Моника Маккарти - Суровая нежность

Она стиснула стальные мускулы его спины, прижимаясь к нему еще теснее. Ей нравится ощущать его, такого твердого и сильного, теплого и надежного.

Он терял самообладание. Она почувствовала, как холодная маска графа начала разваливаться на куски и сквозь нее засиял теплый, страстный мужчина, которого она полюбила.

Но потом он опомнился и с отчаянным стоном оторвался от нее. Она наблюдала, как его тяжелое дыхание замедляется по мере того, как он овладевает собой.

– Прости. Я не хотел… – Он нашел ее глаза. – Мне не следовало этого делать. Я не за этим приехал.

Мюриел думала, что ее разбитому сердцу дальше разбиваться уже некуда. Но она ошиблась. Все внутри ее распадалось, обращалось в прах. Он вспомнил о своем долге. Снова пред ней возник холодный, грозный граф. Мужчина, который не потерпит отказа. Мужчина, который готов сделать из нее шлюху.

– Это только на короткое время. Пока не найдется подходящая замена.

Грудь ожгло как огнем. Жена. Женщина, которая займет ее место. О Боже, она этого не вынесет.

Она отказала бы ему вновь, но он знал ее слабость.

– Ты должна мне, Мюриел. Должна моей семье.

Она покачнулась от этого удара, этого мастерски нацеленного кинжала, который пронзил ей сердце. Он прав. Она его должница. Его семья приняла ее и дала место, где исцелиться. Когда отец умер, Уилл не заставил ее выйти замуж, как сделал бы любой другой. И не имеет значения, что мотивы его были эгоистичными. Но она не могла простить его за то, что использует ее благодарность против нее. Он дал ей свободу, а теперь отбирает ее.

Она заставила себя поднять на него глаза, хотя от жжения в груди воздух словно выдавило из легких.

– Я поеду на один месяц. Но после этого мой долг тебе будет выплачен сполна.

Холодные, надменные глаза обратились на нее. Он кивнул:

– Хорошо. Один месяц.

Он думает, что сможет заставить ее передумать. Но ничего у него не выйдет. Он сделал то, что она считала невозможным: заставил возненавидеть его.

Они пробыли в Дингуолле, крепости графа Росса, несколько дней, прежде чем у Магнуса появилась возможность поговорить с Хелен наедине. Его обязанности в дороге и их естественное разделение по прибытии, не говоря уж о ее братце и Монро, постоянно висящими над душой, вынуждали Магнуса приглядывать за ней на расстоянии. Он был почти рад присутствию других людей. Зоркость Сазерленда и Монро служила дополнительной защитой от возможной угрозы. Разумеется, они считали, что это он представляет угрозу.

Магнус очень надеялся, что они правы. Но не ослабит бдительность до тех пор, пока…

Невозможно сказать, сможет ли он когда-либо вообще ослабить бдительность. Опасность будет существовать столько, сколько будут существовать желающие раскрыть личности Брюсовых воинов-призраков. Хелен связана со стражей, хочет она того или нет.

Внезапно Магнуса охватил гнев на своего погибшего друга. Неужели Гордон даже не подумал об опасности, которой подвергает девушку, женясь на ней?

Магнус не в состоянии был думать ни о чем, кроме потенциальной угрозы. Если их враги посчитают, что Хелен что-то знает…

Черт, он боялся даже представить, что они с ней сделают, чтоб вытащить правду из нее. Ему хватило тех ужасов, которые лезли в голову в тот день, когда она поздно вернулась в крепость.

Он никогда не паниковал. Никогда. Какой бы страшной и опасной ни была ситуация, он всегда знал, что делать. Даже среди хладнокровных, невозмутимых стражников Магнус славился своими стальными нервами и рассудительностью в пылу сражения. Но на один жуткий миг он почувствовал, как ледяная длань страха сжимается вокруг него, делая беспомощным. Если с ней что-то случилось…

Он тогда чуть с ума не сошел.

Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что реагировал, пожалуй, чересчур остро, но в то время только и мог представлять Хелен в лапах какого-нибудь безжалостного негодяя, нацеленного получить от нее сведения любой ценой.

Король прав. Беспокоиться, возможно, не о чем. Но он не сможет расслабиться, пока не удостоверится в этом лично.

Конечно, помимо приглядывания за Хелен, он нес свою службу у короля. Как и Сазерленды, Росс лишь недавно принес свою присягу на верность новому монарху. И хотя Брюс принял Росса в свои ряды ради блага королевства, он и его окружение никогда не забывали, что это Росс был в ответе за грубое нарушение неприкосновенности церковного убежища и передачу королевы, Брюсовых сестер и графини Бьюкен англичанам.

Атмосфера в Большом зале, понятное дело, была напряженной, и вероятность нового предательства не шла у них из умов. Но как и с Сазерлендами, Брюс стремился скрепить клятву Росса брачным союзом, в этот раз между наследником Росса, сэром Хью, и королевской сестрой Мод. И они как раз праздновали в Большом зале согласие на помолвку, когда Магнус заметил, как Хелен потихоньку ускользнула.

