Моника Маккарти - Суровая нежность

Силы покинули ее. Она обмякла, вся воинственность ушла. Голос ее прозвучал чуть громче шепота.

– Если вы считаете меня шлюхой, это не значит, что я ею являюсь.

Он выругался, его ледяная маска треснула, как поверхность озера весной.

– Святое небо, Мюриел, я не считаю тебя шлюхой.

– Нет, вы просто хотите, чтоб я стала вашей любовницей. Дом, драгоценности, спокойная, обеспеченная жизнь, так вы выразились? Все, чего только моя душа пожелает. – Кроме того единственного, что действительно важно. Она взглянула на него. На этот раз не в силах сдержать слезы, которые потекли по щекам. – Знаешь, в чем ирония, Уилл? Тебе незачем было делать меня своей дорогостоящей шлюхой. Я отдала бы тебе все безо всякой платы.

Она так сильно любила его. Он узнал самое страшное и, о чудо, ответил на эту любовь. Она никогда не думала, что такое возможно. Она отдала бы ему все. Но потом он все испортил.

Он оцепенел.

– Я бы не опозорил тебя.

Она рассмеялась. Как же ей ненавистна мужская логика. Взять то, что она предлагает просто так – позор и бесчестье, а сделать ее своей официальной любовницей – нет? Неужели он не понимает, насколько его предложение оскорбляет ее? Он дал название тому, что между ними было, и все опошлил.

– Проклятие, Мюриел. Я граф. У меня есть обязательства. – На лице его промелькнула мука, проблеск чувства, которое он так хорошо скрывал. Настолько хорошо, что она почти забыла, что оно существует. – Что еще я мог сделать?

«Я не могу жениться на тебе. Мне нужен сын».

Эти невысказанные слова промелькнули между ними. Конечно, неправильно, что она желает того, что невозможно. Но сердцу ведь не прикажешь.

– Ничего, – отозвалась она. – Все правильно. Как ты сказал, ты граф, а я… – Она не договорила. «Я ущербная».

Мюриел больше не могла смотреть на него. Реальность того, чего никогда не может быть, причиняла слишком сильную боль.

В этот раз, когда она повернулась, чтобы идти, он не остановил ее.

«Я не смогу, – подумала она. – Не смогу оставаться здесь и смотреть, как он женится на другой. Это убьет меня».

Девушка вернулась в коттедж, который был ее домом. Домом, что стал убежищем от бездонных глубин ада. Местом, где она исцелилась.

Но больше этот дом не убежище. Она должна уехать, пока он не превратился в тюрьму.

Хелен, верно, ослышалась. Она потрясенно воззрилась на Мюриел.

– Ты уезжаешь? Но почему?

Мюриел перестала складывать свои пожитки в деревянный сундук и посмотрела на нее с кривой улыбкой на лице.

– Я думала, что уж ты-то поймешь. Не ты ли весь последний год уговаривала меня принять предложение о покровительстве графа Росса?

Мюриел права. Едва услышав о предложении графа Росса помочь ей войти в гильдию врачей в Инвернессе, сделанное после того, как он наблюдал ее мастерство после Данбара, Хелен убеждала ее попробовать – несмотря на определенное сопротивление по той причине, что она женщина.

– Да, но ты говорила, что не нуждаешься в одобрении кучки стариков, чтоб стать еще лучшей врачевательницей. Что заставило тебя передумать?

– Нельзя сказать, что я передумала. Эта мысль все время жила во мне. – Мюриел села на скамейку возле самого большого в коттедже окна и пригласила Хелен сесть рядом. Солнце струилось сквозь открытые ставни, образуя вокруг ее головы яркий ореол света. – Когда мы третьего дня разговаривали с тобой, я поняла, что это просто страх перед неудачей мешает мне воспользоваться шансом. Но я никогда не узнаю, примут они меня или нет, если не попробую.

Хелен закусила губу, видя решимость в лице подруги и представляя, с какими трудностями ей предстоит столкнуться.

– Дураки они будут, если не примут тебя с распростертыми объятиями. – Глаза ее заблестели от непролитых слез. – Я многие годы восхищалась тобой, Мюриел, но сейчас – больше всего.

С дрожащей улыбкой и глазами на мокром месте, Мюриел взяла ее за руку.

– Ты была мне хорошим другом, Хелен. Я… я буду по тебе скучать. – Она встала, пересилив волну эмоций чересчур бодрой улыбкой. – Но если я не закончу укладываться, то повозка уедет без меня.

Хелен поглядела на две кожаные сумки на голом матрасе и большой деревянный сундук, почти доверху набитый оставшимися пожитками Мюриел.

– А тебе обязательно уезжать так скоро?

– Да, если я не хочу тащить все это на себе. Мне повезло, что старый Том согласился втиснуть меня к рулонам своей шерстяной материи, которую он везет на рынок.

– Уверена, попозже Уилл смог бы выделить несколько верховых, чтобы сопровождать тебя…

– Нет! – вскричала Мюриел. Сообразив, что реагировала слишком бурно, добавила: – Мне не терпится начать. Кроме того, я никогда не любила долгие проводы. Так будет лучше, поверь мне.

