– Ну да?! – восхитился Дима, но тут же померк. – А вдруг у нее не получится?

– А это меня не касается. Франшиза есть франшиза! Не сумел освоить – твои проблемы. Та-ак… Завтра поедем к одному моему старому… ну, не важно, и закажем себе шикарный веб-сайт. С анимацией, с фид-бэком!

– А зачем нам веб-сайт, родная?

– Так ведь я ж Викушке не эксклюзив какой-то продала, а так, попользоваться… По доброте, можно сказать. Моя идея – кому хочу, тому и вкачу. И дедов этих с пацаном я кому-нибудь продам, а? Через Интернет так и будем гонять! «Четыреста сравнительно честных…» ну, тоже не важно… – Маринка победно глянула на Диму. – Чего стесняться-то? Я думаю, у них патент тоже не оформлен? И вообще – буду продавать идеи, как развести народ на добровольные – и только добровольные! – пожертвования… У меня их мно-га-а найдется, идей-то!

Наконец Маринка остановилась посреди гостиной и гордо поглядела на Диму, который присел на диванчик, наблюдая за ее несколько беспорядочными перемещениями.

– Ты как, муж любимый? В доле? Сотрудничать с родной женой собираешься?

– Да я всегда, – пожал плечами Дима. – Но я надеюсь, ты что-то, ну из этих своих идей оставишь для внутрисемейного употребления? Ну, что-то э-э-эдакое?

Свадьба с неприятностями

В принципе и если рассуждать здраво, ничего хуже свадьбы нет – если только поминки… Но и это еще как посмотреть. Все в этих вековых обычаях разумно, правильно и согласно человеческой природе…

Зачем вообще нужны эти самые поминки? А чтобы люди, только что пережившие не самый лучший эпизод своей жизни, могли присесть, передохнуть-расслабиться, выпить-закусить и в любом случае понять, с разной степенью радости в душе, – самая хлопотная и дорогостоящая часть этого неприятного действа за-кон-чи-лась! Все! Полный крандец!

Что бы там ни было потом – дикое облегчение, что свекровушка любимая больше не станет доставать своим геморройным зуденьем – мог, мог бы сынок выбрать покрасивей да побогаче… Или дедуле, да пусть он был самый что ни на есть лучший дед на свете, уже не надо менять подгузники да еще слышать каждый раз, что все только и ждут его смерти… Не достанут почившие живых из того места, куда те, пользуясь естественными привилегиями, их определили! Не достанут! Впрочем, как и мы их, тут уж мы в равноправном положении… А жаль немного, если опять же подумать.

Отчего ж мы не набрались характера и при жизни не высказали соседке сверху за гнусную манеру трясти ее деревенские половики прямо на цветы на нашем балконе? Или соседу слева – за то, что его гости курят и гадят на общей лестничной площадке… Ага, на поминках они сделают это в последний раз, а потом исчезнут раз и навсегда! Абзац поздним соседским гулянкам с глухим бубнежем за тонкой стеночкой панельной многоэтажки! Цирроз печени – он знает, кого цеплять! Бог шельму…

Словом, все хорошо, что кончается… сытным угощением.

Но только не свадьба! На ней с выпивки и кормежки самое плохое только и начинается. Но об этом потом и постепенно.


У Витальки, как только стало известно, что он женится на дочке генерального директора фирмы (в просторечии – папы Ку), не единожды спрашивали: а не собирается ли он сменить фамилию? Ну ты прикинь – Иванова на Кучинского поменять? Клево!..

Раз спросили, два спросили, и Виталька, чуть взъярившись, ответил, что ради тех шуршиков, что ему в идеале от этого матримониального предприятия светят немеркнущим светом, он готов сменить не только фамилию, имя и отчество, но и даже пол. Хотя последнее-то как раз вряд ли ему позволят. Разве вежливо намекнут на необходимость сделать такую ма-а-а-ленькую, даже не требующую общего наркоза хирургическую операцию. Но это так, для порядка…

Про смену места жительства Витальку никто не спрашивал, поскольку все и без того догадывались, что он переедет к законной жене, а значит, под бочок к любимому тестю, в его очень приличный, туго набитый хай-тековскими штучками трехэтажный особнячок в дальнем зеленом поясе прокопченной выхлопами столицы.

Нет, про Ламару, Виталькину невесту, никто ничего плохого не говорил. Недостаток, условно говоря, у невесты был один – избыток дензнаков у ее папаши. Из-за этого каждый следующий Ламкин ухажер автоматически подпадал под подозрение в преднамеренном злостном альфонсизме. А так нормальная девчонка, в меру страхолюдная, чуть кривоногая, слегка близорукая вследствие учебы в хорошем, дорогом вузе. Дома не сидела, работала у папы в помощницах, в смачных клубных историях замечена не была… Вот, замуж собралась за папиного же работника. Да и пусть! С таким носиком и плотно сидящими прямо на нем черными вишенками глаз долго бы она себе искренне желающего-то искала! А тут… Прикупил ей папа женишка смазливенького – и давай живи! Есть вещи, которые не купишь даже за очень большие деньги. Удерживать мужа при себе даже богатенькой Ламарочке придется самой. Но это потом, а пока…


Окручивали Витальку с Ламочкой по высшему разряду – а кто б сомневался? Щедрый папа на целый световой апрельский день снял у местного краеведческого музея двухэтажный флигелек загородной барской усадьбы. Туда завезли грузовик живых цветов, полмагазина посуды, всяких фужеров-фруктовниц, выпивки и закуски, понятно, немерено… Ну и закрутилось!

