Из дальнейшей беседы выяснилось, что Юлька сама согласилась на данную процедуру. Поскольку косметолога она не слушала и на все мычала и кивала головой, то вся информация прошла мимо ее ушей. Оказывается, ей сделали какую-то «азотную чистку». На вопрос, готова ли она к тому, что пару дней ее лицо будет выглядеть довольно непрезентабельно, она тоже согласно промычала. Голубизну коже придала «азуленовая» присыпка, щедро нанесенная на Юлькину обновленную физиономию.

– Ну как же так, – расстроилась Алина. – Неужели я не смогла нормально объяснить? Никогда таких проблем не возникало…

– Не переживайте, – утешила ее Аня, – просто девушка туга на ухо. Так что это не аллергия и к тридцатому она будет как конфетка?

– Да, только накануне она должна прийти ко мне на прием. Сделаем массаж и масочку… – Девушка замялась, а потом выдавила: – Может быть, вы придете с ней, а то мало ли что…

– А что может случиться?

– Ну, я не знаю, – развела руками Алина. – Вчера тоже ничего не должно было произойти, а вон как вышло!

Повеселевшая Анька выпорхнула на улицу. День был солнечный, снег искрился, и воздух пах праздником. Она набрала Юлькин домашний номер. Подошла мама, которой Аня все максимально подробно объяснила, велев обязательно посыпать пострадавшую голубым порошком, выданным ей вчера в салоне. Потом она позвонила Валерию Михайловичу, которому когда-то давно сосватала столь ценную сотрудницу, и сказала, что своего любимого секретаря он увидит только после Нового года. Шеф не возражал.


Юлька проснулась от того, что кто-то щекотал ее лицо. Приоткрыв глаза, она увидела маму с голубым пакетиком в руках. Родительница возила там здоровенной косметической кисточкой, а потом начинала «подметать» дочкину физиономию.

– Чем это ты меня пудришь? – зевнув, спросила Юлька. На языке мгновенно осело что-то горьковатое. Она резко поднялась, внезапно вспомнив, что отныне ею вполне можно пугать непослушных детей.

– Юля, – мама строго посмотрела на нее. – Мне позвонила Аня и все рассказала. Ты стала невероятно рассеянной. Это просто возмутительно, я вчера чуть не умерла от ужаса по твоей милости.

– Ты только о себе волнуешься, – всхлипнула Юлька. – А как мне жить теперь с этим тертым баклажаном вместо лица?

– Не смей плакать, – взвизгнула мама. – Азулен смоешь!

– Что? – остолбенела страдалица. Единственная радость – поплакать – и то теперь была недоступна. И главное, жалеть ее тут явно никто не собирался!

После того как мама наконец пересказала информацию, добытую Аней, Юлька слегка повеселела. Но в зеркало старалась не смотреть. Мамуля, как трудолюбивая бабочка, регулярно опыляла ее поврежденную внешность. Кожу тянуло, ужасно хотелось почесаться, но будущая королева мужественно терпела.

После обеда мама отправилась в булочную, поскольку вопрос, кто пойдет за хлебом, не стоял. Можно было бы, конечно, развлечься и сходить попугать соседей. Но Юлька собиралась прожить остаток жизни в этом доме, поэтому дурная слава ей была ни к чему.

Оставшись одна, она решила вздремнуть, но, едва голова коснулась подушки, раздался требовательный звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? – озадачилась Юлька. – У родителей ключ… Может, Анька?

Она встала и начала искать тапочки. Идти босиком не хотелось. Вторая тапка никак не находилась, и она поскакала на одной ноге.

Допрыгав до двери, Юлька посмотрела в глазок. С той стороны на нее смотрела абсолютно нереальная карикатура: огромный глаз над сизым распухшим носом. Похоже, что пришедший тоже решил заглянуть в глазок, но с обратной стороны.

Звонок опять зачирикал.

– Кто это? – осторожно спросила она.

– Ленэнерго!

– Зачем?

– Счетчики проверяем.

В памяти всплыла недавно виденная передача про маньяка-убийцу по прозвищу «Мосгаз».

– У нас все в порядке. Работает.

– Рада за вас, мне показания надо снять. – Голос был женский.

Выше по лестнице могли ждать сообщники.

«Не открою», – решила Юлька и вслух громко добавила:

– А я вам через дверь продиктую!

– Девушка, перестаньте хулиганить. Мне надо проверить самой…

– Я же говорю, что продиктую!

«Ишь, чего удумала, – размышляла она про себя. – Самой ей проверить! Можно подумать, я цифр не знаю. Хитрит она, явно что-то замыслила!»

Юльке стало страшно. Коленки затряслись, внутри организма завибрировала тонкая струна. Ее опять начало подташнивать.

Тетка начала пинать дверь ногой:

– Вы что там, уснули, что ли? Откройте!

– Ни за что! – твердо ответила Юлька и побежала на кухню за разделочным топориком. Когда она на подгибающихся конечностях вернулась в прихожую, в замке уже скреблись. – Помогите! – закричала она, потом, вспомнив изученную недавно брошюрку по самообороне, с удвоенной энергией завопила: – Пожар! Горим, выносите вещи!

Дверь распахнулась, и в квартиру влетела мама:

– Где горит? Беги на улицу, не стой здесь! Я сама все вынесу…

– Грабят! – не унималась Юлька, увидев на лестнице худую тетку с цветастой сумкой и блокнотом.

