Неужели надменная мисс Берд станет праздновать вместе со всеми?

Хотя для танцев предназначалось несколько лужаек и каждый старался держаться поближе к своей ровне, Каммингсы объявили, что подобное развлечение не слишком подходит дамам. И все же последние тоже предпочли посетить танцы. А мужчинам из их компании предстояло проследить, чтобы ни одна женщина не ушла домой без кавалера.

Невилл причесался и привел себя в порядок. Он сделает все, чтобы мисс Берд не осталась без сопровождающего! Пусть кипит гневом, топает ножкой и сверкает янтарно-зелеными глазами. Ему все равно. Мало того, он с нетерпением ожидал вспышки ее ярости. Под этой внешностью хорошо воспитанной барышни кроется неукротимая страсть, и он сделает все, чтобы выпустить эту страсть на волю.

Он нагнулся и посмотрел на себя в зеркало.

Почему он делает это? Почему не в силах забыть ее, почему ни одна женщина не влекла его к себе с такой силой? И дело не только в аренде земли, иначе он не вел бы себя с ней так неосторожно. Если бы все, что он хотел, — взять в аренду ее пастбища, не оставил бы той записки в журнале. Не целовал бы ее так исступленно у ручья…

При одном воспоминании об этом поцелуе и ее безыскусном ответе у него загоралась кровь.

Нет. Дело не в аренде. Он хотел эту женщину, безумный глупец! А она хотела его. Барт сказал, что даже слепец может видеть, как их тянет друг к другу.

Он даже позволил себе поразмыслить над другими словами Барта. Тот считал, что женщина может отогнать его кошмары, что женщина, каждую ночь лежащая в его постели, может дать ему долгожданное облегчение. Отвлечет его. Подарит наслаждение.

Невилл смотрел на свое отражение, видя лицо, так похожее на лицо отца, и шрам на челюсти: постоянное напоминание о той ночи в Линьи.

Поспешно отвернувшись, он снова поднял графин.

Будь он джентльменом, держался бы подальше от Оливии Берд.

Но тут он горько рассмеялся.

Будь он истинным джентльменом, у него не было бы причин держаться подальше от Оливии Берд. И она, и ее мать приняли бы его с распростертыми объятиями.

Но он не джентльмен! Когда-то, может, и был, но теперь… все в прошлом. И он не собирается искать жену.

Невилл медленно прикончил бренди, наслаждаясь его жаром и жгучим вкусом. Предвкушая момент, когда уйдет напряжение.

Он отставил графин.

Барт перешел все границы, вмешался не в свое дело, но в одном был прав. Женщины любят вальс. Он выучился этому танцу во Франции, и хотя последнее время не танцевал, все же вспомнит па, как только заиграют музыканты.

— Сегодня я буду вальсировать с Оливией, — поклялся Невилл, подогретый бурлившим в его крови бренди. Она будет избегать его, он начнет ее преследовать, и под конец она окажется в его объятиях, сладостная и податливая, какой была сегодня у ручья. Одна эта мысль пробудила в нем совершенно неудержимую похоть.

Но он напомнил себе, что они не окажутся в постели. Об этом не может быть и речи. В конце концов, она леди. К несчастью. И, погубив ее репутацию, он погубит также всякую надежду взять в аренду ее землю.

Все же если он хотя бы немного смягчит ее, то эту ночь можно будет считать успешной. Он обнажит ее страсти, покажет, до чего она способна дойти. Пусть признает их существование! Она может твердить себе, что презирает его, но вскоре осознает свое желание.

Даже Барт с этим согласится.

— Ты идешь, и это мое последнее слово, — объявила Августа. — Ты не имеешь права оскорблять гостеприимство Каммингсов подобным образом.

Оливия окинула ее яростным взглядом. Как ни неприятно, но мать права.

— Кроме того, — продолжала Августа, — Пенни утверждает, что танцы на площади — это почти скандальное событие, поскольку туда допускается вся округа. Мне казалось, что это вполне твоя стихия.

На этот раз Оливия отвернулась. Мать снова права. Если бы не лорд Хок, она с восторгом бы отправилась на танцы. И хуже всего, что хотя она сгорит от унижения при виде его, все же какая-то часть ее… самая порочная часть, жаждет встречи.

Она прижала пальцы к глазам, стараясь взять себя в руки. Обрести спокойствие, которого не ведала весь вечер. С той минуты, как он поцеловал ее. Почему она позволила себе остаться наедине с ним, зная, какое извращенное тяготение испытывает к этому человеку?

Потому что думала, будто здравый смысл сможет побороть первобытную страсть, которую он в ней возбудил. Оливия вздохнула. Она не глупа, не легкомысленна, так что извинения подобному инфантильному поведению просто нет и быть не может. Господи, она провела в Лондоне три сезона и, кажется, научилась отваживать нежеланных поклонников. Впрочем, он даже отдаленно не походил на поклонника. Скорее, вел себя как неотесанная деревенщина. Негодяй. Один из тех порочных мужчин, у которых нет порядочных намерений. Только дурные. Но он так хорошо целуется!

— Оливия! Я с тобой говорю!