Хелен нахмурилась, видя, как расстроена подруга. Что-то тут не так. Есть что-то еще помимо желания Мюриел попытаться войти в гильдию. Она спешит уехать, поняла Хелен, но почему?

Хелен наблюдала, как Мюриел заканчивает укладываться, все еще потрясенная таким неожиданным поворотом событий. Она разрывалась между гордостью за подругу и эгоистичным нежеланием, чтоб она уезжала.

– Что мы будем без тебя делать?

Мюриел покачала головой. Улыбка ее больше не казалась вымученной.

– Я больше тебе не нужна, Хелен. Уже давно не нужна. Ты теперь вполне способна сама позаботиться о своих сородичах.

Дрожь беспокойства прокатилась по ее телу.

– Ты так думаешь?

– Я знаю.

Несмотря на убежденность подруги, Хелен не была так уверена. И роль, и ответственность казались устрашающими. Но и, следовало признать, волнующими. Чувствовалась в этом некая правильность. Почти.

– Уилл не обрадуется. Он и так считает, что я уделяю слишком много времени лечению членов клана. Что он сказал, когда ты сообщила ему?

Мюриел стояла спиной к ней. Когда она заговорила, в голосе ее была какая-то странная натянутость.

– Я… я не сообщала ему. Граф был занят с королем, и я не хотела мешать. Я надеялась, ты расскажешь ему за меня?

Хелен прекрасно ее понимала. Что-то тревожит Уилла последние несколько дней – с тех пор, как она встретила его в коридоре во время пира. Не ищи она возможности увидеться с Магнусом, Хелен тоже старалась бы держаться подальше от своего раздражительного брата. Правда, нельзя сказать, что ей особенно повезло в этом отношении. Кажется, что, за исключением трапез – во время которых Магнус старательно избегал ее, – последние два дня мужчины безвылазно сидели в солнечной комнате брата. Сосредоточенная на Магнусе и быстро бегущем времени, она не особенно задумывалась о дурном настроении брата. Но подозревала, что это результат обсуждений его ближайших планов.

– Уилл не в духе от всех этих разговоров о его женитьбе, – сказала Хелен.

Мюриел как будто дернулась. Руки ее на мгновение замерли.

– Значит, все уже решено?

Хелен покачала головой, внимательно наблюдая за ней.

– Официально – нет пока. Но, по словам Кеннета, король предложил в качестве жены свою дважды овдовевшую сестру Кристину после того, как ее выпустят из английского монастыря. От такого союза моему брату трудно было бы отказаться, даже если б он захотел.

– И с чего бы ему хотеть.

Это был не вопрос, но утверждение. Что-то смутно обеспокоило Хелен в безжизненном голосе Мюриел. На секунду она подумала…

Нет. Невозможно.

Она нахмурилась, мысль никак не выходила из головы.

– Уверена, он хотел бы знать о твоем отъезде. Уилл стольким обязан тебе за то, что ты сделала… как и все мы. Но я расскажу ему, если таково твое желание.

Мюриел повернулась к ней, и спокойное выражение ее лица немного успокоило Хелен.

– Спасибо. Я была счастлива здесь, Хелен. После папиной смерти ты и твоя семья взяли меня под свое крыло, дали мне дом. Я очень признательна вам за это. И никогда этого не забуду.

– Здесь у тебя всегда будет дом, и мы будем очень рады тебе, – отозвалась Хелен. – Обещай, что вернешься, если Инвернесс придется тебе не по вкусу.

Мюриел улыбнулась, понимая, что подруга имеет в виду.

– Обещаю, но меня не так-то легко испугать. Особенно кучке придирчивых стариканов. Но и ты тоже кое-что обещай мне.

Хелен кивнула, ей стало любопытно.

– Не позволяй никому заставить тебя пойти тем путем, которым ты идти не желаешь. Если у тебя появится шанс на счастье, воспользуйся им, кто бы что ни говорил.

Горячность этих слов заставила Хелен гадать, о многом ли подруга догадалась.

Губы ее изогнулись в натянутой улыбке.

– Ты ведь понимаешь, что то, о чем ты говоришь, равносильно ереси. Как у женщины – тем паче знатного рода – у меня нет иного пути, кроме уже избранного. Чувство долга превыше всего.

– Но ты ведь на самом деле в это не веришь?

Хелен покачала головой. Возможно, в этом и заключается ее трагедия. Она ищет счастье в мире, не ценящем это чувство.

– Чуть не забыла. – Мюриел пересекла небольшое расстояние от кровати до кухни. Каменный коттедж был теплым и уютным, но маленьким – приблизительно десять на двадцать футов. Кровать была встроена в дальнюю стену. Посередине стояли стол, скамья и кресло перед жаровней. Сбоку ютилась крошечная кухонька. Мюриел протянула руку к одной из открытых полок и достала маленький горшочек.

– Возьми это, – сказала она.

Хелен сняла крышку и понюхала: содержимое имело сильный запах камфары. Хотя она обычно использовалась для наливок, отец Мюриел узнал от одного старого крестоносца, что неверные пользуются ею для облегчения болей.