Моника Маккарти - Суровая нежность

Хелен медленно начала раздеваться, сбросив халат и ночную рубашку кучей у ног. Сняв тапочки, пошла босая и нагая по деревянному полу. У края кровати она сделала глубокий вдох. Не давая себе передумать, подняла одеяло и нырнула к нему в постель.

Магнусу снился сон. Что-то мягкое и теплое прижималось к нему сзади, и было так хорошо…

Он резко проснулся.

Было темно и ничего не видно, но остальные чувства быстро пробуждались от запаха мыла, цветов и теплой, податливой женщины.

Он сразу же осознал две вещи: это Хелен, и она голая. Совсем голая. Каждый дюйм ее шелковистой мягкой кожи прижимался к нему. Одна маленькая ручка скользнула на перед, чтобы крепче удержать его, ее пах льнул к его заду, а два твердых маленьких бугорка утыкались ему в спину.

Ее соски.

Тело отреагировало мгновенно, запылав и затвердев от возбуждения. Нет, не от возбуждения. От чувственного голода. От плотской жажды. От первобытного желания мужчины сделать женщину навек своей.

Вожделение пронеслось по нему огненным вихрем, который почти невозможно было сдержать. Он не мог дышать. Единственное, что он мог, – это хотеть – нет, жаждать – каждой клеточкой своего существа.

Ее нежные и мягкие, словно пух, пальчики скользнули по напрягшимся мышцам его живота.

Он стиснул зубы, тело одеревенело. Кровь застучала в ушах. Им завладел порыв перевернуться, опрокинуть ее на спину и вонзиться в нее глубоко-глубоко. Захотелось обвить ее ноги вокруг себя и слиться с ней так прочно, чтоб они больше никогда не смогли друг от друга оторваться. Захотелось услышать ее тихие стоны, когда он будет врываться в нее вновь и вновь. Услышать ее вскрики удовольствия. Ему захотелось услышать, как она выкрикнет его имя в момент наивысшего наслаждения. И потом кончить самому. Глубоко, горячо и мощно. Ощутить удовлетворение, которое всегда ускользало от него.

– Магнус, – прошептала она ему на ухо, приподнявшись. – Ты не спишь?

А как она, черт возьми, думает? Каждый мускул в его теле бодрствует. Плоть напряжена до предела. А ее пальчики…

Боже, ее пальчики порхают мучительно близко от пульсирующего члена. «Дотронься до меня. Попробуй меня. Возьми меня в рот и пососи». Она пробуждала в нем все самые низменные мысли.

– Нет, – ответил он сиплым шепотом, с трудом обретя голос. – Что ты здесь делаешь, Хелен?

Она рассмеялась смехом сирены.

– Мне кажется, это вполне очевидно: соблазняю тебя.

Рука ее нырнула вниз и – о Боже, помоги! – обхватила его. Он не смог удержаться, чтоб не ткнуться ей в руку. Это было так хорошо… слишком хорошо. Эти маленькие бархатистые пальчики обвили его, сжимая, сдавливая, поглаживая.

Это вызывало целую бурю ощущений, которые вспыхивали внутри его, как сотни последовательных взрывов. Он закрыл глаза, застонал. Невинное прикосновение убивало его.

– Зачем? – хрипло выдавил он.

Она замерла. Рука отпустила его.

– Я подумала… – Уверенности в ее голосе поуменьшилось. – Я подумала, возможно, ты захочешь закончить то, что мы начали в лесу. Думала, ты хочешь меня.

Нотка сомнения в ее голосе сломила его. О да, он хочет ее. Дольше, чем она может себе представить. И, черт возьми, он ее получит.

«Моя». Это знание поднялось у него в душе с уверенностью, отрицать которую было невозможно. Хватит уже сопротивляться. Она всегда принадлежала ему, как и он всегда принадлежал ей.

Разве это может быть неправильно?

Он повернулся и накрыл ее своим телом.

Она ахнула от соприкосновения. Он лишь смутно различал в темноте ее черты. Губы были приоткрыты в приглашении слишком сладком, чтобы устоять. Он накрыл их своими и поцеловал глубоко, крепко, по-собственнически. Это был пылкий, обжигающий поцелуй, не оставляющий сомнений в его намерениях.

Когда он наконец отпустил ее, оба были разгорячены и тяжело дышали.

– Это отвечает на твой вопрос? Да, я хочу тебя. Хочу каждую минуту, каждый день с тех пор… – Он замолчал и улыбнулся. – С тех пор как тебе стукнуло шестнадцать и ты была чертовски юна, чтобы что-то с этим сделать.

Она тоже улыбнулась и обхватила ладонью его лицо. Слезы счастья заблестели в темноте.

– Ох, Магнус. Это так мило.

– Мило? – Ад и все дьяволы! Он опустил чресла, давая ей почувствовать себя, прижимаясь. Его восставшее естество интимно потиралось о нее. Одно быстрое движение, и он оказался бы в ней. Бисеринки пота выступили у него на лбу от попыток сдержаться. – Я не милый, и, заверяю тебя, то, что я мечтаю сделать с тобой сейчас, тоже.

