– Знаешь, а ты, по-моему, втянулся.

– О чем ты?

– О свадьбе. Ты организовываешь званый ужин за два дня, помогаешь мне, предаешься воспоминаниям… Кажется, наша горячка не оставила тебя безучастным.

С кухни донесся звоночек таймера.

– Ну что ж, – пожал я плечами. – Возможно, ты права.


Я не солгал, когда сказал, что боялся потерять Джейн, возвращаясь в Университет Дьюка. Вынужден признать, я справился с ситуацией не лучшим образом. Приступая к учебе, я понимал, что нам с Джейн будет сложно поддерживать те отношения, которые установились между нами за предыдущие девять месяцев. Я гадал, как она отреагирует на эти изменения. В течение лета мы несколько раз обсуждали эту тему, но Джейн как будто совсем не беспокоилась. В ее уверенности, что мы непременно справимся, мне виделось нечто опрометчивое; наверное, следовало бы счесть это хорошим знаком, но иногда меня посещала неприятная мысль, что я волнуюсь о Джейн куда сильнее, чем она обо мне.

Я понимал, что у меня есть свои достоинства, хотя исключительными их назвать было трудно, так же как и счесть мои недостатки из ряда вон выходящими. Честно говоря, я человек заурядный и даже тридцать лет назад прекрасно понимал, что не рожден для славы.

А Джейн могла бы достичь чего угодно. Я уже давно понял, что она будет чувствовать себя как дома в мегаполисе и в деревне, в богатстве и в бедности. Ее способность приспосабливаться всегда поражала меня, а ум и энергия, доброта и обаяние не оставляли никаких сомнений в том, что Джейн будет идеальной женой кому угодно.

Почему в таком случае она выбрала меня?

Этот вопрос не давал мне покоя в самом начале нашего романа, поскольку я не мог найти на него вразумительного ответа. Я опасался, что однажды утром Джейн проснется, поймет, что я самый обыкновенный человек, и уйдет к какому-нибудь харизматичному мерзавцу. Постоянно тревожась, я все же не решался поговорить с ней о своих чувствах. Мне нередко хотелось открыться, но желание проходило, прежде чем я успевал набраться смелости.

Я не хочу сказать, что держал наши отношения в секрете. Наоборот, когда летом я работал в юридической фирме, то охотно рассказывал коллегам о Джейн, причем неизменно идеализировал происходящее. Мне ни разу не довелось пожалеть о сказанном, и я не сомневаюсь, что некоторые знакомые завидовали: я делал успехи не только в карьере, но и в личной жизни. Один из них, Гарольд Ларсон, тоже студент Университета Дьюка, обращался в слух, стоило мне упомянуть Джейн, видимо, потому, что у него тоже была девушка. Он встречался с Гейл около года и частенько рассказывал о ней. Как и Джейн, Гейл уехала к родителям, в Виргинию; Гарольд твердил, что женится на ней, как только получит диплом.

В конце лета нам предложили привести своих девушек на прощальную вечеринку, которую устраивала фирма в нашу честь. Гарольд заметно расстроился; когда от него потребовали ответа, он нахмурился и признался:

– Мы с Гейл расстались на прошлой неделе.

Хотя Гарольду было больно об этом говорить, ему, видимо, хотелось с кем-нибудь поделиться.

– Я думал, у нас все в порядке, пусть даже мы давно не виделись. Наверное, она не выдержала разлуки. Гейл не захотела ждать, пока я закончу учебу, и нашла себе другого.

Память об этом разговоре не покидала меня в то последнее воскресенье лета, которое мы с Джейн провели вместе. Мы сидели в креслах-качалках на веранде старого дома. Вечером я уезжал. Я смотрел на реку и гадал, сможем ли мы пережить разлуку или же Джейн найдет мне замену.

– Эй, Уилсон, почему ты сегодня такой тихий? – наконец спросила она.

– Думаю о том, что скоро вернусь в университет.

Она улыбнулась:

– Боишься или рад?

– Все сразу, наверное.

– Взгляни на это с другой стороны. Тебе осталось всего девять месяцев до выпуска.

Я молча кивнул.

Джейн взглянула на меня.

– Уверен, что это единственная проблема? Ты весь день какой-то мрачный.

Я заерзал.

– Помнишь Гарольда Ларсона? Я вас познакомил на вечеринке.

Она прищурилась, вспоминая.

– А, тот парень, о котором писали в «Юридическом обозрении». Высокий, темноволосый?

Я кивнул.

– Что с ним такое? – спросила Джейн.

– Ты заметила, что он один?

– В общем, нет. А что?

– Его недавно бросила девушка.

– О, – отозвалась Джейн, хотя, судя по всему, она не понимала, каким образом это связано с ней.

– Нас ждет нелегкое время, – сказал я. – Мне предстоит буквально ночевать в библиотеке.

Джейн дружески похлопала меня по колену:

– Первые два года ты прекрасно справлялся. Я уверена, все будет в порядке.

– Надеюсь. Скорее всего я буду так занят, что не получится навещать тебя каждые выходные, как это было летом.

– Понимаю. Но мы ведь иногда будем видеться. Неужели у тебя совсем не останется времени? И потом, я сама могу к тебе приезжать.

С дерева поднялась целая стая скворцов.

