошьешь платье к показу?

– За сутки.

– Отлично. Значит, у меня еще есть время. – Я поднялась. – Буду у себя. Мне надо подумать. Пусть никто меня не беспокоит.

Лида вскочила:

– Я поняла. Ну, пусть не совсем такая ткань, пусть немного с другим рисунком, но чтобы был объем, присутствовала эта тень золота… Ты меня понимаешь?!

– Понимаю.

Я вернулась к себе в кабинет и заперла дверь изнутри. Мне нужно было подумать. Мой любимый начальник Анатолий Дмитриевич называл это «мозговым штурмом». Я должна была сосредоточиться. Я не знала, с какого конца надо браться за эту задачу, но очевидно, что мне сейчас следовало настроиться только на победу. Мне нужно было раздобыть эту фантастическую шелковую ткань в еле заметный сливочный квадратик. Во что бы то ни стало!

Я уселась в кресло и уставилась в противоположную стену. Там в большой рамке висела карта Лондона. Я привезла ее из своей первой поездки. Она долгое время валялась вместе с остальными бумагами, пока хозяйственный и сообразительный Димка не дополнил ее двумя старыми гравюрами и не заказал под этот коллаж раму. Теперь все это украшало мой кабинет. Посмотрев на карту, я вспомнила о визитках, которые взяла в том текстильном маркете. Вытащив их, я разложила визитки на столе. Я помнила каждого человека, с которым обменялась координатами. Я помнила, кто торговал шерстью, кто – парчой, кто – шелком. У кого лежали огромные рулоны, у кого были отрезы, кто пытался сбыть мерный лоскут. Все это я запомнила, потому что знала, что когда-нибудь мне это пригодится. Глядя на разложенные визитки, я достала ту самую картинку из журнала, где была сфотографирована такая ткань. Листочек, спрятанный в прозрачный файл, произвел на меня удручающее впечатление – журнал был старым, и если мы до сих пор не нашли даже следы этого производства, то с какой стати это сейчас получится у меня? Я вытащила из ящика стола лупу и попыталась разглядеть артикул. В хороших каталогах или дорогих журналах, свято соблюдая авторство и права торговой марки, обязательно дают хоть какую-нибудь информацию. Действительно, под снимком, в самом низу, были какие-то цифры. Относились ли они к костюму, который рекламировали, или к ткани, понять было невозможно. Но я уже не размышляла долго – я должна была сделать конкретные шаги, один за другим, и ждать результата.

Через час я позволила себе перерыв. За этот час я успела сфотографировать образец ткани и послать снимок по указанному в одной из визиток адресу, сопроводив его коротким письмом с просьбой – помочь найти ткань. Я вдруг сообразила, что тогда, когда я ходила по текстильным магазинчикам, продавцы меньше всего хотели заниматься поисками загадочного шелка. Им важно было показать мне как можно больше образцов и продать как можно больше тканей. Им невыгодно и хлопотно было разбираться с этим куцым листочком, который я всем совала под нос. Сейчас же я обращалась к ним с конкретной просьбой, и умный продавец мог заработать неплохие деньги.

Закончив с письмом и передохнув, я стала искать в Интернете все шелковые фабрики, которые могли выпускать подобные ткани. Перечитав кучу статей, побродив на сайтах текстильщиков, я поняла, что огромное количество шелка производили в Индии. И в прошлом в Европу эти ткани поступали именно оттуда. Во-первых, это не очень дорого, во-вторых, там имелось много маленьких фабрик, которые копировали знаменитые рисунки. Усвоив эту информацию, я стала искать наших байеров, которые возят ткани из Индии. Кое-кого удалось найти, и разговор с ними я начинала со слов: «К Неделе высокой моды мы готовим показ… Ваше имя обязательно внесем как участника нашей программы».

После этого вступления меня слушали уже более внимательно. Я подчеркивала, что ткань обязательно должна быть шелковой, определенного оттенка и с рисунком. Здесь я делала отступление и описывала пресловутую клетку, попутно поясняя, что рисунок на ткани может быть и в кружочек и в ромбик, главное, чтобы рисунок был объемный. В результате три человека пообещали мне поискать такую ткань.

Мы ее искали уже почти полгода. И до сих пор так и не нашли. Почему же сейчас я снова решила пройти уже почти пройденный путь и в глубине души верила в успех? Откуда взялась эта решимость и уверенность в благоприятном исходе?

Я давно заметила, что все происходящее с нами – не что иное, как выполнение некой программы, которую запустили давным-давно, когда мы только-только появились на свет. В этом моем рассуждении не было ничего мистического – просто каждый из нас ставил себе задачи, которые ему по плечу и которые только на первый взгляд были тяжелы и неподъемны, а на самом деле просто входили в необходимый жизненный «ассортимент». Говорят же, что Бог посылает те испытания, которые ты можешь пройти и выдержать, так и в делах – ты сможешь сделать все, что задумал, иначе тебе и в голову не пришло бы этим заняться.

Сейчас, когда завершался еще один цикл нашей жизни, когда мы должны были перейти на новую ступень, эта таинственная ткань становилась той завершающей деталью, тем штрихом, который венчал бы нашу работу.

Прошло пять дней. За этот срок мы успели переделать уйму дел и даже провели генеральную репетицию показа. Все костюмы были сшиты, все аксессуары подобраны. Мы выбрали музыку и световое оформление. Димка сделал почти невозможное. Воспользовавшись знакомствами и связами, подняв на ноги людей, с которыми он когда-то работал, он добился разрешения на «организацию» дождя. Того самого, о котором мечтала Лида и для которого мы заказали двадцать зонтов. Димка так и не рассказал нам, как ему удалось протащить эту идею – слишком сложно, казалось, совместить воду, освещение и гостей, сидящих непосредственно у подиума.

– Девочек надо проинструктировать, как вести себя в этом эпизоде. Во-первых, они сами могут намокнуть, костюмы испортят, прически… – волновалась Лида.

– Не переживай, все будет понятно за два дня до показа, и мы прорепетируем накануне. Ливня вам никто не обещает, но поморосит обязательно. Прямо как в Лондоне, – успокаивал всех Димка.

Я, не расставаясь с ежедневником, в котором оставшиеся до показа дни были расписаны по минутам, успевала думать о двух вещах: о шелке для свадебного платья и о том, как внезапно мы все, владельцы нашего Модного дома и его сотрудники, превратились в одну крепкую семью. Как мы оставили позади обиды, недомолвки, мелкие секреты и недовольство. Мы вдруг стали кулаком, крепко сжатым для решительного удара. Лихорадка, в которой мы все пребывали, стерла субординацию и никого не оставила равнодушным. И, глядя на людей, торчавших сутки напролет на работе, я вдруг подумала, что главное свершилось – уже родился сложный и многогранный организм под названием «Дом моды».