И вот это день настал. Она быстро оделась, вышла в прихожую и оттуда крикнула отцу:

– Пап, я в школу, узнать домашнее задание и списать варианты контрольной по алгебре! – Она подождала, выйдет ли отец, но тот только пробасил в ответ:

– Иди, дочка, осторожней улицу переходи.

– Ох, уж этот папа. Словно мне пять лет, – пробурчала она, тихо раскрыла большой стенной шкаф и вытащила новый плащ.

«Как же хорошо я в нем выгляжу!» – подумала она, затянула потуже пояс и выскочила из квартиры. У нее было совсем немного времени, а успеть надо было до двух часов во Вспольный переулок, где находилась школа Вадима. По двору Младшенькая прошмыгнула как мышка, потом глухим переулком прошла к остановке, и тут ей повезло – троллейбус подошел сразу. В салоне почти никого не было, и Младшенькая этому обрадовалась, словно ребенок. Она взяла билет и, тихонечко пошмыгивая носом, устроилась у окна. Сейчас уже она не думала о Вадиме, сейчас было уютно ехать, смотреть по сторонам и чувствовать себя совсем взрослой.

– Это не свидание, но все же встреча! – сказала она сама себе и погладила рукой сумочку. Ее она стащила у матери – цвет натуральной кожи совпадал с клеткой плаща.

«Влетит! Влетит от мамы!» – подумала она, но совершенно не расстроилась.

Доехала она быстро, в те времена пробок в Москве не было. Выйдя на остановке, она замешкалась – не могла решить, как лучше пройти к школе: через двор старого сталинского дома или по самому Вспольному переулку. «Интересно, как он обычно ходит?!» Младшенькая взглянула на свои часики и поняла, что до окончания уроков осталось всего пять минут. И за это время ей надо добежать до школы, чтоб уж наверняка встретить Вадима. Она выбрала короткий путь – через двор, промчалась мимо изумленных бабулек, мимо кричащих детей и выскочила прямо к воротам школы.

Уроки закончились, и шумные стайки расхристанных по случаю весны учеников носились по двору. Кто-то прятался, чтобы покурить, кто-то, болтая, стоял у высокого крыльца, кто-то что-то кричал, размахивая портфелем. Младшенькая юркнула за старую сирень и там притаилась. У нее бешено колотилось сердце – она боялась, что ее могут увидеть если не с улицы, так с верхних этажей школы. На всякий случай Младшенькая влезла в гущу ветвей и замерла. Она щурилась, пытаясь разглядеть идущих мальчишек, потом вышли ребята постарше, но десятиклассников видно не было. Младшенькая пошевелила затекшей рукой, переступила с ноги на ногу и тут же зацепилась колготками за ветку. «Все! Новые немецкие колготки! Мама же предупреждала!» Она вспомнила слова матери: «В обычные дни можно носить простые эластичные колготки. На выход всегда должен быть тонкий капрон естественного телесного цвета!» Она и покупала дорогие, немецкие, из тончайшего капрона колготки, которые берегли для выходов в театр или на школьные вечера. И вот сегодня она порвала последние. Младшенькая попыталась рассмотреть длинную «стрелку», но у нее ничего не получилось, она, мысленно махнув рукой, опять посмотрела на ворота школы. И тут увидела его. Он шел один, чуть отстав от одноклассников, которые его окликали.

– Ты идешь?! – слышала она их голоса.

– Нет, у меня дела, – отвечал Вадим, но шаг не изменил, шел так же неторопливо, прижимая рукой папку с учебниками. Он выглядел совсем взрослым, непохожим на десятиклассника. Выражение лица у него было грустным, но Младшенькая все равно замерла – он показался ей таким красивым, таким недосягаемым, таким принцем, что сердце у нее сжалось и захотелось расплакаться от обиды. Ну почему она такая еще маленькая, несмотря на свои почти пятнадцать лет! И что такое пятнадцать лет?! Ничего! В них нет ничего, кроме мечты, которая отличается непостоянством неясного желания, которое иногда пугает, и страха, что возраст, который даст свободу, так никогда и не наступит.

– Ты что здесь делаешь?! Зачем кусты ломаешь?! – громко окликнули ее.

Младшенькая вылезла из зарослей и, покраснев от смущения, попыталась объясниться, но бабка, спугнувшая ее, уже громко ворчала на весь маленький переулок, привлекая внимание. Младшенькая видела, что Вадим остановился, оглянулся на них, мгновение выждал, а потом быстро пошел в сторону Садового кольца.

Возвращалась домой она на метро – там можно было затеряться, потонуть в гуще людей и сделаться незаметной. Младшенькая гадала, видел ли ее Вадим? «Конечно, видел! И все слышал – бабка орала как резаная из-за этой сирени. Но почему он не подошел?!»


– Привет! – через пять дней Вадим встретил Младшенькую у школы. В руках у него были учебники.

– Английский еще актуален? – спросил он, всматриваясь в ее лицо.

– Да, актуален, – ответила она. И постаралась принять беззаботный вид. Все эти дни она мучилась от стыда – выслеживать мальчика было некрасиво. Что он подумает о ней, как себя с ним вести и что делать со своей влюбленностью – на эти вопросы она ответить не могла. И вот он здесь, стоит напротив нее и как ни в чем не бывало расспрашивает о делах и английском языке.

– Как успехи, или без этих учебников процесс не идет? Хотя тебе надо начинать с чего-нибудь попроще. С самого первого уровня. Для этого хороши школьные учебники. Мой преподаватель заставлял меня зубрить по целому параграфу за занятие. А потом давал более сложный материал. Он говорит, что базовые знания – самые важные. А базовые знания – это и есть школьная программа. Ну, все равно, ты поступай, как вам велят. А учебники – вот! – Он показал ей стопку книг.

