— Переключи его на голосовую почту, тогда этих звонков слышно не будет.

Разумность предложения взбеленила меня окончательно.

— Ха! — рявкнула я вместо ответа.

Во время перерыва секретарша просунула голову в дверь, обвела взглядом весь отдел и завопила:

— Мелани Пеппер!

Я вопросительно уставилась на нее.

— Вы не отвечаете на звонки!

Не ори на меня! Я поднялась со своего места.

— Вас хотят видеть в приемной.

Господи.

— Мужчина?

— Несомненно.

— Не могли бы вы… сказать, что я в командировке?

— Вы не в командировке!

— Нет, но не могли бы вы ему это сказать?

— Вы можете подняться и сказать ему лично.

— Как… Ладно, забудьте.

Секретарша умчалась вверх по лестнице. Я медленно шла следом за ней, по пути обдумывая стратегию. Ублюдок. За все поплатится, эгоистичный ублюдок.

Фрейзер топтался возле лестницы и притворялся, будто восхищается нашим годовым отчетом. Вид у него был напряженный. В более давние времена он бы теребил цилиндр и перчатки.

Мгновение я стояла в остолбенении, а потом тихонько приблизилась.

— Можешь ничего не говорить. Ты настоящий мазохист, — произнесла я.

Фрейзер обернулся, подпрыгнув от неожиданности, и нервно улыбнулся.

— Привет.

— Что ты здесь делаешь?

— Энгус сказал, где ты работаешь…

— Ты говорил с Энгусом? Что он сказал?

— Сейчас объясню. Ты не хочешь пообедать? Моя контора в двух шагах. Здесь, за углом, есть итальянский ресторан.

— Я его знаю. Что ж, пожалуй.

В приемной появился Стив.

— Стиви, скажешь Флави, что я пошла пообедать?

— Задницу подотри.

— Спасибо.

Фрейзеру явно было не по себе.

— У вас тут что, неформальная обстановка?

— Вроде того.

В переполненном клерками ресторане витали чудесные ароматы. Я вспомнила, что как следует ела только вчера вечером, да и со времен яичницы-болтуньи прошло несколько часов, так что заказала спагетти карбонара. И луковую булочку. С сыром. И мясной суп. И стакан вина.

— Как нога? Энгус рассказал мне.

— Намного лучше, спасибо. Так что у вас произошло? Выкладывай как на духу.

Фрейзер следил за тем, как я расправляюсь с луковой булочкой.

— Что ж, по крайней мере ты в хорошей форме.

Я поморщилась.

— Значит, пришел проверить, не превратилась ли я в хнычущую развалину?

— Примерно. Энгус попросил заглянуть и узнать, все ли с тобой в порядке. Он беспокоился за тебя, а я работаю здесь поблизости. Знаешь «Ксайлер»?

— Большое розовое здание? Да, это прямо через дорогу. Надо же, а я думала, что ты решил меня умыкнуть на какой-нибудь потрясающий обед.

— А разве этот обед не потрясающий?

За занавеской из разноцветных пластмассовых бусин два официанта громко препирались на итальянском.

— Что ж, для тех из нас, кто больше привык к великолепию «Квагиса»…

— Ха-ха.

Фрейзер отломил кусочек хлеба и подобрал им остатки моего супа.

— Ну, рассказывай, — попросила я; мне не терпелось узнать, как же они все уладили.

— Вообще-то и рассказывать особо не о чем. Мы с Гусом то и дело ругаемся.

— Он утверждал обратное.

— Ах да, конечно, игрушки из «Звездных войн» и все тому подобное.

— И девушки? — вкрадчиво спросила я.

Фрейзер ухмыльнулся:

— Тебе точно лучше. Нет, из-за девушек мы обычно не ссоримся.

— Если не считать этой.

Фрейзер изумленно взглянул на меня:

— Кого, тебя?

— Аманды.

— А, понял.

Моментально смутившись, мы принялись озираться в ожидании официанта.

Передо мной возникла дымящаяся тарелка спагетти, и я алчно вдохнула упоительный аромат.

— Ну, так о чем вы говорили? — поторопила я.

— Мы во всем разобрались. Тебе столько не съесть.

— Смотри и учись, скелетина.

— Энгус вернулся вечером, после того как ты уехала, и извинился. Кажется, он больше тревожился из-за тебя, чем из-за меня.

— Это только предлог. Чистое мальчишество.

— Гм. Так или иначе, он взял свои слова обратно и пообещал больше о свадьбе не заикаться.

— Понятно. — Думайте что хотите, но я была разочарована.

— Ты на него злишься?

— Нет.

— Все в порядке. — Фрейзер улыбнулся. — Если ты не хочешь, чтобы я женился, я не против.

— Дело не в этом, — запротестовала я. — Я только не хочу, чтобы ты женился на ней.

— Ага, признаешься!

— Конечно, признаюсь. Уж извини. Только не надо меня за это ненавидеть.

— Я не могу тебя ненавидеть. Я тебе это уже говорил. И кстати, я дослушал пленку до конца.

— Черт!

— Не беспокойся, я прощаю все то, что ты наговорила про мой замок.

— Про твою большую кучу камней.

