На эшафоте футов в пятнадцать высотой у наспех сколоченной виселицы стоял с петлей на шее Лоренс с окровавленным лицом. Палач держал его за плечо.

Амабел громко ахнула. Мэри притянула ее к себе, и Амабел разрыдалась, уткнувшись ей в шею.

— Он жив, Белла! — прошептала Мэри. — Главное, он жив!

Она видела, что Лоренс стоит обеими ногами на досках, но нетвердо, покачиваясь, и то и дело поводит головой, как будто стараясь избавиться от петли: Очевидно, он находился в полубессознательном состоянии и плохо понимал, что с ним происходит…


Хью пробирался по Черч-стрит, крепко держа за руку Джеффри Миклса. Он не боялся, что тот вырвется и убежит, но опасался, что толпа может их разлучить.

С того момента, как Хью расстался с Лоренсом в конюшне, ему казалось, что он живет в каком-то кошмаре. Время летело неумолимо. Явившись в контору Миклса, Хью узнал, что тот уехал на целый день. Где его найти? Клерки долго переминались с ноги на ногу и переглядывались, но наконец сообщили, что Миклс скорее всего в пабе или в пивной одной из гостиниц — в «Дельфине» или в «Кошке со скрипкой».

Миклс был горьким пьяницей. Хью понял это сразу, когда нашел его наконец на окраине городка в каком-то жалком заведении, кишащем крысами. Ему пришлось силой вытащить Миклса из-за стола во двор и окунуть головой в кадку с дождевой водой, чтобы привести его в чувство.

Миклс сопротивлялся, отдуваясь и плюясь. Но Хью уже знал, что Лоренса поймали, и был готов на все. Миклсу здорово от него досталось, хотя это едва ли можно было назвать дракой: Миклс с трудом держался на ногах.

Только повалив своего противника на снег, Хью сумел объяснить ему, в чем дело. Потасовка освежила адвокату мозги, и он выслушал Хью, трезвея с каждой минутой. Лицо его омрачилось. Было видно, что все эти годы совесть не давала Миклсу покоя.

— Я не стану скрывать правду ни минутой дольше, — сказал он. — Ведите меня к сквайру Кабли! Он единственный, кто может остановить сэра Руперта.

Когда Хью дотащил Миклса до площади, он ужаснулся тому, что увидел. Сэр Руперт, взобравшись на эшафот, призывал толпу позволить ему осуществить акт правосудия, которого он добивался два года, — повесить преступника и негодяя Белого Принца. Хью с ужасом чувствовал, как сэр Руперт постепенно подчиняет себе слушателей своим ровным твердым голосом.

— Лоренс Самеркот всем вам досадил — всем без исключения! Наконец-то нам удалось вывести его на чистую воду! Чего он рассчитывал достичь, прикидываясь защитником бедняков? Вернуть себе наследство, на которое он утратил все права! Он собирал награбленное у порядочных людей, чтобы обеспечить себя. Повесить его! Повесить за презрение к законам Англии и к нам всем!

Одобрительный гул сотряс толпу, поднимаясь над соломенными крышами в темное небо. Миклс забормотал, что он пришел поздно, слишком поздно.

— Нет, не поздно! — Хью потащил его к эшафоту.

В это время раздался новый вопль толпы:

— Да здравствует Белый Принц!

Хью увидел впереди солдат с саблями наголо. Еще несколько минут, еще какая-нибудь провокация — и площадь превратится в кровавое месиво. У толпы нет никаких шансов против вооруженных солдат.

Сэр Руперт снова обратился к народу, своим четким ровным голосом перечисляя преступления Белого Принца. Толпа заколебалась — сэр Руперт умел убеждать.

«Только бы успеть добраться до эшафота! — думал Хью. — Еще несколько шагов…»

— Смерть Белому Принцу! — кричали сторонники сэра Руперта.

Хью наконец добрался до ступеней, охраняемых солдатами. Его узнали и пропустили. Ступени и эшафот дрожали у него под ногами, и Хью забеспокоился, выдержит ли это сооружение, — ведь он тащил за собой адвоката.

Их появление на эшафоте произвело огромное впечатление. Толпа стихла. Некоторые выкрикивали его имя, и Хью это поразило. Он вглядывался в освещенные факелами лица. В основном это были фермеры, но попадалась и «чистая» публика. Неподалеку от эшафота он увидел свою карету, а в ней Мэри и Амабел. Высунувшись из окна, сестра что-то ему крикнула, но он не расслышал.

Амабел указывала куда-то рукой. Проследив направление ее жеста, Хью ужаснулся. Неудивительно, что он сразу не узнал Лоренса — так изуродовали его люди сэра Руперта. Распухшее багровое лицо Лоренса было в крови, разбитые губы кровоточили. Он пошатывался, с трудом удерживаясь на ногах. На шее у него была петля.

Хью хотел броситься к нему, но у него была более важная задача — доказать, что Лоренс невиновен.

— Его нужно судить по закону! — закричал Хью, указывая на Лоренса. — Здесь со мной человек, который может свидетельствовать о том зле, которое было причинено Белому Принцу.

Когда сэр Руперт увидел Джеффи Миклса, он побледнел. Хью думал, что все быстро уладится, но баронет неожиданно расхохотался.

— О чем может свидетельствовать пьяница?! Разве что о качестве пива в «Дельфине»!

Среди его сторонников раздался хохот.