Он услышал, как она резко втянула воздух, и мог бы поклясться, что глаза ее заискрились предвкушением.

– Что, например?

Он засмеялся и вновь поцеловал ее.

– Я мог бы сказать, но, думаю, будет гораздо лучше, если покажу.

Или, может, он сделает и то и другое.

Он скатился с нее и соскочил с кровати.

– Ты куда?

В ее голосе было столько разочарования, что он усмехнулся.

– Я ждал этого слишком долго, чтобы не видеть. – Он взял со стола свечу, поднес ее к жаровне и зажег от углей.

Возвращаясь к постели, он резко остановился и чуть не споткнулся. Во всяком случае, сердце его точно запнулось. Она сидела в постели, прикрывшись одеялом, и была так чертовски красива, что он чуть не бросился перед ней на колени. Ее роскошные волосы рассыпались по плечам в буйном беспорядке, губы алые и припухшие от его поцелуя, а в широко раскрытых глазах… девичья стыдливость.

Он улыбнулся.

– Ты не можешь стесняться. Ты же только что голой залезла ко мне в постель.

Она нахмурилась.

– Почему это не могу? А вдруг тебе… – Она закусила губу. – Вдруг тебе не нравится то, что ты видишь?

Он засмеялся. Не мог ничего с собой поделать. Поставив свечу на прикроватный стол, нырнул под одеяло и заключил ее в объятия.

Она ощетинилась.

– Не вижу ничего смешного.

Он пробежал ладонями по обнаженному телу, лаская каждый дюйм бархатной кожи, пока она не сделалась теплой и податливой.

– Если б ты знала, как прекрасна для меня, то тебе тоже было бы смешно. – Он покачал головой. – Мужчины любят видеть женщин обнаженными. А ты…

Он скользнул ладонями вниз, по тонкому изгибу талии, по округлой попке и снова вверх, через гладкий живот к груди.

– Твое тело – мечта.

Магнус снова поцеловал Хелен, но все еще ощущал ее нервозность. Он покачал головой в притворном разочаровании.

– Я думал, ты соблазняешь меня.

– Да, но я никогда раньше этого не делала.

Он нахмурился, неясный вопрос забрезжил у него в голове. Соблазнение, вот что, должно быть, она имела в виду. Она неопытна, но не невинна. Магнус заставил себя отогнать эти мысли прочь. Он не может позволить себе думать об этом.

«Оставь это в прошлом».

Поэтому он поцеловал ее и целовал до тех пор, пока уже не мог думать ни о чем другом, кроме сладкого вкуса ее губ и невероятного ощущения кожи, скользящей по коже.

Он прервал поцелуй, встал на колени рядом с ней и медленно стал стаскивать с нее одеяло, вбирая взглядом каждый открывающийся дюйм кремовой кожи.

Иисусе. Во рту у него пересохло. Он представлял это – черт, даже пытался сложить вместе те кусочки, которые ему удавалось увидеть одним глазком, – но ничто, ничто не подготовило его к той картине, которая предстала сейчас перед ним.

Грудь ее, увенчанная маленькими малиново-розовыми сосками, была высокой и округлой. Он взял один между пальцев, потому что они были слишком соблазнительны, чтобы удержаться. Покатал твердый кончик, мягко лаская, пока тот не затвердел еще сильнее.

Ему понравилось то, каким неровным сделалось ее дыхание.

Он опустил взгляд на живот, к тонкой талии и мягкому изгибу бедра. К потайному местечку между ног. К длинным красивым ногам и изящным стопам.

– Боже, какая ты красивая, – прохрипел он, осипший от желания.

Их взгляды встретились, и он увидел, что она расслабилась. Увидел, как она облегченно выдохнула.

– Ты тоже, – сказала она, скользя восхищенным взглядом по его широкой груди, рукам, ногам и – Господи, помоги! – по его мужскому достоинству.

Жар залил ей щеки, и она подняла взгляд, сообразив, на что именно глазела.

– Мне нравится, когда ты смотришь на меня, любовь моя, – хрипло проговорил он.

Глаза ее чуть расширились.

– Правда?

Он кивнул, потому что не мог уже ничего говорить.

Она окинула его еще одним, более смелым взглядом, а потом сделала то, что делал он с ней, – прикоснулась к нему. Очертила ладонями мускулы его плеч и рук, проверяя их силу легкими сжатиями. Он судорожно подергивался под ее пальцами.

– Твои руки твердые как камень. Ты намного мускулистее, чем раньше.

Он засмеялся.

– Надеюсь. У меня за плечами все-таки четыре года сражений.

– Что это?

Ее пальцы обвели отметину у него на руке. Такая же отметина была у всех Горных стражников: вздыбленный лев, символ шотландских королей, с опоясывающей руку крученой паутиной. Паук на страже должен был напоминать королю, что никогда нельзя сдаваться.

– Да так, ничего. – Он отнял ее руки от своего тела, схватив за запястья, и пригвоздил к кровати по обе стороны от головы.

Она изумленно ахнула.

Он навис над ней, заглянул в глаза.

– Ты собираешься задавать вопросы, Хелен, или хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью?

Ответа он не ждал; чувственный блеск в ее глазах сказал ему все, что нужно.