– И ты иди, Мэри, – обернувшись, настойчиво бросила Китти. – И поторопись, иначе мы пропустим самое интересное!

После недолгого колебания Мэри, как и все девушки, скинула туфли и засеменила по голому полу. Впервые она призналась себе, что рада этому предлогу оторваться от работы, которая больше не могла полностью захватить ее.

К тому моменту, когда она подошла к черной лестнице, остальные девушки столпились на четырех верхних ступеньках, а самые шустрые уже прижались лицом к отверстиям в дощатой перегородке. Это означало, что самое интересное, о чем предупреждала Китти, происходило в личном кабинете мадам. Другие дырки, образовавшиеся в досках на месте выпавших сучков, располагались еще ниже по лестнице.

– Если вы не положите конец этому возмутительному безобразию, – услышала Мэри резкий женский голос, – я уничтожу все ваше заведение!

– Прошу вас, успокойтесь, – ответила мягким, ровным голосом мадам Пишо. – Я отбираю своих девушек очень тщательно и строго слежу за ними.

Девушки отлично слышали и мадам, и возмущенную женщину. Перегородка была тонкой, потому что ее единственным назначением было не дать богатым клиентам увидеть ужасающее состояние других помещений, которые так разительно отличаются от богатого интерьера магазина.

– Смею вас уверить, – с жаром продолжила мадам, – что ни Мэри, ни любая другая девушка не поддерживают отношений с лордом Мэттисоном.

Девушки обернулись и с восхищением уставились на Мэри. Она пожала плечами и развела руками, показывая, что не имеет понятия, о чем речь.

– Пока нет, но у него определенно есть на нее виды! Он намеревается сделать посмешище из моей дочери! – донесся до них первый голос. – Сначала он намеренно скомпрометировал ее, а теперь пытается отказаться от женитьбы, утверждая, что нашел свою давно пропавшую невесту…

Должно быть, эта женщина пришла пожаловаться на того красивого джентльмена в черном, который поцеловал Мэри в «Молнии». Его звали вовсе не Харрисон, а Мэттисон. Лорд Мэттисон.

– …которая якобы работает белошвейкой! Когда всем известно, что она умерла!

«Все считают вас умершей», – бормотал он, глядя на нее так, словно увидел привидение. О, несчастный! Должно быть, он решил, что она и есть та самая Кора, и пошел домой к этой женщине, чтобы сказать ей… Нет, подождите. Мэри нахмурилась. Здесь что-то не сходится. Женщина говорила, что он скомпрометировал ее дочь. Мэри недоуменно покачала головой. Не может быть, чтобы они говорили об одном и том же человеке. Тот мужчина, которого она видела, так убивался из-за своей невесты, которая умерла, что он никогда бы… Разве что дочь этой женщины тоже была похожа на Кору. Ведь именно по этой причине он поцеловал Мэри.

– Даже речи быть не может о том, чтобы Мэри согласилась на что-то подобное. – Голос мадам по-прежнему звучал очень убедительно по сравнению с истерическими тирадами другой женщины.

– Такие девицы сделают все что угодно ради денег, которые может предложить лорд Мэттисон! – возразила женщина. – И даже если она не согласится, он способен ее заставить! Он может выкрасть ее и запугать, чтобы она делала так, как он прикажет. Он дьявол, говорю вам, сущий дьявол!

У Мэри мелькнула мысль, что женщина ведет себя довольно странно, настаивая, чтобы лорд Мэттисон женился на ее дочери, если она действительно считает его дьяволом.

– И если такое случится, – крикливая женщина почти перешла на визг, – пострадаем не только мы! Я обещаю, что мы вас уничтожим! Как вы думаете, что станет с вашим магазином, если в общество просочится хотя бы одно слово о том, что вы держите девушек, чтобы удовлетворять джентльменов с необычными аппетитами? Потому что я назвала бы это именно так. Неужели вы думаете, что графы и герцоги по-прежнему станут приводить к вам своих жен, если узнают, что за фасадом магазина скрывается дом терпимости? Неужели вы думаете, что хоть какой-нибудь порядочный мужчина позволит своей дочери носить платья, сшитые руками… падших женщин?

– У моих девушек безупречная репутация. – В голосе мадам послышалась некоторая неуверенность. – Не появлялось даже малейших слухов…

– Если лорд Мэттисон получит эту Мэри, дело не ограничится одними слухами! Будет такой скандал, что вам больше никогда не восстановить свою репутацию!

На некоторое время наступила тишина, а потом мадам заговорила голосом, указывавшим на то, что она снова обрела уверенность.

– Он ее не получит, уверяю вас. Даю вам слово. А теперь, если это все…

Мэри услышала решительное шуршание дорогого шелка и шаги. Дверь открылась и снова закрылась.

Вместе со всеми остальными Мэри поспешно вернулась в мастерскую. Только когда все уселись на свои места, аккуратно закрыв за собой дверь на черную лестницу, девушки начали шептаться.

– Мэри, – процедила Молли сквозь губы, где зажала булавки, которыми она ловко прикалывала шелковую оборку вокруг рукавов золотистого вечернего платья, – ты же не собираешься сделать глупость, верно?

– Глупость? – повторила Мэри, рассеянно проведя пальцами по тарелке, на которой лежали радужные блестки.