— Да какая разница.

Я поковыряла вилкой пасту и вздохнула.

— Что ты нашел в ней, Фрейз?

Он пожал плечами:

— Ты же знаешь, как она любит животных и детей.

Что? Я чуть не подавилась своей карбонарой. Аманда ненавидела все живое, а уж детей и зверей — в первую очередь.

— В самом деле? — Я старалась говорить ровным голосом. — И много времени она провела, наблюдая за барсуками в Блэркиннохе?

— Нет, последние пару раз, когда Аманда туда приезжала, у нее была простуда и она никуда не выходила.

— Разумеется. Знаешь, я, пожалуй доверила бы ей нянчить моих детишек. Если бы их звали Дэмиенами[18].

— Кончай ты, — попросил Фрейзер. — Это нехорошо.

— Не женись на ней, Фрейз! Нельзя же так — только из-за денег…

Тут я спохватилась, что опять брякнула лишнее, но Фрейзер, похоже, отнесся к этому спокойно.

— На вас двоих не угодишь. Теперь, выходит, это я мерзавец. С Амандой все в порядке, а я — алчный подонок, который женится исключительно ради выгоды.

— Извини! Я опять не то ляпнула.

— Проехали. Я уже до ручки дошел с этой чертовой свадьбой. Мел, мы ведь давние друзья. Можешь ты мне пообещать, что оставишь эту тему, как это сделал Энгус?

Я задумалась.

— Просто потому, что это не мое дело?

Фрейзер кивнул.

— Хорошо. Тебе видней. Мы ведь действительно так долго были друзьями. Если не считать пятилетнего перерыва.

Он поднял руки:

— Это ты исчезла. Ты слегка выпила на выпускном вечере, а в следующий раз позвонила, выплыв из небытия, через пять лет.

Я никогда не умела прощаться.

— Ну что ж. Я обещаю.

Прикончив свою лазанью, Фрейзер набросился на мои спагетти.

— Тебя что, дома не кормят?

— Почти нет. Меньше пяти миллиграммов жира в неделю до самой свадьбы.

— Ты сам начал! Двух секунд не продержался. Свадьба-свадьба-свадьба. На, поешь.

Фрейзер печально улыбнулся, и у меня стало совсем скверно на душе. О чем мы только думали, затевая весь этот бред с записью? Совали свой поганый нос в чужую жизнь.

Если я не ударяюсь в споры о превосходстве происхождения над воспитанием (а такое случается не часто, поскольку в последнее время я редко вижусь со своими генетически-этически-биологически завернутыми приятелями), то мной овладевает непреодолимое желание кормить людей, вызывающих у меня сочувствие. Я забываю об отсутствии у меня кулинарных способностей и вспоминаю о маме.

— Ты не хочешь как-нибудь заглянуть на ужин? — спросила я. Проклятые гены.

Фрейзер знал меня довольно хорошо. Он оторвал взгляд от моей тарелки, которую как раз долизывал.

— Ты меня жалеешь?

— Нет, что ты. Ни в коем случае. Я уже целую вечность собиралась тебя пригласить.

— Правда? А кого ты еще хотела позвать?

— Ну… — Черт побери. — Ты почетный гость, тебе и выбирать.

— Как занятно. Намечается большой ужин?

— Да!

Была не была!

— Для всех нас?

— Кого это — нас?

— Ты, я, Аманда и Энгус.

— «Нас» я представляла себе несколько иначе. Хотя, почему нет?

— А можно я позову Нэша? Это было бы здорово. Маклоклин… вроде как отказался быть моим шафером, так что я попросил его.

— Понятно. Да, конечно.

— И Аманда наверняка захочет привести одну из своих подружек.

— Это еще куда?

— Извини, я так понял, что ты планируешь большую вечеринку.

— Так и есть, — буркнула я. — А ты не мог бы устроить, чтобы это была Муки?

— Я их в жизни одну от другой не отличу. А почему именно она?

— Сама не знаю.

— Это не та, которая в конце записи неразборчиво бормочет?

— Возможно.

— Я так и думал.

Фрейзер посмотрел на меня, глаза его озорно поблескивали:

— Сама-то уверена, что хочешь впутаться в эту заварушку?

— Подумаешь, накупить, наготовить, подать и перемыть все за восьмерых. Что тут сложного? Я вон сегодня яичницу-болтунью соорудила.

— Спасибо тебе. Это очень любезно с твоей стороны.

Я улыбнулась.

— А можно тебя кое о чем попросить?

О… Только не еще одну из этих.

— Просто из интереса… — Фрейзер подался вперед. — Скажи, что происходит между тобой и моим малюткой-братцем?

Я опешила.

— Ничего!

— Он говорит то же самое. Это означает, что один из вас лжет.

— Спасибо, Сократ.

— Да ладно тебе. Признайся честно.

— Ровным счетом ничего не происходит. Я кое с кем встречаюсь.

— Энгус говорит, он форменный ублюдок, — заметил Фрейзер.

— Энгус думает, что в личной жизни всех и каждого последнее слово должно быть за ним.

Фрейзер улыбнулся:

— Ну… пожалуй. Но он тебе нравится?