Регистрация была «выездная» – тоже особый шик, появившийся в городе с подачи таких вот пап кучинских. То есть расписывать молодых приехала сама глава местной администрации – напялила на обширный, как терраса барского дома, бюст трехцветную ленту да и оженила молодых в охотку.

Шептали, правда, что религиозный компонент свадьбы был несколько скомкан. Ну, это понятно – брачующиеся принадлежали к разным конфессиям. Но кто сейчас на это смотрит? Особенно если есть необходимость двойного гражданства для будущих наследников нехилого и все прираставшего дедушкиного состояния.

… И вот, наконец, жених откинул усыпанную сваровскими подделками фату, тщательно нацелившись, чмокнул невесту в целомудренно округленные губки, и все облегченно вздохнули. Свершилось!

Потом про формальности и вовсе забыли, поскольку «хор пингвинов» из дюжины одетых во фраки и бабочки певчих, с загогулинами и колоратурами, пропели молодым и гостям великодержавную «многая лета» – тоже шик последних лет!

… А вот со свадебным букетом, который отбросила, как страшный символ невостребованности, ставшая в одночасье женой невеста, вышел досадный облом. Нет, Ламка все проделала правильно и четко – папа ж нанимал специальных людей, чтоб и вальсу молодых обучили, и манерам. А то ведь нынешние молодые танцы только по принципу «медляк и все остальные» различают…

Ну вот Ламара, счастливо зардевшись, повернулась спиной к гостям и, издав легкий, восторженный подвизг, что было девичьих сил швырнула букет… А тот, трепеща бело-розовыми лепестками, описал высокую, плавную дугу, без видимых усилий перепорхнул через поднятые жиденькой рощицей руки жаждавших брака девиц и… о-оп! – удивительно точно угодил в полуоткрытое окно, скрывшись из вида дружно застонавших от отчаяния невест.

Собравшиеся, невероятными усилиями удерживая на месте челюсти, некоторое время тупо смотрели на то место пространства, куда, как в черную дыру, всосался букет…

В толпе гостей кто-то сдавленно произнес: «Ну, блин, и меткость у нашей невесты!»

И то верно – снайперская! Чтоб ни одна из подружек, тем более из папиных служащих, даже близко к ней на дистанции не подошла!

Тяжкую, неловкую паузу – никто ведь близко не представлял, к чему такое редкостное знамение? – завершило приглашение к столу, накрытому на втором этаже гостевого флигеля, в бывшей бальной зале, где некогда изгалялись в гавотах и контрдансах княжеские гости.

После первого тоста, который за здоровье жениха и невесты провозгласил приглашенный обещанием весомого партийного взноса думский политик из особо шебутных, на миг воцарилась приятная тишина, нарушаемая только всеобъемлюще мягким гулом сосредоточенно работающих челюстей и ненавязчивым шепотком официантов – вам положить? Налить? А этого?

А как же?! И того и этого! Чего ж мы тут, ей-богу!..

Потом этот умиротворяющий фон деликатно, но решительно разрезал живой звук камерного ансамбля, который до этого сыграл молодым Мендельсона. И пошло, и пошло! Ух, менуэты душевно же эти боккерини под балычок-коньячок ложились! Сказка хрустальная!

А затем, когда была отдана дань всем правилам приличия, началась веселая чехарда с многочисленными «горррька-а! горррькаа-а!» и «дю-жину-у!». Затем были и вовсе распахнуты настежь все окна, в свадебный чертог мягким валом вплеснулся распаренный на весеннем солнце черемуховый дух, и Витальке даже показалось, что он и впрямь чуть влюблен в Ламару. А чем она так уж плоха? Нормальная девчонка. Не хуже других, что он пачками собирал по клубам. Даже в чем-то лучше, если разобраться. Скромненькая…


Вот чем еще поминки лучше свадьбы? А тем хотя бы, что на поминках никто не претендует на место главного героя – да упаси нас Боже! Уж это от нас никогда не уйдет! Но вот на место во главе свадебного стола – это прямо как на посещение отхожего места в театральном антракте – претендентов может быть сколько угодно! Да хоть все! И на кабинку под буквой «Ж», и на кабинку с литерой «М»… На последнюю в данном конкретном случае особенно. И ни Метрополитен, ни «Макдоналдс», заметьте, были здесь совершенно ни при чем…

Желающих на приданое Ламочки имелось предостаточно, чего говорить! Могла бы она и не спешить, но вот любовь с ней приключилась. А уж про Витальку и говорить нечего. На него глазырились многие бабешки на фирме – если только не все…

Заметили, что Россию называют страной красивых женщин? Совершенно справедливо, кстати, называют. Каждая вторая наша девчонка красивее любой голливудской куклы, над которой команда всяких там стилистов-визажистов мудрует по два часа, и только после этого ее без опасения вусмерть перепугать массовку можно выпускать на съемочную площадку. А наши и так хороши… На любой вкус, обратите внимание. И черненькие, и беленькие, и маленькие, и высокие, и пухленькие, и сухонькие!