– Ну да. Например, сбежать с тем лордом, о котором они говорили, – пробормотала Молли.

– Но, – возразила Мэри, – в пятницу вечером ты говорила, что, если он сделает мне предложение, я должна согласиться.

– Одно дело тогда, другое дело сейчас! – фыркнула Молли. – Я думала, если ты с ним договоришься, то при расставании сможешь попросить хорошие отступные и обеспечить себя на всю жизнь. Я думала, что ты могла бы попросить у него маленький магазинчик, и я помогала бы тебе вести дела… А что? – Она оглянулась на других девушек, которые начали шептаться у нее за спиной. – Только не говорите, что вы не ухватились бы за любую возможность вырваться отсюда, если бы могли! – Она снова вернулась к своей работе и с излишней силой вонзила в нее булавку. – А теперь, похоже, мне придется выйти замуж за Джо и растить целую банду сопливых ребятишек с волосами как проволока.

– Мне казалось, Джо тебе нравится? – слабо возразила Мэри.

– При чем здесь «нравится»? Одно дело – сговориться с мужчиной делать что-то приятное вам обоим. И совсем другое – полностью оказаться у него под пятой…

– Это точно, Мэри, – вставила Жозефина, толстая девушка с щелью между передними зубами, – принять от джентльмена карт-бланш и позволить ему прилично себя содержать – совсем не то, что попасть в лапы к развратному монстру, который выкрадет тебя с насиженного места и будет удерживать против воли.

– Откуда тебе знать, что такое приличное содержание? – насмешливо возразила Лотти, тощая сутулая девушка с землистым цветом лица.

Лотти и Жозефина постоянно не ладили. Казалось, любой разговор давал пищу их взаимной антипатии.

Прежде чем беседа скатится к очередной перепалке между ними, Мэри поспешила вмешаться:

– Лорд Мэттисон не станет меня похищать.

– Откуда ты знаешь? – запальчиво откликнулась Жозефина. – Ты слышала, что сказала та женщина, что приходила к мадам?

– Ну, во-первых, мадам больше не разрешит мне отсюда выходить, так что я даже не представляю, как он смог бы это сделать. А во-вторых, он просто не станет.

Когда Лотти издала звук, явно осуждавший такую наивность, Мэри воскликнула:

– Никакой он не дьявол! Если бы та женщина так думала, она не стала бы настаивать на том, чтобы он женился на ее дочери. – На какое-то время это дало другим девушкам пищу для размышлений. Воодушевленная этим, Мэри продолжила: – Я думаю, он просто ошибся. То есть… – Она нахмурилась, пытаясь подобрать слова, желая объяснить, что она думает по поводу его чувств к ней. – Я совершенно уверена: он действительно считает, что я его пропавшая невеста. Он спрашивал меня, почему я сбежала.

– Ох, – вздохнула Жозефина, – уж не считаешь ли ты себя и вправду сбежавшей богатой наследницей?

– Не глупи, – фыркнула Молли. – С чего бы наследнице вдруг убегать? Особенно если она обручена с таким богачом и красавцем, как лорд Мэттисон. Ни одна девушка в своем уме не отказалась бы от сытой жизни ради того, чтобы работать в таком месте, как это! – Молли презрительным жестом обвела убогую комнату. В ней был стеклянный потолок, а на южной стене – окна от пола до потолка, чтобы сделать комнату как можно светлее, что позволяло мадам Пишо заставлять девушек работать, не тратясь на масло для ламп. И в то же время означало, что летом комната превращалась в теплицу, а зимой в холодный склеп.

Лотти понадобилось всего несколько секунд, чтобы придумать едкое возражение.

– Однако мы же с вами знаем, что наша Мэри не совсем в своем уме.

Все, кроме Мэри, тихонько засмеялись. Она опустилась на стул, ее щеки вспыхнули от стыда. Она была не так уж плоха! Во всяком случае, сейчас! Да, временами с ней случались приступы замешательства и страха. Но она умела читать и писать. А однажды, когда она случайно заглянула в бухгалтерскую книгу мадам, то поняла значение аккуратных колонок. И потом, она же научилась ориентироваться во дворах и улицах Лондона! Посылая Мэри относить заказы, мадам никогда не беспокоилась, что девушка заблудится.

Чего ей никак не удавалось, с досадой признала Мэри, так это научиться бросать им в ответ едкие замечания, которые мгновенно заставили бы их прекратить насмешки. Она все еще пыталась что-нибудь придумать, когда услышала на лестнице тяжелые шаги мадам. Все девушки с притворным усердием склонились над работой.

Когда через несколько секунд мадам Пишо вошла в мастерскую, она направилась прямиком к Мэри. Бросив взгляд на ее вышивку, она сказала:

– Сколько тебе надо времени, чтобы это закончить?

Мэри посмотрела на сложный узор из роз, которым предполагалось украсить пару вечерних перчаток. Она уже вышила этот узор на невероятно красивом вечернем платье и прилагавшихся к нему шелковых туфельках.

– Мне нужно поработать еще несколько часов.

– Тогда работай! – выпалила мадам. – Молли, когда придет время дневного перерыва, проследи, чтобы Мэри спустилась ко мне в кабинет. – С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.