Она наклонила голову набок и задумчиво посмотрела на него.

– Имоджин чрезвычайно красивая юная леди, но так же удручающе печальная. Если ты увидишь возможность провернуть эту любовную историю, не вступая в близость интимного свойства, то я буду весьма признательна. Потому что мне очень не нравится блеск в ее глазах.

Мейн вздохнул.

– И как же ты истолковываешь этот блеск?

– У нее было точно такое же выражение глаз, когда она поехала верхом к дому Мейтленда, и следующее, что я узнала, было то, что она растянула лодыжку, а день спустя она сбежала с Дрейвеном Мейтлендом. Имоджин просто не придает репутации большого значения. Вы двое должны прекрасно поладить.

Это был очередной камень в его огород, но Мейн оставил его без внимания. По всей видимости, он был нацелен на Имоджин, точно пуля, и поскольку у него не было возможности этого избежать, то он с таким же успехом мог и уступить.

Глава 8

Мейн обнаружил, что Имоджин сидит за праздничным столом рядом со своей сестрой Аннабел. Вокруг нее витал странный дух отчуждения. Мейну неоднократно доводилось такое видеть, и он точно знал, что происходит. Свет оказывал Имоджин холодный прием.

Он подошел и сел рядом с ней. Она ела пирог с голубятиной и (слава Богу!) выглядела невозмутимой.

– Вы позволите к вам присоединиться? – спросил он, послав ей ту особенную улыбку, которую приберегал для дам сердца.

– Конечно. – Вид у нее был равнодушный.

– Я так счастлив видеть, что вы больше не в трауре! – мягко сказал он.

– В таком случае вы будете огорчены, узнав, что тот факт, что я одета в черное, означает, что я по-прежнему в трауре.

– Черное идет вам, как никакой другой женщине, – сказал он, проникновенно заглянув ей в глаза. У нее и вправду были красивые глаза, с чарующе длинными ресницами. В былые времена он бы гонялся за ней, точно гончая, учуявшая лису.

– На самом деле, черное придает мне болезненный вид, – поведала она. – Но с тех пор, как я велела модистке сделать вырез на лифе как можно ниже, все мужчины, которых я встречаю, похоже, находят этот цвет недурным.

Разумеется, взгляд его машинально переместился на ее грудь, после чего взлетел обратно к ее насмешливому лицу.

– Не было надобности привлекать мое внимание к столь прелестной части вашей фигуры, – сказал он с толикой хрипотцы в голосе.

– Вообще-то была, – ответила она. – Вы ведь не обратили на нее внимания, не так ли?

– Я был зачарован подобным луку Купидона изгибом ваших губ, – молвил он.

– Хорошее выражение, – сказала она, явно нисколько не впечатленная.

Мейн подавил вздох. По всей видимости, он потерял сноровку, но он не мог выжать из себя ни капли сожаления по этому поводу. Он поведает о своей неудаче Тесс, и этот маленький эпизод будет завершен. В конце концов, согласно его опыту, женщина, вознамерившаяся испепелить свою репутацию, обыкновенно в этом преуспевает. Он не видел причины, по которой он должен поджариться до хрустящей корочки вместе с ней.

Но тут Имоджин обратила к нему лицо и спросила:

– Итак, кто же надоумил вас соблазнить меня? – Что?

– С Аннабел вы недостаточно хорошо знакомы, так что я предполагаю, что это была Тесс. – Должно быть, она прочла правду у него в глазах. – Тесс! Кто бы мог подумать, что она сможет перестать думать о своем распрекрасном муже и вспомнит обо мне?

Мысль о Тесс и ее муже, похоже, причинила ей острую боль, потому что в глазах ее появилось странное выражение, как у маленькой девочки, заблудившейся во время грозы, и Мейн почувствовал, как его намерение уйти прочь слабеет.

– Благодарю вас за письмо, которое вы прислали мне после кончины Дрейвена, – сказала она, резко меняя тему.

– Жаль, что я не попал на похороны. Мейтленд знал толк в лошадях. И веселых байках, – прибавил он.

– Он был забавным, не правда ли? – молвила Имоджин. – Я… – Она отвернулась и отпила вина.

Кто-то принес ему тарелку с едой. Он съел кусочек и поперхнулся: в еде был избыток пряностей. Обернувшись, Имоджин посмотрела на него – снова сама насмешливость – и сказала: .

– В эпоху Возрождения специи были единственным способом сохранить мясо. Полагаю, в этом блюде должна быть изрядная порция мускатного ореха. Все кулинарные рецепты взяты из той эпохи.