Оливия, вздрогнув, вернулась к реальности. Мать не оставит ее в покое, пока она либо не согласится, либо не объяснит, почему не хочет идти. И даже тогда Августа скорее всего посоветует поощрять этого человека. Если бы она вела подобный журнал, наверняка посчитала бы лорда Хока идеальным женихом: красив, умен, титулован и небеден.

Оливия подняла щетку для волос.

— Я слушаю тебя, матушка. Просто мне не нравится то, что ты сказала.

— Когда это ты научилась спорить с матерью?

— Прости, — снова вздохнула Оливия. — Ты права. У меня нет причин избегать сегодняшних празднеств. Но обещай мне одно, мама! Пожалуйста! Пообещай, что сегодня ты не станешь навязывать мне ни одного мужчину.

Августа, застегивавшая браслет поверх перчатки, прервала свое занятие и подняла голову:

— Если ты имеешь в виду лорда Хока, а подозреваю, так оно и есть. Сомневаюсь, что его так уж необходимо тебе навязывать. Он достаточно увлечен тобой, чтобы нуждаться в каком-то ободрении. — Заметив упрямое выражение лица Оливии, она прищурилась: — Понять не могу, почему он так тебе не нравится.

Оливия едва не застонала. Видит Бог, она не хотела ввязываться в этот разговор!

— Ты, как всегда, делаешь поспешные выводы, — проворчала она. — Я не имела в виду именно его! Просто я покинула Лондон, потому что брачный рынок становится все более скучным.

Августа снова занялась браслетом.

— Хорошо, я не буду представлять тебя холостым джентльменам. Именно этого ты хочешь? Но за это ты должна ответить на мой вопрос. Только на один.

Оливия стиснула зубы. Какой у нее выбор? Впрочем, один ответ — это лучше, чем целый вечер попыток избежать материнских интриг.

— Ладно. Всего один.

— Вот и прекрасно. Итак… — Она подняла голову и окинула Оливию взглядом раненного до глубины души человека. — Ты намереваешься остаться в старых девах? Или твои стандарты так невыносимо высоки, что ни у одного мужчины нет никакой возможности им соответствовать? — Она прижала сжатые руки к груди. — Неужели последние три года я надеялась зря? Но заверяю тебя, что не хочу зря потратить еще три года!

Такого Оливия не ожидала и на какой-то момент даже растерялась.

— Это больше чем один вопрос, — напомнила она.

— Возможно, но смысл у всех одинаков. Скажи правду, Оливия, потому что мне надоела твоя игра.

Оливия склонила голову. Что же ей сказать?

— Я хочу рано или поздно выйти замуж. Но только за человека, которого полюблю.

Августа отпрянула.

— Это звучит как обвинение! Думаешь, я выходила замуж не по любви?

Оливия снова сдержала стон. Мать, как обычно, перевернула все с ног на голову, чтобы оказаться в центре внимания.

— Я не это имела в виду, матушка.

Августа презрительно фыркнула:

— Но тебе все же следует знать, что я любила всех своих мужей, хотя, возможно, и по-разному. — Она уставилась в пространство. — Джордж, хоть был намного старше меня, оказался настоящим душкой, добрым и великодушным. Твой отец… да, он был повесой, признаю, но я страстно его любила. А Хамфри… надеюсь, ты не сомневаешься в моей любви к нему?

— Нет, конечно, нет. Просто… — Оливия заломила руки. — Я просто не хочу совершить ошибку. Хочу быть уверенной.

— На самом деле, дорогая, ты мечтаешь об идеальном мужчине. Нок несчастью, таких просто не существует. И полагаю, ты уже сама это поняла. — Она подошла к дочери и нежно погладила по щеке. — Пойдем. Заканчивай прическу. И не надевай лучшие туфельки: там грязно и пыльно.

Оливия кивнула и принялась одеваться. Беседа оказалась не столь трудной, как она ожидала, но тем не менее расстроила ее. Неужели она добивается невозможного? Неужели слишком многого ожидает от мужчины, желая, чтобы он был верен, добр, порядочен и начитан? Наверняка нет! Может, она не там ищет? Но с каких пор любовь стала для нее обязательным условием брака?

Тяжело вздохнув, Оливия воткнула в волосы пару сверкающих гребней. Сегодня она прекрасно проведет время и не станет ни о чем волноваться. Особенно о лорде Хоке.

По крайней мере попытается.

Женщины и мистер Каммингс ехали в экипаже. Остальные мужчины, включая лорда Хока, — верхом. Слава Богу, Оливии не пришлось столкнуться с ним лицом к лицу! Вместо этого она размышляла о его спутниках, пытаясь возбудить в себе хотя бы малейший к ним интерес. Но увы, безуспешно.

По-настоящему отвлеклась она в городе. Вся площадь была освещена факелами, а в центре, на возвышении, сидели музыканты. По периметру были расставлены чаши с пуншем, бутылки с бренди, вино и тележки с бочонками эля.

— Леди, вы должны находиться здесь, между музыкантами и столами с пуншем, — наставлял мистер Каммингс. — Сюда не допустят никого из простого народа.

— А я хотела бы обойти площадь и посмотреть, как танцуют горничные и конюхи. И викарий, — озорно усмехнулась Оливия.