– Девственницей?

Магнус не выдержал. Он схватил ее кулачок и пригвоздил его у нее за спиной, дернув ее на себя. Он понимал, что нехорошо завидовать своему погибшему другу, но ничего не мог с собой поделать. «Она должна была быть моей». Ну вот, он и облек это в слова. И да сгорит его душа за это в аду.

Глаза ее расширились.

– Монашкой, я хотела сказать. – Монашка. Девственница. Какая разница? – Хотя бы раз, – взмолилась она. – Только один раз не мог бы ты поцеловать меня, прикасаться ко мне, как к ним? Или ты не чувствуешь ко мне того же? Не испытываешь такой же страсти?

Взгляд ее был вызывающим, но и несколько неуверенным. Именно эта неуверенность и стала для него последней каплей.

Черт бы ее побрал. Ему уже все равно. Все желание, все вожделение, которые он держал в узде, выплеснулись горячим, стремительным потоком. В конце концов, он мужчина, а не святой. Если она хочет грубо и примитивно, он даст это ей, даже если отправится за это прямиком в ад. Значит, так ему суждено.

Он скользнул рукой пониже спины и рывком прижал ее к себе. Она тихонько ахнула.

– Ты чувствуешь мою страсть к тебе, Хелен? То, что я испытывал к ним, ничто по сравнению с этим. Боже, ты хоть представляешь, как сильно я хочу тебя? – Глаза ее расширились, но ему уже было все равно. Она сама затеяла эту игру, так что пусть теперь играет до конца. Он взял ее руку и, подведя к себе, обхватил ее пальцами свою разбухшую плоть. И несмотря на гнев, застонал от ощущений, запульсировал еще сильнее. – Одно легкое сжатие твоей маленькой ручки, и я взорвусь. Но как ни замечательно это звучит, на самом деле я хочу не этого.

Он толкнул ее спиной на камни, за которыми она недавно пряталась, и пригвоздил своим весом.

Он не поцеловал ее. Пока нет. Его губы и язык отыскали бархатисто-мягкую кожу шеи, и он с жадностью набросился на нее, побуждаемый лихорадочным биением жилки за ухом.

Дыхание ее сбилось, когда рука его двинулась по телу, заявляя права на каждый ее дюйм. Он обхватил грудь, приблизил рот к самому ее уху.

– Знаешь, чего я на самом деле хочу?

Он взял сосок между пальцами и мягко покатал, превращая в тугой бутон.

Она помотала головой, дыша часто-часто.

Он был горячим и возбужденным и уже миновал точку возврата. Теперь его страсть было не обуздать и ничем не удержать.

Рот его опустился ниже, к краю корсажа. Он сдвинул край ткани и лизнул языком твердую бусину соска.

Она вздрогнула, но ее возглас удивления обратился в тихий стон наслаждения, когда он втянул сосок в рот и пососал. Она выгибалась и прижималась к нему так пылко, что он чуть не забыл свой вопрос. Груди у нее были необыкновенные – пышные и мягкие, не слишком большие и не маленькие, а как раз такие, как нужно. Соски тугие, цвета спелых ягод. Он еще разок обвел языком восхитительный кончик, прежде чем отпустить ее.

– Я хочу быть внутри тебя. Хочу почувствовать, как эта тугая маленькая перчатка у тебя между ног обхватывает меня. Хочу тебя влажную, горячую и трепещущую. Хочу, чтоб ты выкрикнула мое имя, когда я войду глубоко-глубоко в тебя.

Она, казалось, затаила дыхание, ожидая, что он сделает дальше. Может быть, даже предвкушала это. Он скользнул рукой по бедру, вниз по ноге и под край платья. И застонал, когда ладонь его соприкоснулась с мягкой кожей ноги.

Губы ее приоткрылись, глаза затуманились. Дыхание вырывалось судорожными всхлипами. Желание. Она вся пылала желанием. Ему хотелось продлить эти мгновения. Подразнить ее подольше. Заставить умолять о его прикосновении. Но он не мог ждать. Кровь бешено стучала в жилах, а мягкий, неотразимый запах ее страсти возбуждал до предела.

Она хочет поговорить? Что ж, он будет говорить, пока она не станет молить его остановиться.

– Ты уже влажная для меня, Хелен? – хрипло пробормотал он и усмехнулся, когда алый румянец залил ей щеки. – Я так понимаю, это значит «да»?

Она кивнула.

Ладонь его погладила нежную кожу внутренней поверхности бедра, мучительно близко от этой влажности.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Он снова стал целовать шею, проложил дорожку поцелуев вверх, к уголку рта, ощущая ее нетерпение, чувствуя, как дрожит ее тело, жаждая его прикосновений.

– Дотронься до меня, – выдохнула она. – Я хочу почувствовать тебя… там.

Он исполнил ее желание, проведя пальцем по шелковистой плоти. Глубокая дрожь сотрясла его от этого контакта. Она была такой теплой и влажной, что он не мог дождаться, когда окажется внутри ее. Но момент еще не настал.

– Это все, чего ты хочешь?

Снедаемая желанием, Хелен метнула в него сердитый взгляд и помотала головой.

