Элоиза Джеймс - Супруг для леди

Это был Эван. Он распластал Крогана-верзилу на земле и беспощадно его колотил.

– Если ты еще раз посмеешь тронуть ее, – прорычал он, – я убью тебя. – Бах! Голова толстяка мотнулась назад. – Я убью тебя, и для меня это будет раз плюнуть! – сказал Эван.

Голос его был таким свирепым, что у Аннабел отвисла челюсть.

– Слышишь меня, Кроган? – прокричал он.

– Д-да, – простонал мужчина. – Я н-не…

– Ты лапал ее! – взревел Эван, подняв его в воздух, точно куль с мукой, и разжав пальцы, так что тот снова шлепнулся на землю.

– Нет! – взвыл Кроган. – О Боже, да я к ней больше б-близ-ко не подойду! Это не я! – выл он. – Это твоя ба…

Эван снова занес кулак и ударил Крогана по подбородку. Толстяк издал стон, и глаза его закатились под веки. Он потерял сознание.

– Эван! – выдохнула Аннабел, положив ладонь на его руку, когда он оторвал Крогана от земли и принялся трясти его, чтобы привести в чувство.

– Я найду отца Армальяка, – сказала Роузи звонким, точно колокольчик, голосом. Она убежала прочь, и Аннабел снова резко повернулась к Эвану.

Он выпустил Крогана, и тот упал обратно на листву.

Эван дышал так, словно пробежал тридцать миль, поэтому он занялся тем, что принялся сосредоточенно опускать рукава. Он, Эван Поули, граф Ардмор, только что первый раз в жизни потерял самообладание. Ну, быть может, не совсем в первый раз.

Он внимательно оглядел Аннабел и понял, что она не пострадала. Его Аннабел. Они напугали ее, но не причинили вреда. Земля была усыпана перьями, а из горшочка на голову второго Крогана вытекала патока.

В конце концов ему пришлось встретиться с ней взглядом, потому что ее рука лежала на его руке. Зная, что между ее бровями будет та маленькая складка, он взглянул на нее.

И чуть было не закрыл глаза, ошеломленный ее красотой: струящимся через его руку водопадом спутанных волос цвета золотых монет, обворожительно изгибавшимися уголками ее глаз, умом и мужеством, которыми светилось ее лицо.

– Ты в порядке? – прошептала она.

– Он даже не тронул меня, пьяный дурак, – вымолвил Эван.

– Пьяный он или нет, – содрогнулась Аннабел, – я очень признательна тебе за то, что ты меня спас, Эван.

– Я собирался убить его, – медленно проговорил он. – Убить.

Аннабел смотрела на него.

– Помнишь, я как-то имел глупость сказать, что не могу позволить себе погубить свою душу? – спросил Эван.

Она кивнула.

– Так вот, это не составит никакого труда. Когда я увидел, как он трогал тебя…

Он замялся.

– Я бы убил его, а потом убил еще раз, – сказал он, и в голосе его слышалась ярость, которая пронзительным ветром прошлась по телу Аннабел. – Боже, Аннабел, вопрос не в том, каким образом я погублю и погублю ли свою душу. Спроси меня, сколько раз я обрек бы себя на муки вечные ради тебя?

– Сколько раз? – еле слышно вымолвила Аннабел, заглянув ему в лицо. Она затаила дыхание, чтобы лучше расслышать его ответ.

– Пока не захлопнутся врата ада, – прямо ответил он.

– О, Эван, – прошептала она, обхватив его лицо ладонями. – Я не могу… – Слезы навернулись у нее на глаза.

– О чем тут плакать? – спросил он. Но было в ее лице нечто такое, от чего у него полегчало на сердце. – До того, как я встретил тебя, я никогда не становился на путь греха. А теперь я срываюсь на всех и вся, меняюсь на глазах… и чуть было не убил своего соседа.

Аннабел засмеялась, но слезы по-прежнему текли у нее из глаз. Она принялась покрывать его лицо поцелуями, переполненная любовью к нему, пока его руки не обвили ее стан, и, положив конец всем этим легчайшим поцелуям, он жадно припал к ее губам… словно в целом мире не было никого, кроме них двоих и окружавшего их безмолвного леса.

– Аннабел! – спустя некоторое время прошептал Эван. Голос его был хриплым и грубым. – Ты еще не простила меня за то, что я так сильно тебя желаю?

Заморгав, она уставилась на него… и рассмеялась.

– Я люблю тебя, – хриплым голосом вымолвил он. – Но проклятие, Аннабел, даже если я постараюсь не желать тебя, из этого ничего не выйдет.

Она снова засмеялась.

– Ты так ничего и не понял, да?

– И скорее всего никогда не пойму. Не знаю, почему тебя так осчастливил тот факт, что я едва не прикончил соседа.

– Ты сказал, что ради меня обрек бы себя на муки вечные, – сказала она.

– Это не повод, чтоб отметить меня знаком почета.

– Только не для меня, – с болью в голосе сказала она. – Никто прежде не ценил меня так высоко, Эван.

– Мне кажется, я никогда и никого не любил так, как тебя. О, я люблю Грегори, и Роузи, и бабулю, но… – Он замялся.

– Все потому, что твои родители погибли, – докончила за него Аннабел. Она улыбнулась сквозь слезы. – Помнишь, как ты сказал мне, что богатство было тебе безразлично и поэтому ты продолжал приумножать его?