– Тогда предупреждай заранее, если соберешься, хорошо? Вдруг у меня будет дел по горло. Последний год всегда самый трудный.

Джейн склонила голову набок, пытаясь разгадать значение моих слов.

– Что происходит, Уилсон?

– Ты о чем?

– О том, что ты сейчас сказал. Ты как будто уже подыскиваешь предлог для того, чтобы не встречаться со мной.

– Это не предлог. Я просто хочу, чтобы ты поняла, насколько я буду загружен.

Джейн откинулась на спинку кресла и поджала губы.

– И?..

– Что?

– Что же все-таки это значит? Ты больше не хочешь меня видеть?

– Нет-нет, – запротестовал я. – Но дело в том, что ты будешь здесь, а я – там. Сама понимаешь, как это тяжело – поддерживать отношения на расстоянии.

Она скрестила руки на груди.

– И что?

– Я не хочу, чтобы кому-нибудь из нас было больно.

– Больно?

– Именно это и случилось у Гарольда и Гейл, – объяснил я. – Они слишком долго не виделись, потому что Гарольд был занят, и в итоге расстались.

Джейн помедлила.

– И тебе кажется, то же самое непременно ждет нас? – осторожно спросила она.

– Согласись, ситуация складывается не в нашу пользу.

– Ситуация? – Она нахмурилась. – Ты что, подсчитывал наши шансы с карандашом в руках?

– Я просто хочу быть честным…

– Ситуация!.. Какое отношение это имеет к нам? И при чем тут Гарольд?

– Джейн, я…

Она отвернулась, не в силах смотреть на меня.

– Если ты больше не хочешь меня видеть, скажи прямо. Не отговаривайся делами. Скажи правду. Я взрослая и умею принимать поражения.

– Это и есть правда, – быстро сказал я. – Я очень хочу с тобой встречаться. Кто же знал, что ты так поймешь… – У меня перехватило дыхание. – Я имел в виду… ну… что ты особенный человек и очень много для меня значишь.

Она промолчала. В последовавшей тишине я с удивлением наблюдал за тем, как по щеке девушки катится слеза. Джейн вытерла ее и скрестила руки на груди. Она упорно разглядывала деревья у реки.

– Почему ты всегда это делаешь? – дрожащим голосом спросила она.

– Делаю что?

– Говоришь о ситуациях, объясняешь все при помощи статистики… даже наши отношения. Но жизнь далеко не всегда соответствует статистике. И люди тоже. Мы не Гарольд и Гейл.

– Я знаю…

Джейн взглянула на меня, и впервые я понял, что причинил ей боль.

– Тогда зачем ты это сказал? – резко спросила она. – Я понимаю, нам будет нелегко, ну и что? Мои родители не виделись четырнадцать лет и все-таки поженились. А ты говоришь про какие-то девять месяцев. Ведь ты будешь всего в двух часах езды от меня! Мы можем звонить друг другу, писать письма… – Джейн покачала головой.

– Прости, – сказал я. – Наверное, я просто испугался. Я не хотел тебя огорчать.

– Почему? – поинтересовалась она. – Потому что я особенная? Потому что много для тебя значу?

Я кивнул:

– Конечно. Ты необыкновенная.

Джейн глубоко вздохнула.

– Ну что ж, я тоже рада, что мы познакомились.

И тут меня осенило. Я расценивал свои слова как комплимент, тогда как Джейн восприняла их совсем иначе. У меня пересохло в горле при мысли о том, что я мог ее обидеть.

– Прости, – повторил я. – Я не это имел в виду. Ты очень много для меня значишь, но… дело в том, что…

Язык у меня окончательно прилип к гортани; Джейн вздохнула. Вспомнив, что время поджимает, я откашлялся и попытался объясниться:

– Я хотел сказать, что, кажется, люблю тебя.

Джейн молчала; внезапно на ее лице появилась улыбка.

– Так любишь или не любишь? – уточнила она.

– Да, – подтвердил я, а затем, чтобы уж точно не остаться непонятым, добавил: – Я люблю тебя.

Впервые за все время нашего разговора она засмеялась. Джейн явно позабавило то, с каким трудом дались мне эти слова. Наконец она вскинула брови, улыбнулась и сказала, нарочито растягивая слова на южный манер:

– Ну что ж, Уилсон, это самый лучший комплимент, который ты когда-либо делал.

К моему удивлению, она встала с кресла и села ко мне на колени, а потом обняла меня и нежно поцеловала. Весь мир, кроме Джейн, внезапно утратил четкие очертания; в меркнущем свете я услышал из ее уст свои же собственные слова.

– Да, – сказала она. – Я люблю тебя.


Я предавался воспоминаниям, когда Джейн окликнула меня.

– Чему ты улыбаешься? – спросила она.

Сегодня я приготовил самые обычные блюда на ужин и даже не стал зажигать свечи.

– Помнишь тот вечер, когда ты приехала ко мне в Университет Дьюка? Когда мы наконец попали в «Харперз»?

– После того как ты получил работу в Нью-Берне и сказал, что хочешь отпраздновать?

Я кивнул.

– Ты надела черное платье без бретелек…

– Неужели ты помнишь?

– Как будто это было вчера. Мы не виделись почти месяц. Из окна я наблюдал за тем, как ты с присущей только тебе грацией выходишь из машины.

Джейн явно была довольна. Я продолжал: