– Ты уже давно проснулась? – спросил Уин.

– Почти полчаса назад. И у меня для тебя много новостей.

Уин удивлённо приподняла свои красиво очерченные брови.

– Случилась какая-то неприятность, по поводу которой так волновался Кев?

– Начнем с того, что Беатрис проснулась с насморком, причём весьма сильным. Я думаю, ночью во время бури она наверняка ходила в сарай, чтобы проверить, всё ли в порядке с совой. Вернувшись, Беатрис оставила в холле грязные следы и лужи воды, чем очень сильно рассердила нашу домоправительницу.

– Бедная Беа, – обеспокоенно сказала Уин, поднося чашку к губам.

– Есть новости и похуже. Утром священник прислал из города мальчика, и тот рассказал нам, что на крышу церкви упало дерево и проломило в ней дыру. Дождём залило алтарь и пресвитерий.(Пресвитерий – главная зона храма. Он размещается в глубине зала напротив центрального входа. Всё внимание прихожан сосредотачивается на данной зоне. В ней располагается алтарь (место жертвоприношения) и амвон (место литургии слова), где священником совершается литургия.)

– О, нет! – нахмурилась Уин.

Возможно, предчувствия Кева в конечном итоге оказались верными.

– Означает ли это, что нам придётся отложить свадьбу?

– Если бы на месте жениха был любой другой мужчина, а не Меррипен, я бы ответила «да». Но твой жених очень упрям. Кэм и Лео сейчас беседуют с ним внизу в гостиной.

Обе женщины на мгновение притихли, внимательно прислушиваясь.

– Странно, но я не слышу никаких криков, – сказала Уин.

– На самом деле Меррипен очень спокоен. Но я думаю, это потому, что втайне он задумал кого-то убить. Кев попросил меня помочь тебе с подвенечным нарядом, он говорит, что свадьба обязательно состоится. Так или иначе. И где бы то ни было.

– Замечательно, – улыбаясь, Уин сделала еще один глоточек чая. – Я знаю Кева достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в его словах.


Сопровождая мальчика, который прибыл к ним с поручением, Лео Хатауэй отправился в город, чтобы оценить размеры ущерба, нанесённого церкви, и переговорить со священником. По возвращении в Рэмси-Хаус Лео прошёл в гостиную, стремясь поскорее сообщить о результатах поездки Кэму и Кеву. Лео был высоким голубоглазым шалопаем, который не утрачивал красноречия даже в сложных ситуациях, всегда оставаясь дерзким и непочтительным. Кроме того, он обладал способностью мастерски обходить любые правила и мог отыскать лазейку в самых строгих и чётких инструкциях. Если существовал хотя бы один способ провести свадьбу, Лео обязательно обнаружил бы его.

– Ни единого шанса провести церемонию в церкви, – сообщил он Кеву и Кэму, когда они собрались в главной гостиной. – Там сплошной, покрытый дёрном хаос.

– Тогда мы поженимся на церковном дворе, – сказал Кев.

– Боюсь, это невозможно, – лицо Лео выражало искреннее сожаление. – Согласно церковным канонам, церемония должна быть совершена в церкви или в часовне, которые имеют официальную лицензию. И ни священник, ни пастор не посмеют нарушить это правило. Это повлекло бы для них очень серьёзные последствия, их даже могли бы на три года отстранить от должности. Когда я поинтересовался, где находится ближайшая к нам лицензированная часовня, священник и пастор подняли архивы, и выяснилось, что приблизительно пятьдесят лет назад наша часовня получила лицензию для проведения в ней семейной свадьбы, но срок её действия давным-давно истёк.

– Мы можем возобновить лицензию? – спросил Кэм. – Прямо сегодня?

– Я спросил об этом. Пастор пришёл к выводу, что в данных обстоятельствах, такое решение было бы наиболее приемлемым, и дал свое согласие на проведение свадьбы. Однако при условии, что Меррипен и Уин пообещают провести скромную повторную церемонию в церкви, после того, как её крыша будет восстановлена.

– Но брак, заключённый сегодня будет признан законным? – требовательно спросил Кев.

– Да, если церемония будет проведена до полудня, брак будет считаться абсолютно законным и зарегистрированным. Однако церковь не признает свадьбу, если она состоится хотя бы одной минутой позже двенадцати часов дня.

– Хорошо, – коротко сказал Kев, – мы поженимся этим утром в семейной часовне. Заплати пастору, сколько требуется в этом случае.

– У этого великолепного плана есть только одно слабое место, – заметил Кэм, – в нашем имении нет никакой часовни. По крайней мере, я её никогда не видел.

Лео выглядел потрясенным.

– Чёрт возьми, что с ней случилось?

Оба мужчины выжидающе уставились на Кева, который последние два года занимался восстановлением поместья, ремонтируя постройки, снося старые здания и перестраивая дом.

– Что ты сделал с часовней, phral? – со страхом спросил Кэм.

На лице Кева застыло угрюмое выражение.

– Ею никто не пользовался, кроме птиц, которые вили там гнезда. Поэтому мы решили переделать часовню в амбар и пристроили к ней сарай.