– Но мне небезразлично, потеряю я тебя или нет, – сказал он неожиданно охрипшим голосом. – Я скорее умру, чем отпущу тебя.

– Если ты… – Она сглотнула и снова подняла на него взгляд. – Я не знаю, как выразить это словами.

В глазах его тоже виднелось нечто очень похожее на слезы.

– В таком случае, согласна ли ты беречь мою душу, Аннабел Эссекс? – спросил он, и она никогда не слышала, чтобы шотландская картавость так сильно сквозила в его речи.

– О да, – прошептала она. – Да, да, согласна, Эван Поули. А ты согласен беречь мою?

– Почту за честь, любимая, – прошептал он.

Когда в тот вечер будущая графиня Ардмор появилась в дверях огромного северного бального зала, все ахнули. Мисс Аннабел Эссекс была чрезвычайно изящна – от мысков усыпанных драгоценными камнями туфелек до безупречных блестящих локонов. Леди Магуайр отвернулась, насупив брови, а у ее дочери Мэри навернулись на глаза слезы.

– Ты только погляди на это платье, ма, – сказала она, вцепившись в руку своей родительницы. – Немудрено, что Ардмор не захотел взять в жены меня.

– Оно французское, – фыркнув, ответила ее маменька. И прибавила, круто переменив мнение, которого держалась последние три года: – В конце концов, Ардмор не такой уж завидный жених, если взять всех этих монахов и сумасшедшую дамочку в доме. – Она кивнула в сторону пухлого, довольно низкорослого юного лорда, который вытянулся на цыпочках, пытаясь хоть одним глазком взглянуть на будущую графиню. – Молодой Бакстон будет для тебя хорошей партией.

Мисс Мэри надула губки.

– У Бакстона нет замка, и он толстый. Кроме того… – Она проследила взглядом за лордом Ардмором, который двинулся через всю комнату, чтобы поприветствовать свою нареченную. Он смотрел на мисс Эссекс так, будто никогда прежде не видел женщины. – Бакстон никогда не будет так на меня смотреть. Быть может, появление жареной индейки он и встретит с таким же энтузиазмом, но жену – никогда.

Итак, взгляд леди Магуайр тоже устремился в противоположный конец комнаты. Минуту спустя она медленно кивнула, словно вспомнив что-то из очень далекого прошлого.

– Сегодня здесь собрались все сливки высшего общества Шотландии, Мэри. Оглядись вокруг и найди кого-нибудь, кто будет смотреть на тебя точно так же. Ты красивая юная леди, и не забывай об этом!

Но Мэри наблюдала за тем, как Ардмор и мисс Эссекс танцуют вместе и как она смеется, глядя на него.

– Ma! – пискнула Мэри. – Посмотри на это! Ее маменька посмотрела.

– Что за манеры! – презрительно фыркнула она. – Отродясь не видела ничего подобного!

– Он поцеловал ее прямо на глазах у всех нас! – воскликнула Мэри, охваченная благоговейным ужасом.

В другом конце бального зала Имоджин притянула к себе свою маленькую сестренку и обняла ее.

– Ты видела это? – прошептала она. – Ты это видела?

– Конечно, видела, – ответила Джоузи. – Полагаю, это означает, что твой план сработал, а мой – нет. – Голос ее был немного сердитым.

– У меня не было никакого плана, – лучась счастьем, промолвила Имоджин. Эван все кружил и кружил Аннабел в танце, в то время как все остальные смотрели на них. Он являл собой яркий пример влюбленного мужчины. – План был у леди Ардмор.

– Правда? Отличная, должно быть, была стратегия. Я обязана выспросить у нее подробности, – сказала Джоузи. —Для моего исследования влюбленных мужчин.

Прошло много часов, прежде чем Эван смог остаться с Аннабел наедине. Похоже, ей пришлось перетанцевать с каждым приглашенным шотландцем. Он то и дело терял ее из виду, и ему приходилось искать ее, дабы удостовериться, что ее не лапает спьяну какой-нибудь чересчур восторженный представитель клана. В один из таких моментов, когда он стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за тем, как танцует Аннабел, его обнаружил отец Армальяк.

– Ты, похоже, подсчитываешь выпавшие на твою долю блага, – сказал он со своей мягкой улыбкой.

– Их так много, что сразу и не сосчитать, – ответил он. – Роузи сказала что-нибудь еще?

– Нет. Сомневаюсь, что она когда-нибудь станет очень разговорчивой. Но пока она довольствуется и теми немногими словами, какие употребляет, и думаю, что хоть молодому Крогану и не повезло, для Роузи та встреча в лесу была чудесным событием. Она постояла за себя (или так она считает) и вновь обрела дар речи. Вот уж воистину благо.

Эван снова наблюдал за Аннабел.

Отец Армальяк улыбнулся.

– Страшно любить кого-то после такой огромной утраты, какую понес ты, – промолвил он.

Эван повернул голову и удивленно посмотрел на него.

– Так… так сказала Аннабел.

Улыбка отца Армальяка превратилась в ухмылку.

– В таком случае разве я не мудрейший человек в Шотландии? Ведь это я послал тебя в Лондон.

Внезапно Эван притянул маленького монаха к себе и стиснул его в крепких объятиях.

– Да, – сказал он. – Конечно, мудрейший. Наконец… наконец Эван ухитрился увести Аннабел в свой личный кабинет и удобно расположил ее на диванчике перед камином.