Он рассмеялся и скользнул пальцем внутрь тугого влажного жара. От ее тихого вскрика его разбухшая плоть затвердела еще больше.

Он закрыл глаза и, наслаждаясь мгновением, позволил потоку ощущений омыть его с головы до ног. И снова нырнул в нее. Глубже. Мягко растягивая ее пальцами.

– Ты такая тугая, – выдавил он сквозь сжатые зубы. – Но такая невозможно приятная.

Он проник в нее еще раз, и с ее губ сорвался тихий стон удовольствия. Полуопущенные веки подрагивали. Щеки разрумянились от страсти, а губы…

Боже, он не мог ждать больше ни минуты, чтобы вкусить этих спелых, манящих губ. И следующий протяжный стон был заглушен его ртом.

Сердце Хелен гулко стучало в груди, когда он наконец накрыл ее рот своим. Он не сдерживался. Его губы завладели ее губами властно, по-собственнически. Горячо. Нетерпеливо. Требуя отклика. Продолжая ласкать пальцами, он проник языком ей в рот, погружаясь глубоко и решительно, заявляя свои права на каждый уголок.

Сердце ее воспарило в небеса. Это было исполнение того обещания страсти, которое она ощутила тогда, в лесу. Страсти, о которой она всегда мечтала. Он целовал так, словно не мог насытиться ею. Словно умрет, если немедленно не получит ее.

Вторя движениям его языка своим, она открыла рот пошире в ответ на чувственное приглашение.

Поглаживание между ног сделалось интенсивнее, палец двигался быстрее, тверже, глубже. О Боже…

Внизу живота нарастало какое-то непонятное напряжение. Она стискивала его руки, плечи, чувствуя, как вздуваются твердые, крепкие мышцы под ее пальцами. Ей хотелось быть еще ближе, потереться о твердую стену мускулов.

Ей хотелось почувствовать кожу, ощутить силу и жар под своими ладонями.

Она вытащила рубаху из штанов и скользнула руками под материю и стеганый дублет. Он застонал, когда ее руки соприкоснулись с гладкой равниной горячей кожи.

Она сжала его сильнее, когда тело ее начало свое восхождение.

Он прервал поцелуй и тяжело задышал ей в ухо.

– Я хочу видеть тебя сейчас, любимая.

Любимая. Он назвал ее любимой. Ну наконец-то!

Сердце ее переполнилось счастьем, в то время как бедра начали вращаться, бессознательно ища новой ласки.

– Вот так, – мягко подбадривал он. – Тебе хорошо? Я чувствую, как ты начинаешь дрожать. Боже, какая же ты сладкая. В следующий раз я попробую тебя. Проведу языком вот здесь.

Хелен уже перешла ту грань, за которой больше ничто ее не шокировало. Напротив, ее сотрясла дрожь греховного предвкушения.

Он нашел пальцем такое местечко…

Она вскрикнула, пальцы вонзились в стальные мускулы его спины под напором пульсирующих спазмов, накатывающих один за другим. Наслаждение невиданной, сотрясающей силы обрушилось на нее.

– Вот так, любимая, – зашептал он. – Вот и умница. Господи, как же ты прекрасна!

Магнус не мог ждать больше ни минуты. Ее бурный оргазм порвал последние сдерживающие его нити. Еще никогда в жизни он не был так возбужден.

Теперь он мог думать лишь о том, чтобы сделать ее своей. Он был такой твердый, такой горячий и так близок к взрыву, что знал: удержаться будет трудно.

Он завозился с завязками штанов, спеша освободить себя. Прохладный воздух на разгоряченной, до боли натянутой коже стал желанным облегчением.

Хелен безвольно прислонилась к камням, еще не пришедшая в себя после своего освобождения. Но она ожила, когда он задрал ее юбки кверху, и до нее дошло, что он делает.

Глаза ее залюбовались той его частью, которая, как он думал, тверже стать уже не может. Но ее любопытство доказало, что он ошибался. Магнус стиснул зубы, и мышцы живота непроизвольно сжались, когда она протянула руку и дотронулась до него.

– Ты такой… – Она мгновение помедлила в нерешительности, прежде чем пальцы обхватили его, как он показывал ей раньше, – большой.

И, к своему отчаянию, с каждой секундой становится еще больше.

– И такой мягкий и твердый одновременно.

Нужны ли тут слова? Быть может, разговаривать было не такой уж блестящей идеей. Но и смотреть тоже. Когда он взглянул вниз и увидел, как эти тонкие, белые пальчики обхватывают его, то чуть не излился ей в руку. Он мечтал об этом моменте с юношеских лет и теперь не мог поверить, что это на самом деле происходит.

Он запульсировал, и глаза ее расширились.

– Это я делаю?

Кровь стучала в висках с такой силой, что он не сразу смог ответить. Глаза его неистово сверкали.

– Да.

Опасная улыбка заиграла у нее на губах. То была улыбка женщины, только что обнаружившей источник своей власти.

– Ты что-то там говорил про то, что мне достаточно легонько сжать…

Ах, негодница!

– Вот так? – Она стиснула кулачок и, не разжимая пальцев, провела ими по всей его длине от основания до кончика.

Он не смог даже кивнуть, настолько приятно это было. Каждый мускул натянулся до предела.