Выкрутасова стало безумно жаль. Если от ее предложений он отмахивался, как от назойливых мух, то теперь у него нет путей отхода. Отказать сыну Владимира Владимировича равносильно тому, что отказать ему самому. Гораздо легче свести счеты с жизнью. Алине очень захотелось увидеть хоть одного «счастливчика», посмевшего сказать «нет» Зайцеву. Да, шеф – дальновидный политик. Только вот что привело к ним парня? На первый взгляд, вполне симпатичный тип, не испорченный интеллектом, в меру словоохотливый, общительный. После университета мог бы заняться другим, более прибыльным делом. Алина задала ему этот вопрос и тут же получила ответ. Он собирается заниматься пиаром и решил пройти через все средства связи с общественностью, СМИ в том числе. Шефа подкупило то, что его насквозь рекламную газету назвали гордым словом «СМИ».

Лиза дожевала свою морковку и, не спуская глаз с новенького, робко поинтересовалась, а не взять ли им снова по салатику.

– Еще чего! – возмутилась Алина, догадавшись, что та собирается вечность просидеть в буфете рядом с Ростроповичем. – На диете, так на диете!

И потащила ее за руку работать.

– Девочки, – прокричал им вслед Ростропович, – я к вам загляну, если вы не против.

Некоторые были до неприличной степени «за».

– Водолей отпадает, – сообщила Алина Лане, как только вернулась к себе. – Он сын одного серьезного рекламодателя. А с клиентами у нас нельзя заводить шуры-муры.

– Но он же не клиент, а его родственник?

– Плюс к тому мой коллега по рекламному цеху. А с коллегами только свяжись.

– Водолеи – такие романтики! Может, ты передумаешь?

– Ни за что на свете!

Передумала она из-за коробки ужасно дорогих конфет, которые принес Ростропович, чтобы вместе с ней выпить чаю. Вдвоем они чудом разместились в ее маленьком кабинете, где было до такой степени тесно, что им пришлось упираться друг в друга коленками. Но Мстислава это нисколько не смущало, Алина решила тоже не выпендриваться. Если бы она рассчитывала на серьезную связь, то стоило немного поломаться, показать себя, свои идеалы, принципы. Выглядеть совершенно беспринципной ей не хотелось. Она стукнула в стенку, через мгновение на пороге показалась Лиза.

– Перерыв, – сказала Алина, – иди пить чай! Коллега угощает. – И она указала длинными ресницами на парня.

– Девочки, зовите меня просто Славиком, – обрадовался он и стал двигаться плотнее к Алине для того, чтобы уместить не в меру растолстевшую за праздники Лизу.

Как только та уселась, к Алине заглянул шеф. Картина, открывшаяся ему, впечатляла: долговязый родственник, прижимаясь к Алине всем телом, что-то нежно шептал ей на ушко, а Лиза оголяла свою грудь. Шеф хмыкнул, не зная, как реагировать на увиденное, и скрылся за дверью, чтобы об этом подумать. На самом деле все было невинно и объяснялось просто: Славик забыл, как зовут Лизу, и, не желая оказаться в глупом положении, шепотом спросил об этом Алину. Лиза, улучив момент, пока тот отвернулся, решила поправить съехавшую бретельку лифчика. Чаепитие закончилось вполне благополучно, если не считать устного выговора за развращение новичка.

Через час на пороге кабинета снова стоял Славик.

– Мы конфеты не доели, – заявил он и занялся приготовлением чая.

Алина поднесла было руку к стенке, но та застыла на полпути, как протез. «Никогда не слышала, – подумала она, – что Водолеи такие настырные. Видно, он какая-то помесь». Когда Мстислав поставил перед ней чашку с чаем, она поняла, что конфет осталось всего полкоробки, а Лиза все равно сидит на диете. И не стала ее звать. До конца рабочего дня Славик съел все конфеты, которые принес для Алины. Но она не осталась внакладе – он пригласил ее на ужин в ресторан. Пару минут она раздумывала, стоит ли дать ему положительный ответ или нет. Но Славик смело взял ее руку и прижал к своему сердцу. Алина опешила. Такой прыти от Водолея она никак не ожидала. Что же будет потом с ее правилом после первого свидания «ни-ни!»?

– Он клюнул на тебя, – горевала перед завершением рабочего дня Лиза. – И почему он не пришел к нам перед праздниками? Тогда я весила на пять килограммов меньше.

– Я не думаю, что здесь дело в килограммах, – ответила ей Алина, – просто он хочет пообщаться со мной как коллега с коллегой в неформальной обстановке. Набраться опыта, он ведь еще молодой и ничего не соображает в рекламном бизнесе. Я опытная дама, к тому же старше его.

– Мужчины любят, когда старше, – хныкала Лиза.

– Поверь, мы будем говорить с ним исключительно о клиентах. Ты же сама слышала, что моего Выкрутасова отдают ему. Нужно рассказать, с кем он будет иметь дело.

И Алина дала честное-пречестное, что будет говорить с Ростроповичем только о Выкрутасове.

Но она не собиралась этого делать хотя бы по той причине, чтобы бедный богатый бизнесмен не изошел икотой вечером. Вдруг в этот самый момент он проводит важные переговоры, от которых зависит дальнейшая судьба его «рогов и копыт»? Но Лизу было нужно как-то успокоить.


– Надень вот это платьице в полосочку, – копалась в ее шкафу Лана, пока подруга мучила гримом свое лицо. – Весело и со вкусом.

