Лори Браун - Свадьба на Рождество

– Почему я?

– Кто-то же должен начать.

Мэтти кинула на него быстрый взгляд:

– Ну ладно.

Она покусала нижнюю губу и что-то быстро пробормотала. Он наклонился:

– Я не расслышал. Еще раз.

– Я не виновата, что вы плохо слышите. Теперь ваша очередь.

– Я слышу прекрасно. Вы жульничаете! Повторите ваш вопрос.

Престон шагнул ближе.

Она проговорила что-то быстрее и тише, чем в первый раз.

– Опять?

Его ухо было в дюйме от ее губ. Она крикнула:

– А я думала, вы хотите меня поцеловать! Престон отскочил, потрясенный то ли силой ее голоса, то ли самим признанием.

– Что?

– Думаю, вы все прекрасно слышали. Престон скрестил руки на груди.

– Вас было слышно на Трафальгарской площади. Не понимаю, что в этом забавного.

– Мне просто стало смешно. Знаете, я думала, вы собираетесь меня поцеловать, а вы говорите, что у меня покраснел нос. Совсем не то, чего я ждала. Это меня так поразило, что я рассмеялась.

Мэтти покачала головой:

– Ладно, не важно. Пустяки. Забудьте. – Она отвернулась.

Нет, это важно! Она сказала больше, чем хотела. Она ждала, что он ее поцелует!

– И я не буду ничего у вас спрашивать. – Она подняла голову к звездам.

– Холодно. Я иду к себе.

– Мэтти, подождите!

Она бросила через плечо:

– Нет, слишком холодно. Спокойной ночи!

Каким-то внутренним чутьем Престон понял: если он позволит ей уйти сейчас вот так, она будет переживать всю ночь из-за своего промаха, думая, что он не захотел ее поцеловать. Она убедит себя, что все это ничего не значит, просто мимолетное волнение, под впечатлением вальса… и решит больше никогда не танцевать с ним.

Вот и хорошо. Проблеск среди туч. Первый шаг к тому, чтобы выбросить ее из головы. Пусть уходит.

Он пошел за ней. Вверх по лестнице, стягивая на ходу перчатки. Через балкон. Он бросил одну перчатку через плечо. Престон услышал ее удивленный вскрик, когда поставил ногу на порог стеклянной двери, не давая ей закрыться. Он навалился на дверь плечом. Мэтти торопливо шла через салон.

Он последовал за ней в холл. Широко шагая, он быстро нагонял ее. Престон сдернул вторую перчатку и остановил Мэтти у двери в ее каюту, схватив ее за локоть.

– Мэтти, я…

– Благодарю за танец. – Она хотела высвободить локоть, стараясь не смотреть на него. – Спокойной ночи.

Престон обнял ее за плечи и развернул лицом к себе. Осторожно взял ее лицо обеими ладонями. Стер слезы с ее замерзших щек. Она сказала:

– Я вовсе не плакала. Это ветер…

Он шепнул:

– Тише…

Медленно, пытаясь унять тяжело бьющееся сердце, он склонился к ее губам. Вдохнул ее аромат, смешанный с морозным воздухом и мятой, и улыбнулся. Кто бы мог представить, что запах мокрой шерсти так возбуждает? Ближе… ее духи. Жимолость пополам с сиренью.

Он поцеловал кончик ее носа, все еще холодный – так холоден был ночной воздух. Прошептал:

– Простите, если обидел вас…

А потом он поцеловал ее губы. Поцелуй под омелой. Поцелуй джентльмена. Легкий и нежный. Слишком мимолетный. Пусть таким и остается…

Так же медленно он оторвался от ее губ. Мэтти встала на цыпочки и поцеловала его сама. Ее качнуло. Престон прижал ее к себе, обхватив рукой ее талию.

Где-то внутри его зазвучал сигнал тревоги.

– Думаю, настало время пожелать друг другу спокойной ночи.

– Нет.

Мэтти прижалась щекой к его шее. Он простонал:

– Вы заставляете меня забыть, что я джентльмен…

Она посмотрела ему в лицо. Как только они покинут корабль, она перестанет быть просто Мэтти Максвелл. Кто знает, будет ли у леди Матильды хоть единый шанс остаться с ним наедине еще раз? Она не хотела прожить остаток дней, сожалея о том, что упустила последнюю возможность.

– Отлично. – Ее голос звучал низко и хрипло. – Забудьте, что вы джентльмен. Пожалуйста. Поцелуйте меня еще раз.

Престон не мог ей отказать. Еще один поцелуй, последний.

Он мог бы устоять, когда почувствовал прикосновение ее затянутых в кожу перчаток пальцев к своей шее. Он мог бы даже контролировать себя, когда она склонила голову набок, глубоко впиваясь в его губы, а он опустил голову еще ниже. Но когда она слабо застонала от наслаждения – вот это оказалось сильнее его.

Он уступил желанию узнать вкус ее губ. Она ответила – изучающе, нежно и вызывающе одновременно. Тлеющие угольки вспыхнули ярким пламенем.

Мэтти сорвала перчатки. Ее пальцы гладили его волосы. Престон прижал ее к двери, желая почувствовать все ее тело. Тяжелая одежда мешала. Защелка двери подалась, дверь распахнулась, и они ввалились внутрь. Он воспользовался моментом, чтобы сбросить пальто. На полу оказалось и ее манто. Поцелуя они не прерывали.

