— Тогда я позвоню позже.

— Почему вы так себя ведете?

— Потому что я вас люблю.

В трубке надолго повисло молчание. Джефф ждал, закрыв глаза. Он уже пожалел, что у него вырвались эти слова.

— Ну хорошо, я вас не люблю. Вы мне очень нравитесь, и я хочу узнать вас поближе. — В трубке послышался тихий мелодичный смех. — Знаете что, мисс Аллегра Стейнберг, вы сводите меня с ума. Интересно, как вы собираетесь представлять мои интересы, если не хотите со мной встречаться?

— Вам же не нужно подписывать контракт со студией прямо сейчас, — напомнила Аллегра.

Джефф притворно возмутился:

— Так раздобудьте мне контракт немедленно! Какой же вы после этого адвокат?

— Сумасшедший, вот какой. Благодаря моему последнему клиенту.

— Убирайтесь, возвращайтесь к этому типу, не желаю вас видеть! — Джефф поддержал ее игру. — Кстати, на коньках вы катаетесь так себе, паршиво.

— Да, я знаю, — согласилась Аллегра. Она рассмеялась, но оба как самое большое сокровище хранили в душе воспоминания о вечере, проведенном на катке. Сейчас, когда Аллегра об этом вспомнила, ей не верилось, что они ехали в карете по заснеженному городу только вчера, казалось, она не видела Джеффа целую вечность. Как она вообще выживет в Лос-Анджелесе, если не сможет с ним видеться?

— Я пошутил, вы хорошая спортсменка, — ласково сказал Джефф. — У вас много прекрасных качеств, и, кажется, верность — одна из ваших добродетелей. Мне остается только надеяться, что когда-нибудь я встречу женщину, похожую на вас. До сих пор все женщины в моей жизни очень вольно трактовали понятие верности — кроме меня, оно распространялось в лучшем случае еще человек на десять, а в худшем — на половину взрослого мужского населения небольшого городка. Но имейте в виду, мисс Стейнберг, завтра вечером я все равно позвоню, — вежливо, но решительно предупредил Джефф.

— Спокойной ночи, мистер Гамильтон, — чопорно произнесла Аллегра. — Желаю приятного дня. Поговорим завтра вечером.

Аллегра не могла запретить ему звонить. Ей очень нравилось с ним разговаривать, и она знала, что будет с нетерпением ожидать его следующего звонка, который оказался спасительным, потому что следующий день выдался ужасным. Все началось с дождя, который полил с утра. Поймать такси было просто невозможно; когда Аллегра после нескольких безуспешных попыток махнула рукой и спустилась в подземку, поезд сломался. Все назначенные на день встречи либо начинались с задержкой, либо срывались. К шести часам, когда Аллегра добралась до отеля, чтобы переодеться, она чувствовала себя как выжатый лимон. С утра позвонил Вейсман и пригласил ее на обед, который должен был начаться в семь тридцать, и Аллегра согласилась — только для того, чтобы не сидеть вечером одной в номере и не думать о Джеффе. Утром посыльный доставил от Джеффа три красные розы на длинных стеблях. От цветов у нее на душе потеплело, но решимости не убавилось.

Аллегра считала, что после двух лет может пойти ради Брэндона и не на такую жертву. Ведь Брэндон ей не изменяет, у него много недостатков, но неверность в их число не входит. Она поражалась самой себе — никогда еще ни к одному мужчине ее не влекло с такой непреодолимой силой.

В пятницу, то есть завтра, она собиралась возвращаться в Лос-Анджелес, но они с Брэндоном не разговаривали по телефону с самого понедельника. Аллегра несколько раз звонила ему, но все никак не могла застать: он был то в суде, то на какой- нибудь встрече. Она оставляла для него сообщения, но он так и не звонил. Невозможность поговорить с Брэндоном выводила Аллегру из равновесия, в конце концов она решила, что это судьба наказывает ее за неверность. Мало того что она несколько раз целовалась с Джеффом, если они встретятся еще раз, у нее не хватит сил сопротивляться. Поэтому от сознания того, что вечером, когда Джефф позвонит, ее не будет в отеле, она испытывала не только грусть, но и некоторое облегчение.

Готовясь к вечеру, Аллегра надела красное шерстяное платье, волосы распустила по плечам. Перед визитом к Вейсманам она еще раз попыталась позвонить Брэндону, но ей снова сказали, что он на совещании. Попросив передать, кто звонил, она повесила трубку, надела пальто и спустилась вниз.

Аллегра попросила швейцара поймать для нее такси, но это заняло у него около получаса. В результате она прибыла на обед с опозданием, но, к счастью, большинство гостей тоже опоздали, и по той же причине. На обеде у Вейсманов ожидалось четырнадцать гостей, Андреас еще утром предупредил Аллегру, что будет Хэйвертон, а также еще два-три писателя.

Первой, с кем Аллегру познакомили, была очень красивая молодая женщина. Как оказалось, это была одна из клиенток Вейсмана- начинающая, но уже имевшая громкую славу писательница-феминистка. Затем ее познакомили с диктором программы новостей, корреспондентом «Нью-Йорк таймс», режиссером с телестудии Си-эн-эн и его женой. Одна гостья была Аллегре знакома, точнее, это была знакомая ее матери, актриса с Бродвея. Аллегра сама подошла к ней поздороваться, прежде чем гости сели за стол. Это была очень известная и уважаемая актриса, даже из своего появления в гостиной она сумела устроить небольшой спектакль — не вошла, а величественно проплыла, приковывая к себе всеобщее внимание. Одним словом, публика собралась изысканная.