Выждав минуту, Хью обратился к сквайру Кабли:

— Выслушайте его, сквайр! У этого человека есть сведения, оправдывающие Лоренса Самерко-та. От себя могу сказать только одно: все, что Белый Принц отнимал у богачей и знати — а я был одной из его жертв, — он отдавал беднякам. А теперь, прошу вас, выслушайте мистера Миклса!

Толпа подчинилась, глядя то на сквайра Кабли, сидевшего на вороном коне у эшафота, то на Хью.

Кабли, седой короткошеий человек с проницательными карими глазами, поднял голову, чтобы получше разглядеть лорда Рейнворта.

— Если вы считаете, что мистера Самеркота обманом лишили наследства, милорд, то уверяю вас, вы ошибаетесь!

Хью хотел ответить, но Миклс опередил его:

— Сэр Руперт Хаклоу подкупил меня, чтобы я подделал завещание отца Лоренса Самеркота! Но я не желаю больше покрывать этот обман, поскольку собственными глазами вижу бедность, в которую сэр Руперт поверг жителей своего поместья. И у меня есть доказательства. Сэр Руперт не знает, что в моей конторе хранится подлинное завещание.

При этих словах толпа стихла. Все было ясно — если мистер Миклс предъявит завещание, сэру Руперту придется плохо.

— Я рассмотрю завещание! — крикнул сквайр Кабли. — Если оно подлинное…

Но продолжить ему не удалось: сэр Руперт кинулся на Джеффри Миклса.

— Ты жалкий, лживый…

Обхватив Миклса за пояс, он тяжело рухнул вместе с ним на доски эшафота. Наспех воздвигнутое сооружение зашаталось. Женщины закричали. Хью увидел, что петля затянулась на шее Лоренса, и подхватил его под мышки, чтобы он не задохнулся. В это время сторонники Лоренса подняли на эшафот человека с ножом в руках. В одну секунду петля была разрезана, и Лоренс тяжело привалился к Хью, задыхаясь, откашливаясь.

Эшафот все еще шатался. Хью и Лоренс, не устояв на ногах, упали на колени. Внезапно на другом конце эшафота, где Миклс все еще боролся с сэром Рупертом, опора рухнула, край обломился, и оба полетели вниз под ноги отшатнувшейся толпы.

На мгновение настала мертвая тишина. Хью, оставив Лоренса, бросился на помощь Миклсу. Когда ему удалось пробиться сквозь толпу, он увидел, что сэр Руперт мертв. Миклс, упавший на него, уже поднялся и стоял рядом, глядя на баронета невидящими глазами.

— Хаклоу мертв! — крикнул кто-то поблизости. — Он ударился головой о булыжники!

Известие быстро распространилось среди заполнявшего площадь народа. Отдав несколько распоряжений, Хьюго подвел Миклса к сквайру Кабли.

— Давайте доведем это злополучное дело до конца, — сказал он.

Сквайр согласился, нескольких солдат послали в адвокатскую контору за завещанием, и вскоре народу сообщили все, что удалось обнаружить.

Завещание отца Лоренса, найденное в конторе Миклса, оказалось подлинным. Подписавшие его в свое время свидетели признали свои подписи, и сквайр Кабли заявил, что земли Лоренса должны быть ему возвращены. Лоренс вернулся на площадь и обратился к толпе, хотя с трудом мог шевелить рассеченными губами. Он пообещал вернуть владельцам все деньги, отобранные у них в бытность его Белым Принцем.

Между тем в толпе все еще раздавались отдельные голоса, требующие для Белого Принца сурового наказания. Сквайр Кабли объявил, что все, у кого есть претензии к Лоренсу Самеркоту, должны обратиться к нему. Поскольку сквайр был известен непреклонностью своих суждений, Хью очень сомневался, чтобы кто-нибудь решился их оспаривать.

Когда толпа начала расходиться, Хью отвел Лоренса к своей карете и препоручил заботам Амабел. Встретившись взглядом с заплаканной Мэри, он спросил:

— Ты все еще мною недовольна?

Она рассмеялась сквозь слезы:

— Иди, садись скорее, дурачок!

Через минуту-другую экипаж был уже на пути в Хэверседж-Парк.

25

Последствия смерти сэра Руперта не заставили себя ждать. Как только его преступление было доказано, Давдэйл-Мэнор был возвращен Лоренсу, а он, в свою очередь, поспешил вернуть деньги пострадавшим от его нападений. К их чести, большинство жертв Белого Принца отдали возвращенные им деньги в помощь беднякам графства.

Хью дал согласие на брак Амабел с Лоренсом, поставив единственное условие: подождать со свадьбой, пока невесте не исполнится семнадцать лет. Волна поздравлений хлынула в Давдэйл-Мэнор и Хэверседж-Парк при известии о предстоящем союзе таких уважаемых семейств.

По просьбе леди Хаклоу сэр Руперт был похоронен на кладбище при церкви в Фрогвелле, вдали от места его трагической гибели. Отпевание было кратким, сама церемония погребения еще короче. Вдову сопровождали Гонория, Хьюго и мистер Белпер. Гонория с теткой жили теперь в Хэверседж-Парке, так как в Давдэйл-Мэнор по праву обосновался Лоренс.

После похорон леди Хаклоу провела остаток дня в своей комнате, как и весь следующий день. Однако за два дня до Рождества она появилась в гостиной — в траурном платье, мрачная, но с сухими глазами. Ее твердая натура осталась непоколебимой даже перед позором, который навлекло на нее преступление мужа. Она вела себя так, словно ничего не случилось, по своему обыкновению расспрашивая всех о здоровье и об их делах.