Проведя губами по ее лицу, он коснулся чувствительной мочки уха. Ее тело изогнулось, и он прижал ее крепче. Пока еще недостаточно крепко. Губы Престона скользили по ее плечу. Он шептал ее имя, говорил ей слова, которые джентльмен ни в коем случае не должен говорить леди, – на незнакомых ей языках, чтобы она не поняла…

Мэтти и не нужно было понимать. Его желание вибрировало в ней, отдаваясь истомой. Его страсть разжигала ее огонь. Он хотел – она была готова отдать. Он предлагал – она страстно хотела получить. Она шепнула:

– Да…

Господи, что же он делает? Усилием воли Престон заставил себя вспомнить, кого держит в объятиях. Дать волю страсти – не исключено, это поможет ему освободиться от тоски по ней, но самой Матильде окажет очень плохую услугу. Она не из тех, кто легко сдается.

Он проклинал человека, которого старался забыть. Мужчину, который воспользовался ее страстной натурой и бросил потом с двумя детьми на произвол судьбы. Нет, он так не поступит. Пусть даже ценой собственных страданий.

Он сумел справиться с собой. Его поцелуи стали осторожными, он прошептал:

– А теперь действительно пора пожелать друг другу спокойной ночи. – И поцеловал ее в лоб.

Скорее, чтобы не передумать, чтобы, чего доброго, инстинкт не взял верх над разумом, он выскочил из каюты. Дверь за ним закрылась. Мэтти прошептала:

– Черт тебя побери.

Сделав глубокий вдох, Престон отправился на поиски бутылки коньяку.

Мэтти топнула ногой. Как он смел – целовать ее вот так и потом сбежать?! Его поцелуи обещали, и она ждала обещанного, жаждала всей душой. Его пальто валялось на полу. Она пнула его ногой.

Она не была такой уж невинной овечкой. В конце концов, она выросла на ферме. Знала женщин, которые говорили о мужчинах безо всякого стеснения. Но сама она ни разу не отважилась, да и не хотела, пока не встретила Престона.

А теперь никогда не узнает.

Вряд ли она испытает такое же чувство к кому-нибудь другому. Даже представить невозможно, что она хочет другого мужчину так, как хотела Престона.

Готовясь ко сну, Мэтти привела комнату в порядок. Эдит не должна ничего увидеть. Осталось только его пальто, по-прежнему лежащее там, где он его сбросил. Напоминание о том, как он ее обманул.

«Черт тебя подери зато, что ты поцеловал меня и ушел, а я тебе поверила…»

Надо выбросить пальто в коридор. Пусть сам выпутывается, как хочет. Он прекрасно сочиняет благовидные предлоги. Мэтти подняла пальто с пола. Запах его одеколона! Она гладила рукой мягкую шерсть, вспоминая, как прижималась щекой к этому пальто, когда он обнимал ее, ласкал ее…

– Да будь оно все проклято!

Не раздумывая ни минуты, она повернулась на каблуках и пошла взять пистолет.

Престон мерил шагами спальню. Он не мог усидеть на месте, не мог даже насладиться вкусом коньяка.

Может, написать ей письмо? Нет, нужно лично принести извинения. Утром. Он попытался представить, как это будет. Все не то! Какими словами просить прощения у женщины, брошенной в момент, когда она была готова отдаться? Не рассказывать же о собственных мучениях.

Престон развалился в кресле, закинув ноги на пуфик. Коньяк казался ему совершенно безвкусным. Может, стоит подождать до обеда, тогда он сумеет достать цветы. Прощения легче просить с букетом в руках. Подарки! Купить побрякушку или две. Драгоценности всегда облегчают дело.

Нет. Мэтти не похожа на женщин, которых он знал. Она другая. Ее не смягчить драгоценностями или цветами. Нужно быть честным с ней, честным до глубины души. И это труднее всего.

Резкий стук в дверь. Он сел. Кого там несет? Первый час ночи. Престон отодвинул стакан.

– Одну минуту.

Дверь распахнулась настежь, прежде чем он успел вскочить.

– Не трудитесь вставать. – В каюту влетела Матильда. – Вы забыли свое пальто.

Она бросила пальто на пол возле его кресла. Только теперь он заметил пистолет в ее руке. Престон спокойно сказал:

– Я мог бы забрать его утром.

Он не боялся, что она его застрелит, несмотря на предыдущий опыт. Не так хладнокровно. Любопытно, однако, что еще она придумала?

– Я очень зла на вас.

– Вижу. Знаете, я как раз думал, как бы мне извиниться.

– В самом деле?

– Да, прямо перед вашим… вторжением.

– Понятно. Только боюсь, что одних извинений мало.

– Да? Я думал, не преподнести ли вам цветы, драгоценное украшение… Вы этого хотите?

Мэтти покачала головой:

– Вовсе нет.

Она не знала, что делать дальше.

– Если вы пришли, чтобы вызвать меня на дуэль, то вам следует знать: женщина не должна сама отстаивать свою честь. Попросите капитана, вероятно, он…

– Я хочу, чтобы вы любили меня, прямо сейчас.

– Под дулом пистолета? Не очень романтично.

Слишком далеко она зашла, чтобы теперь отступить.

– Встаньте и снимите одежду.

– Мэтти…

– Я не шучу.

Она наклонилась над ним, размахивая пистолетом у него перед носом.

Движением таким быстрым, что она и не заметила, Престон выбил пистолет из ее руки. Схватив ее за кисть, он потянул ее на себя, и она упала к нему на колени. Мэтти силилась встать. Престон крепко схватил ее обеими руками, стараясь тем не менее не сделать ей больно.