Ответом ему была тишина, и Кев продолжил, словно оправдываясь:

– В конце концов, она же всё ещё существует!

– Ты хочешь жениться в амбаре? – недоверчиво спросил Лео. – Среди грязных вёдер, наполненных зерном?

– Я хочу жениться, и мне всё равно, где это произойдет, – ответил Кев. – И амбар подходит для этого ничуть не хуже, чем любое другое место.

Лео выглядел потрясённым, голос его был полон сарказма:

– Может быть, стоит спросить Уин, желает ли она выйти замуж в бывшей часовне, которая теперь представляет собой амбар с пристроенным к нему сараем? Лично я воздержусь. Хотя Уин и является моей сестрой, но даже у неё есть определённые взгляды и устои.

– Я желаю! – донесся с лестницы голос Уин.

Кэм подавил усмешку.

Лео покачал головой и сказал, обращаясь к сестре:

– Это – сарай, Уин!

– Если наш Господь не имел ничего против того, чтобы появиться на свет в хлеву, я тем более не возражаю провести свадебную церемонию в амбаре.

Сокрушённо закатив глаза, Лео пробормотал:

– В таком случае, я пойду и позабочусь о плате за возобновление лицензии. Едва могу дождаться момента, когда увижу лицо священника после того, как сообщу ему, что мы перестроили часовню в амбар. Позволю себе заметить, это не лучшим образом характеризует благочестие нашей семьи.

– Ты, наконец-то, задумался о спасении своей бессмертной души? – спросил Кэм.

– Пока нет. Я всё ещё на пути к этому. Но когда я, наконец, найду время для раскаяния, у меня для этого не будет даже чёртовой часовни.

– Ты можешь сколько угодно раскаиваться в нашем, имеющем официальную лицензию, амбаре, – сказал Кэм, пожимая плечами.

Он подошёл к входной двери, открыл её, и замолчал на полуслове, когда зажигательные звуки гитар и цыганские голоса ворвались внутрь.

Присоединившись к стоящему в дверях Кэму, Меррипен насчитал, по крайней мере, три дюжины своих цыганских родичей, которые расположились на лужайке перед домом. Разодетые в красочные наряды цыгане играли на гитарах и пели душевные песни.

– Предполагалось, что они уехали! – раздраженно сказал Кев. – Что они здесь делают?

Кэм потер лоб, словно пытаясь предотвратить начинающуюся головную боль.

– Похоже, они вернулись, чтобы помочь нам отпраздновать вашу с Уин свадьбу.

– Я не нуждаюсь в подобной помощи, – сказал Кев.

Лео тоже подошёл к двери.

– Замечательно, – заметил он, – у нас есть, по крайней мере, одна хорошая новость – теперь уже вряд ли что-то может пойти не так, как надо.

Благодаря совместным усилиям Амелии, Поппи, Беатрис и их компаньонки мисс Маркс, амбар был украшен цветами и белыми лентами, а деревянный пол девушки усыпали лепестками роз.

После щедрой, так называемой «платы за возобновление», священник не выразил возражений на проведение церемонии в перестроенной часовне.

– Если свадьба состоится до двенадцати часов, – объявил он взволнованной семье, – брак будет считаться зарегистрированным сегодня.

Точно в одиннадцать тридцать Кев вместе с Кэмом уже стоял в дальнем конце амбара, который после перестройки представлял собой просторное помещение с большими дверьми с обеих сторон. Такие изменения были сделаны для того, чтобы облегчить перевозку зерна и необходимого инвентаря. Снаружи звучала романтическая музыка цыганских гитар, а внутри амбар был до отказа заполнен взволнованными гостями. Свободным оставался только центральный проход, по которому должна была идти невеста.

Стоя в амбаре вместе со всей семьёй, Беатрис без конца чихала в кружевной носовой платок. Когда она посмотрела на Меррипена, её затопила волна бесконечной радости за него. Он и Уин так долго любили друг друга, и на пути к своему счастью преодолели очень много неодолимых, на первый взгляд, препятствий. Большинство людей смотрело на брак, как на нечто само собой разумеющееся, тогда как для Меррипена женитьба на любимой стала наградой за долгие годы мучений и жертв.

Уин вошла в церковь под руку с Лео, и грациозно прошествовала через амбар к ожидающему её жениху. Она была чиста и прекрасна, словно ангел в своем простом подвенечном платье, сшитом из белоснежного шёлка, мерцающего, словно лунный свет. Строгое изящество наряда подчеркивалось великолепными, тонкими кружевами, а лицо Уин было наполовину скрыто воздушной кружевной фатой. Меррипен неотрывно смотрел на невесту, словно погрузившись в необычный, восхитительный сон, от которого не желал очнуться.

Кев медленно приподнял и откинул край фаты и с любовью заглянул в счастливые глаза Уин. Долгий взгляд, которым они обменялись, был сокровенным, жарким, полным доверия... в нём светилась преданность, поняла растроганная Беатрис. Чувство, возникшее между влюблёнными, казалось, околдовало всех собравшихся на торжество.