– Правда? – От разочарования Лайэм чуть не поперхнулся. – А я думал, приятель твой. Ну ладно. Подождать тебя?

– Да, пожалуйста. Я сюда минут на пятнадцать, не больше.

Лиза быстро проверила матрасы на упругость, убедилась, что простыни хрустят от крахмала, заглянула в ванную комнату – для двоих размер вполне, – посмотрела, есть ли в мини-баре шампанское, а в перечне блюд с доставкой в номер – возбуждающие страсть кушанья, есть ли стереосистема и. наконец, правильные ли спинки у кровати. В общем и целом, заключила она, здесь можно весьма неплохо провести время. Вот только мужика бы нормального заполучить в придачу.

По дороге обратно в редакцию ее взгляд привлекла огромная реклама нового мороженого – «Трюфель». А ей как раз сегодня вечером идти на эту презентацию… Затем она обратила внимание на великолепного красавца на плакате, сладострастно пожирающего это самое мороженое, – с чувственным ртом, с туманным от предполагаемого желания взором. На самом деле нужный эффект легко достижим при помощи капель «Могадон».

«Вот с ним я бы лечь не отказалась, – подумала Лиза. – Боже, – спохватилась она, – я превращаюсь в жалкую старую деву. От фотки завожусь, подумать только. Да, чем скорее меня уложат в постель, тем лучше!»

35

Презентация нового мороженого «Трюфель» была назначена на тот же вечер, на шесть часов. Производители бросили кучу денег на рекламные акции, презентацию устроили у «Кларенс», журналистов завлекали дармовым шампанским. Мероприятие ожидалось вполне блестящее.

– Хочешь пойти? – спросила Лиза у Эшлин.

Та, все еще под впечатлением унижения Мерседес, хотела было отказаться, но потом решила, что час до начала танцкласса все равно девать некуда, и согласилась.

Лиза перед выходом заскочила в дамскую комнату, проверить внешний вид (она аккуратно, делала это каждый час). Окинув безжалостным, оценивающим взглядом свое отражение, она осталась довольна. Причем вовсе не от недостатка скромности. Сейчас даже злейший враг – а они судят весьма жестко – был бы вынужден признать, что выглядит она хорошо.

Еще бы! Над собой она тоже работала на совесть. Она – собственный шедевр, творение своих рук. И внешностью своей Лиза бывала довольна далеко не всегда, скорее наоборот: для себя она была самым строгим критиком. Задолго до того, как это могло бы быть заметно постороннему глазу, она видела, что пора подкрашивать корни волос. Просто чувствовала, как растут волосы. И всегда знала – даже если весы и сантиметр не подтверждали этого, – что прибавила в весе. Ей казалось, она слышит, как растягивается кожа, чтобы облечь раздавшиеся формы.

Она прищурилась. Это что еще за черточка на лбу? Еле уловимый намек на морщину? Так и есть! Пора делать инъекцию ботокса. В вопросах ухода за собой Лиза придерживалась тактики нападения, как лучшего из методов защиты. С морщинами и прочей дрянью только так – или ты их, или они тебя.

Как выяснилось, Келвин и Джек тоже собрались на тусовку по поводу «Трюфеля». Поскольку «Трюфель» спонсировал новый сериал на «Канале 9», Джек представлял интересы корпорации.

– А тебе зачем? Какой из десяти журналов, где ты сотрудничаешь, делегировал тебя? – язвительно спросила Келвина Лиза.

– Никакой. Просто захотелось сладкого и выпить задарма после праздников не помешает.

При упоминании о кошмарных, бесконечных праздниках Лиза вздрогнула. Никогда, никогда больше никаких праздников!

Сразу по приезде она растворилась в разодетой, шумной толпе, Келвин рванул напрямую к бару, а Эшлин принялась бродить по залу. Она никого здесь не знала, но и выпить для бодрости не могла из-за предстоящего урока танцев. А пойти туда надо, это всего лишь второй урок, и отлынивать рано. В толпе она случайно заметила Джека Дивайна, предпринимающего безуспешные попытки казаться беззаботно-веселым.

В результате она каким-то образом оказалась рядом с ним, в дальнем углу, и нервно поздоровалась:

– Добрый вечер. Как поживаете?

– От улыбок челюсти сводит, – буркнул он. – Терпеть это все не могу. – И погрузился в угрюмое молчание.

– И я просто замечательно, – колко заметила Эшлин. – Спасибо, что спросили.

Джек сделал удивленное лицо, поманил проходящую мимо официантку, взмахнул пустым бокалом.

– Сестра, будьте добры, что-нибудь болеутоляющее. Официантка, молодая и хорошенькая, протянула ему бокал шампанского.

– Принимайте каждые полчаса, и все как рукой снимет.

Она мило улыбнулась, и Джек улыбнулся в ответ. Эшлин хмуро наблюдала.

Как только «сестра» ушла, она попыталась придумать, что бы такое сказать Джеку, легкое, незначительное, но в голову ничего не приходило. Джеку, видимо, тоже. Он молча переминался с ноги на ногу и слишком быстро пил шампанское.