Мама, не унюхав запаха дыма, повернулась к надрывающейся дочери:

– Юляша, что случилось?

– Да так, – теперь, когда мама вернулась, Юлька чувствовала себя в безопасности. Тетка, стоявшая на лестнице, попыток зайти в квартиру и захватить имущество не предпринимала. Похоже, что Юлька в очередной раз кардинально ошиблась. Ну и хорошо, зато ничего страшного не случилось.

Галина Даниловна уперлась взглядом в примолкшую дочь и сурово сдвинула брови:

– Почему ты так визжала, а? Хочешь поскучать на моей могилке? Не дождешься! – Раздраженно пихнув пакет с хлебом Юльке в руки, она начала стаскивать сапоги.

С лестницы донесся вздох и тихий шорох.

– Ой, ну что ж вы там стоите, – опомнилась мама. – Проходите, пожалуйста!

Сотрудница «Ленэнерго», не отрываясь, смотрела на голубощекую Юльку и не реагировала на приглашение.

– Да проходите же, – начала злиться мамуля.

– Вы вот что, – отмерла тетка, – вы мне сами продиктуйте, что там у вас.

– Ладно, – не удивилась мама, а Юлька склочно прошептала:

– Когда я вам предлагала то же самое, вы почему-то отказались!


На следующий день Юлька проснулась, как Царевна-лягушка, с которой сошла жабья шкурка. Она долго улыбалась себе перед зеркалом, принимая разные позы и делая многозначительное лицо. Алина не обманула. Если сделать прическу и подкраситься – чем не Золушка?

Поход к косметологу накануне бала никаких новых сюрпризов не принес. В салоне Юлька провела полдня, впервые в жизни обзаведясь маникюром. Там же ей до кучи сделали педикюр и выщипали брови. Напуганная странностями клиентки Алина комментировала по несколько раз каждое свое действие и постоянно повторяла, что завтра Юлия точно затмит всех.

Зомбированная этой мыслью, она отправилась домой на такси: королевы в общественном транспорте не ездят.

К вечеру тридцатого числа ее трясло так, что она никак не могла сделать прическу. Шпильки выпадали из дрожащих пальцев или втыкались прямо в голову. На помощь была призвана мама. Юлька нервничала и злилась. В последний момент выяснилось, что у нее нет сумочки.

– Как же так, – причитала мамуля. – Там должна быть расческа, пудреница, помада, тушь, вдруг тебе надо будет подправить косметику. Носовой платочек, духи…

– Ма, – перебила ее речитатив Юлька, – тогда это будет уже не сумочка, а баул на колесах.

– Нужно взять кошелек, прокладки…

– Мама, – Юлька не выдержала и расхохоталась, – вот уж что-что, а это мне в ближайшие девять месяцев точно не пригодится!

Мама осеклась и виновато посмотрела на нее.

– Не волнуйся, мусик! Я по этому поводу не комплексую. Хуже, если бы я никогда не смогла родить.

Мама быстро поплевала через плечо и начала озираться в поисках деревяшки.

– По голове мне постучи, – вздохнула Юлька.

Когда волосы были уложены, они обе критически уставились в зеркало. Чего-то не хватало.

– Блеск бриллиантов тебе бы не помешал, – вздохнула мама.

Точно, не хватало каких-нибудь бриллиантовых капелек в ушах. Но это было не смертельно. Все равно уши не проколоты, серьги Юлька отродясь не носила, так что и страдать было не о чем.

Аня должна была заехать за ней к пяти. Полпятого Юлька, уже причесанная, накрашенная и надушенная, крутилась в прихожей и рассовывала по карманам дубленки перечисленные мамой мелочи. Все не влезало, поэтому список на ходу корректировался. Расческа была выброшена первой.

– Капюшоном собьешь все, надо будет подправить потом, – беспокоилась Галина Даниловна.

Надевать капюшон Юлька не планировала, но не говорить же об этом мамуле. Потом были выложены духи.

– Туфли-то взяла? – подал голос папа.

Женщины переглянулись. Конечно, про туфли забыли. Они были наспех сунуты в полиэтиленовый пакет, куда сгребли и все то, что не уместилось в карманах.

Юлька напоследок еще раз решила повертеться перед зеркалом.

– Какая ты у меня… – умилилась мама. – Вот ты, Юляша, себя недооцениваешь. Не обязательно иметь внешность фотомодели. У тебя такая нежная неброская красота…

– Да уж, – усмехнулась Юлька, – в глаза не бросается.

Но сейчас она уже кокетничала. Сегодня она себе нравилась:

– Надо же, как много значит красивая одежда…

– Платье здесь ни при чем, – ответила мама. – Это твоя внутренняя уверенность в себе. Я тебе говорила, люди видят человека таким, каким он сам себя ощущает. Вот иди и говори себе: «Я королева».

– И в результате тебе обязательно подкатят трон, – неудачно влез папа. Мама сурово глянула на супруга, и он быстро скорректировал свое выступление: – Я в том смысле, что тебя там оценят… ну, по заслугам.

Юлька моментально вспомнила свои тамошние заслуги и слегка сникла:

– Ладно, будь что будет, – и стала одеваться.

Посмотрев в зеркало, она окончательно упала духом: исцарапанная и потертая дубленка была всего лишь до колен, из-под нее платье торчало как-то некрасиво. Абсолютно нелепый вид!