– Ну ты и Басков! – прыснула в кулачок Маринка. – Совсем отощал бедняга!.. Жаль, яблочка нет…

На обратном пути из пустыни они еще день пробыли в столице, оказавшейся кучкой белостенных дворцов в окружении одноэтажных домишек, накупили сувениров и улетели на родину.

– Я знаю, почему все африканцы такие бедные, – сказала Маринка, когда они уже выруливали к причалу в Шереметьево.

– Отчего, милая? – вежливо поинтересовался Дима.

– Потому что они образовались из тех, у кого не было денег на обратный билет.

Дима в сомнении покачал головой, но возражать почему-то не стал.

– … Ух, как не к себе домой! – сказала Маринка, когда они ввалились в свой остывший домик.

– Да, – теперь согласился с ней Дима. – Похоже, это не мы сменили обстановку, а она сменила нас.

– Не проблема… Главное, съездили и вернулись!


Через неделю после возвращения, когда были отданы все визиты, розданы все подарки, рассказаны – за исключением некоторых необязательных подробностей – все приключения, перед Маринкой и Димой опять, как плесень из теплого угла, выполз и нагло разлегся на полу гостиной денежный вопрос.

– Да, а чей-то друг-то наш не звонит? – вдруг вспомнил Дима, занятый сейчас по большей части своими эпохальными научными разработками. – На него не похоже.

– М-да, не похоже… Звони ты, это солиднее. А то мне эти его сюси-пуси…

Дима послушно набрал номер Якова Ефимовича. В трубке долго и как-то безнадежно вякало, а потом мобильник и вовсе отключился.

– Странно… Может, на промысле? Обеднел, пока мы там носорогов гоняли, – предположил Дима.

Но старый мошенник не отвечал до вечера.

– Мариш, ты попробуй, а? Может, тебе повезет, – предложил раздосадованный Дима, когда за окном уже были синие весенние сумерки. – Едем мы завтра, нет?

– По-любому едем, – отрезала Маринка, но взялась за трубку местной городской пятизначки, чего они обычно не делали по веской причине «лень крутить этот дурацкий диск».

Дима сидел и смотрел, как Маринка слушает все те же противные гудки в трубке.

– Але! – вдруг подпрыгнула она. – Але? А Яков Ефимыча можно?… Это… знакомая… Ну да?

Все то время, что Маринка делала бровки домиком и слушала, Дима наблюдал за выражением ее лица, менявшимся от сосредоточенного к растерянному.

– Ну, все понятно, извините, – сказала она наконец и положила старомодно-горбатую трубку. – Крандец Ефимычу!

– Как так? – подскочил Дима.

– Помер Ефимыч… Как есть! То есть как был, так и помер.

Оказалось, несчастный старик, оголодав за недолгое Маринкино-Димино отсутствие, взялся за прежнее – тырить по магазинам. Но!.. Верно говорят опытные исполнители-виртуозы и пожилые донжуаны-распутники, чем мастер старше, тем губительнее для его техники перерывы в тренировках! Утративший сноровку старый шоплифтер попался на довольно крупной краже, а хозяин торговой точки, озлясь на потенциальные потери ото всех, кто тащил товар мимо кассы, решил в лице Ефимыча всыпать магазинным воришкам по полной и вызвал милицию. И менты в тот день суровые попались – не вняли стенаниям ветерана о маленькой пенсии. «Не хрен тогда икру с ветчинкой переть!» – и тут же забрали деда в отделение, чтобы наваять на него административку. И не выдержало у старика сердце, завалился Ефимыч на бочок прямо в сумраке «обезьянника», а когда менты это увидели и вызвали «скорую», уже поздно было… Так вот и свезли одинокого бедолагу на погост. Теперь в выморочном жилище готовился поселиться совсем чужой человек, который и поведал Маринке эту печальную историю.

– М-да, – выпятил губу Дима, – а я как-то даже привык к нему. Шебутной он был, забавный… С ним хорошо работалось. Продуктивно…

– Да, – вздохнула Маринка. – Надо, что ли, найти кого-то…

– Ага, – фыркнул Дима. – Объявление в газету дадим: «В преступную группу срочно требуется…»

– Димк, не транди! Тошно…

– Извини, дорогая… А завтра мы едем?

– Еще не решила. Но надо бы… Эх, был бы сейчас тот полтяшок! Хоть было бы время покрутить все, обдумать…

Да, ехать на промысел все-таки пришлось – после Африки кушать хотелось не меньше, чем обычно. Без Ефимыча работа шла скучно и вяло – бродить по торговым площадям, шумно лобзаться за каждым стеллажом приходилось не менее получаса. Пока еще какой-нибудь сентиментальный идиот – или, скорее, идиотка – примется восторженно всплескивать руками и дарить им разные пустячки, а за ним начнут разогреваться и другие покупатели… Но свое матположение, объехав за субботу три дальних универсама, они все-таки пусть ненадолго, но подправили.

– Ничего, мы свой кураж не утратили, не утратили, – довольно потирая руки, приговаривал Дима, разбирая добычу. – Есть чем Ефимыча помянуть!.. Интересно, возьмет тетя Даша на реализацию крем для рук «Огородница» и подставку под вареные яйца?

– Если крем не возьмет, себе оставлю на лето. А насчет под яйца… Ладно, предложить всегда можно.

Так же, с приличным результатом, окончился для Маринки с Димой и этот уик-энд, и следующий. Вероятно, пробуждавшаяся природа давала толчок сексуальным фантазиям обывателей, и те живее реагировали на их страстные чмоки-чмоки. Вроде и убыль в бессрочный отпуск их аниматора была не особенно заметна… Но могут ли люди просить чье-то уж слишком большое счастье? Нет, не могут – и не ждите!