– Полосочки полнят, и к тому же Водолеи предпочитают серебристые тона. Они их завораживают. – Алина чмокнула накрашенными губами, чтобы помада лучше впиталась, и нанесла еще один слой. – Переливающиеся, играющие при электрическом освещении цвета.

– И что же у тебя играет? – Лана вновь погрузилась в гардероб. – О!

Она вытащила оттуда маленький комочек. Им оказалась блузка, подаренная Алине ее первым мужем. Этой блузке, как показалось Алине, было уже лет сто. Она вызывала у нее неприятные воспоминания. Но блузка переливалась при электрическом освещении всеми цветами радуги.

– Посмотри там что-нибудь другое, – с сожалением сказала Алина, проводя пуховкой по лицу и кося глазом в сторону блузки, – должно же там еще что-нибудь быть. В крайнем случае подойдет что-то голубое. Водолеи тащатся от этого цвета, он придает им романтический настрой.

– Добра тут полно, – заявила Лана, – а надеть нечего! У меня такая же картина. Шкаф битком набит, а тельце прикрыть нечем. Слушай, у меня есть чем тебе тельце прикрыть! Как раз перед Новым годом свекровь подарила мне платок! Ты же знаешь, в ее возрасте они все бредят платками. Я тебе его дам на вечер, думаю, Степан не обидится.

– Вот спасибо за невиданную щедрость, мне только не хватает предстать перед ним в оренбургском пуховом платке.

– А что ты имеешь против пуховых платков? Кстати, у меня и такой есть, свекровь подарила. В них удобно кутаться, прислонясь к батарее. Ощущение, будто сидишь у печки.

– Когда ты у печки сидела? Не дури мне голову, и так времени мало. Не возьму я твой оренбургский платок.

– А с чего ты взяла, что он оренбургский? Милый серебристый платочек, длинный и большой, как шарф. Если прикрыть им это черное платьице, получится очень симпатично. С твоими замшевыми ботфортами – вообще отпад.

Алина примерила черное платье с сапогами, повертелась перед зеркалом. Действительно очень мило, не хватает только шарфа, наброшенного на голые плечи. Смущал большой вырез, из которого было чему торчать.

– Ну, в конце концов, ты же на свидание идешь, а не на знакомство с родителями. – Лана покопалась в шкатулке с безделушками и достала оттуда цепь с кулоном. Алина поморщилась. – Ничего ты не понимаешь. Что нужно сделать в первую очередь? Привлечь его внимание. Очень прикольный кулончик.

Алина не хотела вешать на себя кулон не потому, что его подарил второй муж. Сам по себе кулон был достаточно провокационный. Во-первых, он помещался точно в ложбинке груди, а во-вторых, изображал сцену из Камасутры. Конечно, он был, как выражалась Лана, прикольным и привлекал внимание. Но тем, кто внимательно не рассматривал картинки этого учебника любви, было трудно понять, что изображает кулон. Алина покопалась длинным пальцем в шкатулке. Больше ничего соответствующего обстановке она не нашла. Были, конечно, янтарные бусы и перстень с гранатом – эти два камня Водолеи просто обожают. Но они такие обыкновенные. Поразить, так поразить. Зацепить, так зацепить, решила она и повесила на себя этот провокационный кулон.


Подаренный платок искали долго. Даже Степан бросил пылесос и присоединился к подругам. После того, как стало понятно, что из квартиры Львовых этот платок просто испарился, Степан начал обвинять Лану в том, что именно она избавилась от подарка его мамы. Та истерично возражала и отправляла мужа пылесосить. Все рушилось, без серебристого платка весь наряд терял смысл. Не могла же Алина предстать перед Славиком во всем черном, еще подумает, что она сатанистка.

– У тех нет таких рыжих волос, – переубеждала ее Лана, – они красятся в иссиня-черный цвет. Как моя свекровь.

– На что ты намекаешь? – вопросил Степан.

– Ни на что. Очень удачный для нее цвет, гармонирует с серебристым, – тут она всплеснула руками. – Я вспомнила, где платок. Его взяла твоя мама.

– Ты вернула ей подарок? – возмутился муж.

– Нет, она сама сказала, что если он мне пока не нужен, она его заберет.

– Но он нужен! – воскликнула Алина, – хоть я его и не видела, но выбора-то нет!

Лана вздохнула и пошла к телефону. После известия о том, что мир рухнет, если она не вернет подарок, мама Степана прослезилась. Неблагодарная невестка поняла свою ошибку.


Через полчаса Алина сидела в иномарке Славика в норковой шубке, из-под воротника которой выглядывал многострадальный серебристый платок. Он привлек внимание ее кавалера – тот постоянно косил глаза на свою пассажирку и обменивался с ней незначительными фразами. По всему было видно, что он волнуется. То, что она нравится мужчинам, Алина знала. Красавицей не была, но изюминку имела, к ней прежде всего относилась ее внешность. Не то чтобы уж прям ах! и ох!, но тем не менее для представителей сильного пола достаточно привлекательная. Другое дело, что ум находился в этой изюминке на одном из последних мест. Она об этом тоже догадывалась. Иначе на ее счету не было бы уже двух неудачных замужеств и бесполезно прожитых за это время лет. Но анализировать она любила, что делала и на этот раз, улыбаясь Славику белоснежной улыбкой (зубная паста для этого была куплена такая дорогущая!).