Младшенькая от растерянности залилась краской. У нее совсем не получилось быть взрослой и независимой – она ощущала себя виноватой и маленькой. «Как он не вовремя! Предупредил бы! А я еще в этих жутких колготах!» Младшенькая старалась не смотреть на свои ноги. С утра мама заставила ее надеть плотные хлопчатобумажные колготки. «Ты только-только переболела. Еще кашляешь. Давай-ка теплее одевайся». Маруся даже проснулась раньше, чтобы проследить за дочерью.

– Я… Я собиралась после школы… Я с мамой должна была поехать… – Младшенькая совсем смутилась. Ко всему прочему, она помнила про куст сирени, из которого ее выгнала бабка. Теперь же она пыталась понять по лицу Вадима, помнит он тот нелепый случай или нет. Но на его лице, кроме спокойного внимания, ничего не отражалось.

– У тебя уже закончились уроки?

– Да, – кивнула Младшенькая.

– Ну, тогда пойдем?

– Куда?

– Как куда? Домой! Или у тебя еще что-то есть в школе?

– Нет, нет, – спохватилась Младшенькая и, наконец придя в себя, победно посмотрела по сторонам. На них смотрели, и этот факт вернул ей присутствие духа.

«Не знаю, что он там видел или слышал. Он приехал сюда, ко мне в школу. И привез свои учебники. И все это видят. И еще они увидят, как мы вместе пойдем домой», – это все промелькнуло у нее в голове, она кротко улыбнулась и произнесла:

– Ты, наверное, спешишь? Не волнуйся, давай учебники, я донесу до дома, – сказала она, протягивая руку.

– Ну уж нет! Они же тяжелые, – ответил решительно Вадим, и они пошли точно так, как ходила ее старшая сестра со своим Лукиным. Пошли не спеша, болтая, останавливаясь у витрин, у афиш, цепляясь взглядами за прохожих и находя новые темы для разговора. Они незаметно пошли длинной дорогой, Младшенькая даже не заметила этой хитрой уловки Вадима – он сказал, что обязательно нужно заглянуть в табачный киоск. Она обнаружила, что они проходили два с половиной часа, только когда подошли к арке ее дома.

– Спасибо за учебники. – Она улыбнулась. – Теперь я просто обязана выучить английский.

– Да, хороший язык, нужный, – солидно ответил Вадим и добавил: – Я завтра загляну к тебе в школу. После шестого урока?

– Хорошо! – согласилась Младшенькая и пошла к подъезду.

Она так и не поняла, обрадовала ее встреча с Вадимом или нет.

Это чувство было совсем другим, непохожим на то, которое она испытывала неделю назад. И дело было не во времени, не в болезни, не в появившемся ощущении взрослости. Дело было в страхе, что повторение опыта может иметь тот же результат. Младшенькая не обладала характером сестры, но имела отличную интуицию, а также понимала, что характер Вадима ей неясен, мотивы его поступков для нее закрыты. Она чувствовала, что под красивой, мужественной внешностью скрывается что-то еще, и это что-то было ей непонятно, потому-то она не знала, как с Вадимом обходиться. «Кто он? Каков он? Какой у него характер, какой нрав?» – это было ей еще неведомо.

И все же на следующий день она была рада его видеть. Он точно так же встретил ее у школы, они не торопясь шли до ее дома, там около арки остановились, разговаривая о пустяках, и точно так же договорились встретиться на следующий день. Так повторилось несколько дней подряд, и последовало приглашение в кино, и Младшенькая согласилась, но в последний момент Вадим позвонил и, извинившись, сказал, что не сможет. Она расстроилась, но не обиделась – всякое может случиться, у него выпускной класс, экзамены. Но в тот же вечер стало ясно, что не пришел он из-за Лукина и Старшенькой. Он целый вечер был с ними. Младшенькая узнала об этом из разговора сестры и матери.

Пять дней переживаний, а потом она утроила усилия по преследованию Вадима. В свои «почти пятнадцать лет» она действовала так же безрассудно, как действуют первоклашки, пытаясь привлечь внимание сверстников. При этом Младшенькая сердилась на сестру и обожествляла Вадима.

– Я тебе подарю клоунский колпак, – жестко сказала старшая сестра после того, как Младшенькая целый вечер пыталась копировать известную актрису.

– Знаешь, это хоть весело в отличие от твоих вечно нудных разговоров, – ответила она Старшенькой.

– Иногда люди встречаются, чтобы поговорить, обменяться мнениями, обсудить что-то, – нарочито вежливо пояснила сестра и ехидно добавила: – Это я на всякий случай говорю тебе, вдруг ты не догадываешься.

Но Младшенькую уесть сейчас было сложно – в ее ушах еще стояла фраза Вадима: «У тебя талант! Нельзя загубить такое актерское дарование!» И действительно было смешно, когда она пропела песню из кинофильма, скорчив соответствующую физиономию. И было это уместно, потому что в общем разговоре возникла заминка – никто не мог вспомнить ни название фильма, ни фамилию актрисы. И пока все цокали языками, вспоминая хотя бы первый слог, Младшенькая изобразила главную героиню. Это было такое точное попадание, это было так ловко и лихо, что все восхищенно уставились на нее. Вадим же даже захлопал в ладоши. После этого эпизода она скинула с себя застенчивость и уже участвовала в беседе и спорила, хотя и наивно, и слишком пылко. В тот вечер она поймала на себе два взгляда – сестры и Вадима. Если взгляд сестры был суров и строг, то Вадим смотрел заинтересованно. Во всяком случае, Младшенькой так показалось.