Когда собрались все гости, кроме одного, дверной звонок зазвонил в последний раз. Аллегра посмотрела на входящего гостя. «Господи, как я могла не догадаться, это же так очевидно!» Но не только Аллегра ни о чем не подозревала, Джефф — а это был он — выглядел еще более удивленным, чем она.

— Это судьба, — тихо сказал он, улыбнувшись одними губами.

Аллегра рассмеялась, испытывая странное облегчение и радость — куда большую, чем готова была признать. Она больше не могла бороться с собой. Аллегра подала Джеффу руку, словно они только что познакомились.

— Вы знали? — тихо, чтобы слышала только Аллегра, спросил Джефф, когда его посадили рядом с ней. На его волосах блестели дождевые капли, он показался Аллегре еще красивее, чем раньше.

— Конечно, нет! — В глазах Аллегры отразились все чувства, которые она пыталась побороть.

Джеффу стоило немалых усилий сдержаться, не привлечь ее к себе и не поцеловать при всех.

— Признавайтесь, вы нарочно это подстроили? — Он поддразнивал Аллегру и наслаждался этим. — Не стесняйтесь, скажите правду.

Аллегра метнула на него уничтожающий взгляд, Джефф засмеялся, наклонился к ней и все-таки поцеловал в щеку, потом пошел налить себе виски с содовой. Вернулся он очень быстро, снова сел рядом с Аллегрой, и некоторое время они чинно беседовали. Затем к ним присоединился Джейсон Хэйвертон. Писатель был доволен заключенной сделкой, сомнения, которые у него были по поводу экранизации одной из его книг, полностью рассеялись — в основном благодаря стараниям Аллегры.

— Мисс Стейнберг — просто чудо! — с восхищением сказал маститый писатель своему молодому собрату по перу, когда Аллегра отошла перемолвиться парой слов с хозяином. — Мало того что она великолепный адвокат, так еще и красавица. — Потягивая джин с тоником, писатель продолжал восторгаться Аллегрой.

С улыбкой послушав его, Джефф сообщил:

— Я только что ее нанял.

— О, она отлично позаботится о ваших интересах, — заверил Хэйвертон.

— Надеюсь, — с чувством произнес Джефф.

Вэто время вернуласьАллегра.

Вечер оказался интересным для всех собравшихся, а для Аллегры это было лучшее завершение ее поездки в Ныо-Йорк. Когда гости начали расходиться, Джефф и Аллегра надели пальто одновременно и вместе вышли. Она отказалась от своих попыток удерживать его на расстоянии, и теперь ей казалось самым естественным на свете делом быть с ним рядом. Джефф был очень доволен, что они уходят вместе, он держался гордо и немного покровительственно.

— Не хотите зайти куда-нибудь выпить? — невинно поинтересовался он. — Конечно, если вы мне доверяете. — В его взгляде светились любовь и нежность.

Двери лифта открылись, Аллегра и Джефф зашли в кабину вместе.

— Дело не в вас, вам я всегда доверяю, — улыбнулась она, — дело скорее во мне.

— Думаю, дело в нас обоих. Не хотите ненадолго заглянуть ко мне, точнее, на квартиру моей матери? Это недалеко отсюда, всего в трех кварталах. Обещаю быть пай-мальчиком. А если я начну выходить за рамки, вы в любой момент можете уйти.

Аллегра рассмеялась над его мерами предосторожности.

— Вам не кажется, что это звучит опасно? Но надеюсь, нам обоим удастся совладать с собой, правда?

Однако, положа руку на сердце, ни один из них не был в этом уверен. Джефф раскрыл большой черный зонт, Аллегра взяла его под руку, и они пошли по Пятой авеню к дому, где находилась квартира его матери.

Дул пронизывающий ветер. Когда они входили в дом, порыв ветра буквально швырнул Аллегру на Джеффа. Здание весьма походило на то, в котором жил Вейсман, — на каждом этаже по одной квартире, и в каждом случае лифт останавливается в частном вестибюле. Само здание было невелико, квартиры в нем были поменьше, чем апартаменты Вейсмана, но отличались хорошей планировкой и имели великолепный вид из окон, да и сам дом был красив и очень респектабелен.

На этаже, где находилась квартира матери Джеффа, вестибюль был отделан черным и белым мрамором. В центре стояли небольшой столик и стул — антикварные вещицы, купленные на аукционе «Кристи». В самой квартире была представлена внушительная коллекция английского антиквариата. В обивке мебели и драпировках преобладали желтая парча и серый шелк, кое-какая мебель была обита неярким ситцем. Все было подобрано со вкусом, но Аллегре почему-то показалось, что атмосфера в квартире какая-то неприветливая. По-настоящему ей понравилась только одна комната: небольшой кабинет с уютным кожаным диваном. Пожалуй, этот диван был единственным местом, на котором они с Джеффом могли спокойно посидеть и поболтать. Аллегра взяла со столика фотографию матери Джеффа в серебряной рамке и с интересом всмотрелась в лицо высокой худощавой женщины. Джефф явно пошел в мать, но ее глаза смотрели сурово, тонкие губы были сжаты, и Аллегра не могла представить се улыбающейся. Казалось, женщина не отличается веселым нравом, тогда как глаза и все черты Джеффа несут на себе отпечаток смеха, доброго юмора. В этом смысле мать и сын не походили друг на друга.