После прибытия в Дингуолл она вела себя как-то странно. В присутствии других дам была необычно тиха и подавлена. Это напомнило ему время, когда он впервые увидел ее в Данстаффнэйдже – словно чего-то недоставало. К внешности ее придраться было нельзя – он еще никогда не видел ее такой изысканной. И хотя она (благодарение Богу!) вернулась к более скромному выбору платьев, он постоянно спрашивал себя, не случилось ли чего.

Взглядом попросив Макгрегора присматривать за королем, Магнус вышел следом за ней. Он делает это из чувства долга, а не потому что беспокоится о ней.

Погода стояла ясная, но ветреная, и здесь, рядом с морем, холодная для середины лета. Дингуолл, древняя цитадель викингов, занимаемая англичанами и недавно отданная во владение Россу, стояла на высоком зеленом мысе, окруженная крепостным валом и в сотне футов внизу широким рвом. Круглая башня была более поздним строением, и ныне крепость считалась самой крупной севернее Стерлинга.

Магнус огляделся, но не увидел Хелен. Во дворе было много людей: слуги, снующие из кухни в Большой зал, солдаты, патрулирующие стену и охраняющие ворота.

Он заставил сердце биться спокойнее, стиснул зубы – не будет он паниковать, черт побери, – и еще раз методично оглядел все вокруг. И чуть не проглядел ее. Она была наполовину скрыта стеной, и только длинные рыжие волосы, развевающиеся на ветру, выдали ее местонахождение.

С глубоким вздохом облегчения, в котором ему не хотелось признаваться даже самому себе, он направился к ней. Заметив, однако, как быстро он идет, нахмурился. В Данробине он всячески старался – правда, без особого успеха – избегать ее. А теперь, после того как почти неделю наблюдал за ней лишь издалека и разговаривал только в окружении других людей, он, если б не знал, что это не так, подумал бы, что ему не терпится увидеть ее. Что он соскучился по ней.

А, черт, он понимал, что совершает ошибку, но ни черта не мог с собой поделать. Они вместе, нравится ему это или нет, так что вполне можно извлечь из этого пользу.

Залюбовавшись на море внизу, она не слышала, как он подошел.

– Красиво?

Она вздрогнула при звуке его голоса и резко обернулась. Но, увидев, кто это, ослепительно улыбнулась. Ее радость при виде него не должна была доставить ему такое удовольствие, но доставила. Лучик этой улыбки проник ему в душу и словно осветил ее изнутри. Он как будто вдохнул частичку солнца.

– Магнус, ты напугал меня!

Он криво улыбнулся.

– Извини, не хотел. Ты так глубоко задумалась. – Их глаза встретились. – Не обдумываешь, случаем, новые средства от сыпи?

Легкий розовый румянец расцвел на ее чуть тронутых солнцем щеках. Она неуверенно взглянула на него из-под длинных черных ресниц.

– Ты очень сердишься?

Взгляды их на несколько долгих мгновений застыли, воспоминания о том, что произошло, раскалили воздух между ними. Желание ударило прямо в пах. Сердится? Вряд ли. Он прикасался к ней. Дотрагивался до нее в таких местах, о которых мог лишь мечтать. Чувствовал, как ее тело двигается на нем. Вкушал такую страсть, о которой и помыслить не мог. Она обманом побудила его к тому, что честь никогда не позволила бы ему сделать. Дала ему оправдание. И он был не настолько лицемерен, чтоб сожалеть об этом.

Но и поощрять ее Магнус тоже не хотел. Он не был уверен, что у него достанет сил обуздать себя еще раз.

– Сердился.

– Но больше нет?

Она смотрела на него такими полными надежды глазами, что ему пришлось придать лицу суровости.

– Я готов охотно простить тебя, если ты дашь слово больше никогда не вытворять ничего подобного.

Она недовольно поджала губы.

– Меня спровоцировали. И не моя вина, что она пришла к неверному заключению. «Странная сыпь» может означать все, что угодно.

Дерзкая девчонка.

– Хелен…

По тому, как она вздернула подбородок, он предположил, что ей не понравился его тон.

– Очень хорошо, но только если и ты пообещаешь не делать больше ничего подобного. – Лицо ее помрачнело, и она растеряла часть своей бравады. – Нехорошо было с твоей стороны так нападать на меня.

– Ты не единственная, кто был спровоцирован. – Он взглянул на ее платье. – Я заметил, ты больше не носишь те «скромные» наряды.

Она покраснела и отвернулась.

Довольный тем, что просто стоит с ней рядом, он проследил за направлением ее взгляда и понаблюдал, как рыболовецкие шхуны входят в гавань Дингуолл и покидают ее.

Наконец она нарушила молчание:

– Я зачем-то понадобилась королю?