Прошла еще одна официантка, на сей раз с полным подносом мороженого, которым Эшлин угостилась от души. Не столько потому, что любила мороженое, просто это давало возможность занять рот чем-то, кроме разговора с Джеком Дивайном. Она ела с наслаждением, облизывала холодную сладкую горку и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла глаза. Джек Дивайн смотрел на нее с живым интересом. У Эшлин по шее побежал колючий холодок. Не отводя взгляда, она с громким хрустом откусила край вафельного рожка. Джек поморщился, а она злорадно расхохоталась и сказала:

– Пожалуй, мне пора.

– Вы не можете меня здесь бросить, – взмолился он. – С кем я буду разговаривать?

– Ну, до сих пор вы и со мною не очень говорили! – парировала она, берясь за сумку.

– Ау! Мисс Чинить-Паять, куда вы? – с искренним ужасом воскликнул Джек.

– Заниматься сальсой.

– А, помню, грязные танцы. Как-нибудь увяжусь с вами, – поддразнил он. – Идите-идите, а я останусь на растерзание этим наемникам.

Пройдя мимо Дэна Хейгела по прозвищу «Один раз надо попробовать все» из «Санди индепендент», который готовил какой-то странный коктейль, размешивая мороженое в шампанском, Эшлин скрылась.

Как только она ушла, к Джеку подрулил Келвин с двумя бокалами шампанского, причем из обоих пил сам.

– Посмотри на Лизу. Есть на ней трусики или нет? – спросил он, глазея на упругий зад Лизы, обтянутый белым платьем. – Никаких швов не видно, но…

Джек не ответил.

– Знаю, о чем ты думаешь, – сказал Келвин.

– Сомневаюсь.

– Ты думаешь, может, на ней стринги. Может, конечно, и так, – неохотно признал Келвин, – но я предпочел бы думать иначе.

Лиза методично кружила по залу в поисках самого красивого мужчины, но раза два уже зашла в тупик.

Сперва она заговорила с таинственным персонажем в синих круглых очках, который почти все время молчал. Выглядел он потрясающе – чувственный, опытный рот, хищная улыбка, роскошные волосы, элегантная одежда. Он снял очки, и Лиза опешила: красавец вдруг превратился в урода. Глаза у него оказались крохотные, близко посаженные, взгляд – пустой. Эти глаза были словно с другого лица.

Попятившись, Лиза налетела на Файонна О'Мелли, холостяка и известного модника. Он считал себя одним из самых сексуальных мужчин Ирландии. Правда, оснований для такой самооценки было немного: брови крышей – как у Джека Николсона.

– Привет, привет, – таинственно улыбнулся он Лизе и поиграл бровями. – Сегодня вечером вы неотразимы!

Этот комплимент также сопровождался многозначительным шевелением бровей с целью привести Лизу в неистовство от внезапно вспыхнувшего чувственного томления.

Лизе стало смешно, и она отвернулась.

И тут увидела его! Это лицо смотрело с рекламных щитов по всей Ирландии. Красив он был классически: крупный капризный рот, решительный подбородок, чистая кожа, блестящие иссиня-черные волосы, небрежной волной падающие на загорелый лоб. Лицо настолько правильное, что еще немного – и было бы скучным. Она нашла мужчину!

Правда, он не так высок, как ей хотелось бы, но тут уж ничего не поделаешь.

С моделями хорошо то, что, по Лизиному опыту, все они ужасные потаскушки. Поскольку работа их – бесконечные разъезды, к сексу они относятся исключительно по-курортному, без особых раздумий. То есть снять его будет легче легкого, но, с другой стороны, мальчик он явно одноразовый, а на большее рассчитывать не приходится.

«И ладно, – решила Лиза, ощупывая взглядом его сильные ноги и мускулистые ягодицы. – Только секс – тоже неплохо».

Она давно уже сама никого не снимала. А рецепт тут только один: вокруг да около не ходить, не робеть, не бросать украдкой взглядов в надежде, что предмет тебя заметит. Наоборот – смело идешь к нужному человеку и пленяешь его своей уверенностью. Так же, как с собаками – нельзя показывать, что боишься.

Сделав глубокий вдох и напомнив себе, что она великолепна, Лиза растянула безупречно накрашенные губы в ослепительной улыбке и ступила на тропу войны.

– Привет, я Лиза Эдвардс, редактор журнала «Колин». Красавец пожал ей руку.

– Уэйн Бейкер, лицо «Трюфеля», – убийственно-серьезно, без тени иронии отрекомендовался он.

Так-так, с юмором у нас плохо… А, ладно, вовсе не обязательно, чтобы парень нравился. И вообще, может, это и к лучшему. Кроме секса, ей от него ничего не нужно, а в этом деле симпатия только мешает.

Лиза собрала все свое нахальство, ибо следующий шаг надлежало делать бестрепетно. И не позволять предмету думать, будто у него есть какой-то выбор. Отвергнуть ее он не мог. Такой вариант не был предусмотрен в принципе.

Пристально глядя на него, Лиза проворковала:

– Мне побольше и покрепче.

– Что вы будете? – кивнул он в сторону бара.

– Я не имею в виду напитки, – с нажимом сказала Лиза.

На его лице отразилась работа мысли – и постепенное понимание.

– Ясно, – выдохнул он. – Намек понял.

– Ужин. Во-первых.

– Хорошо, – послушно согласился он. – Прямо сейчас?

– Да.

Лиза позволила себе маленький, незаметный вздох облегчения. Объект клюнул. Она, в общем, так и думала, но кто ж знает заранее…