Бандитский удар пришел к влюбленным совсем не с той стороны, с которой они могли бы ожидать… Да ведь они его ни с какой стороны не ожидали.


Уж месяц минул с их возвращения из Сахеля, и третий успешный рейд по магазинам и лавкам был завершен.

– О, кто-то нам что-то прислал, – сказала Маринка, вынимая из щелки в двери коттеджа свернутую вчетверо бумажку.

– На бумажном носителе? – удивился Дима, тащивший за ней сумки с добычей. – Странно.

Всю почту они давно получали на Димин ноутбук. Да и в деревню к ним никто особо в гости не рвался…

– Так… На-ча-лось! – мрачно проговорила Маринка, пробежав глазами листок, отдала его через плечо мужу, отперла дверь и вошла в дом.

Дима задержался на крылечке, читая подметное письмо, сляпанное в лучших уголовных традициях – из кусочков накромсанных газетных заголовков:

«В ближайшую субботу оставьте на крыльце 50 000 рублей. Иначе весь город узнает, чем вы промышляете. Сраму не оберетесь».

– И что мы теперь будем делать? – спросил Дима, войдя в дом.

– Думать, что делать!.. «Молнию» расстегни.

– У нас нет этих пятидесяти тысяч, – сказал Дима грустно, когда Маринка вернулась из чуланчика, приспособленного под гардеробную.

– А хоть бы и были! – сделала Маринка какое-то движение, словно хотела изловить на лету надоедливую муху. – Или б лучше я на эти деньги заказала того, кто нам… так… Уй, как я зла!

Обычно радостно проходившая церемония разбора и сортировки добычи на этот раз была молчаливой и нервной. Ужин, довольно богатый, тоже прошел в напряженном молчании. Маринка что-то упорно соображала, ну а Дима, понятно, старался не вмешиваться в работу их семейного мозгового центра.

Маринка размышляла почти до вечера, а потом, когда Дима сидел за компом и разучивал наизусть собственную диссертацию, подошла и сказала:

– Ничего никому мы платить не будем!

– Да, дорогая, – радостно улыбнулся Дима. – У нас и нечем.

– Не-ва-на! – Маринка помахала пальцем у мужа перед носом, будто он и был тем грязным шантажистом. – Мы его вычислим, поймаем и накажем!

– Как?! – встрепенулся Дима. – Я против насилия, Мариш, ты знаешь.

– Взялся за гуж – не говори, что не муж! – выдала Маринка, правда, не очень уверенно. – Сначала-то изловить надо.

– А кто, по-твоему, этот… ну?…

– Кто-то, кто хорошо нас обоих знает. И не очень любит… По крайней мере, одного из нас.

Маринка сузила черные азиатские глаза и сделала из собственного пухлого алого ротика противное морщинистое колечко.

– Ты подозреваешь… мою маму?! – возмутился Дима, вскочил и забегал по гостиной боком и неловко, потому что засиделся. – Ты с ума сошла от злости, дорогая!

– Нет, – даже не думая злиться, кротко сказала Маринка. – Я с ума не сходила, поэтому я так и не думаю. Это кто-то другой… Засек нас на деле, скумекал по-быстрому, что происходит… Ну и решил развести на бабки… Так что это кто угодно, но только не твоя мама.

Дима намек понял, чуть успокоился и сел.

– Ничего мы этому оставлять не будем. Сразу же он не станет по городу бегать и нас светить? Попытается все-таки слупить денежки. Условия изменит, угрожать станет… Подождем до следующей недели… А?

– Да, это психологически верно, – кивнул Дима. – Но рискованно. У меня же скоро защита.

– А что кому он может про нас сказать? – продолжала, видимо, Маринка внутренний мыслительный процесс. – Ну, видели нас в магазине… Ну и что?

– Да ничего, – просветлев, пожал плечами Дима. – Да это вообще не мы были… Особенно ты. Ты же брюнетка, а та…

– Ага, соображаешь. А ты каким концом там?

– А таким образом документальный материал собирал… Психологию потребителя изучал. Для диссертации. Подходит?

– Во-во! – совсем развеселилась Маринка. – Пусть болтают, чего хотят… А мы их потом за клевету – ап! Еще и заработаем!

Дима кивнул не совсем уверенно, но дискуссия на этом прекратилась.


Нельзя сказать, что эта неделя прошла для Маринки с Димой как-то особенно радостно и беззаботно. Каждый, как нашкодивший на хозяйский ковер щенок, в душе мелко вилял хвостиком и исподтишка оглядывался по сторонам: а ну как шантажист выдаст себя ехидным взглядом или злобным выпадом? Но ничего не произошло.

На их следующей охоте все было как всегда. Отрепетированное выступление. Появление – нежные взгляды сквозь других покупателей – поцелуи посреди торгового зала – приятная суета с подарками – всеобщее ликование. Замечательно, что у нас столько хороших, щедрых людей! Разбор полетов, то есть, простите, подношений.

В субботу утром, когда они выходили из коттеджа, чтобы отправиться на охоту, Дима внимательно оглянулся по сторонам – не наблюдает ли за ними кто-то из соседей? Но ближние домики до лета стояли пустыми, деревенские жители, особенно по утрам, были заняты тем, что и всегда, то есть тупыми поисками денег на законную уикэндовскую пьянку. Никого… Улицу в весенних лужах разнообразила только мини-стайка из трех гусей, с озабоченным гоготом шлепавших куда-то по грязи.