– Господи. – Он помахал официанту, чтобы тот принес ему вина. Оно было не вполне обычным, поскольку в бокале плавали некие странные маленькие кусочки, но с этим он мог примириться.

– Вы хорошо знали Дрейвена?

Она спросила об этом очень небрежно, но время между двадцатью и тридцатью годами, проведенное в любовных утехах с замужними женщинами, не прошло для Мейна даром, и он разбирался во всех тонкостях небрежно заданного вопроса. Весьма вероятно, Имоджин знала ответ – просто ей хотелось поговорить о своем муже. Его мать вела себя точно так же после смерти отца.

– Не очень, – сказал он, ломая голову над тем, какую историю о нем ей рассказать.

– Как вы познакомились?

– Мы встретились в Аскоте в 1812-м, – ответил Мейн. – Мейтленд скакал на… – Он умолк, пытаясь вспомнить.

– Морской Ракушке, – докончила она. – Помните? Гнедой жеребец, который мчался как ветер.

– Точно, – ответил Мейн. – Конь-огонь, не так ли?

– Он должен был выиграть, но укусил жокея за ухо прямо перед скачками, и Дрейвен сказал, что из-за этого жокей не смог сосредоточиться.

– Но это было задолго до того, как вы поженились.

– Я знала Дрейвена много лет, – молвила она с кривой усмешкой. – Он тренировал своих лошадей в конюшнях моего отца.

Тут она посмотрела прямо ему в глаза, и он почувствовал себя так, словно взгляд ее поразил его в самое сердце: до того он был пылким. В голове его промелькнула мысль, что никто и никогда не будет выглядеть столь невыносимо печальным, когда умрет он.

Она проницательно взглянула на него и вдруг спросила:

– Ну так что, закрутим мы роман или нет? Я склонна предположить, что Тесс поставила ваш побег от нее против моего обольщения, – сказала она; голос ее был столь же холоден, как погреб в июле. – Жаль было бы не воспользоваться ее просьбой. И, между прочим, первоначально я намеревалась сделать своим спутником именно вас.

Мейн подавил желание рассмеяться. Он привык сам выбирать себе спутниц, но, похоже, сестры Эссекс не принимали сей факт в расчет.

– Ну что ж…

– Более того, я попала в затруднительное положение, которому мне очень хотелось бы положить конец, – поведала она. – Как человек света, у которого, как я понимаю, были сотни подобных ни к чему не обязывающих свиданий, вы должны понимать, о чем я говорю.

«Она уже связалась с каким-то мужчиной?» Внезапно он ощутил некоторую радость оттого, что не женился на Тесс. Шотландские девушки были слишком сильным возбуждающим средством для его консервативной английской души.

– Разумеется, я буду счастлив услужить вам любым способом.

– Хорошо. В таком случае почему бы вам не отвезти меня домой, потому что эта пища несъедобна. А завтра мне бы хотелось начать осматривать дома в городе. Вы можете меня сопровождать.

– Сопровождать вас?

Она обернулась к нему и нежным голосом промолвила:

– Вы же не думали, что роман со мной будет делом нескольких совместных прогулок по парку, не так ли?

Эта женщина умела так обезоружить собеседника, что ей следовало бы сидеть в палате лордов.

– Тесс, вероятно, сообщила вам, что я полна решимости погубить свою репутацию, – молвила она, попробовав один из маленьких кусочков, плававших в ее бокале, и выплюнув его. На своей памяти он никогда не видел, чтобы леди плевала у всех на виду. – Это не так. Я просто отправляюсь к дьяволу, и если вы желаете присоединиться ко мне в этом путешествии, то воля ваша. Я собираюсь купить дом в городе и жить там, и мне нет никакого дела до того, что скажет об этом все это сборище зануд, величающее себя светом.

Мейн открыл рот и снова его закрыл. Внезапно он отчетливо понял одну вещь: он действительно был кое-что должен Тесс. Но это была Геркулесова задача. Ему нужно было каким-то образом спасти Имоджин от самой себя.

И если он сделает это, если каким-то образом, не мытьем, так катаньем, он спасет эту женщину, то, возможно, он не будет чувствовать себя таким… запятнанным.

Потому что это было так. Он чувствовал себя запятнанным, подлым, не стоящим и ломаного гроша и, в свою очередь, не заслуживающим того, чтобы с ним разговаривали. И если быть честным с самим собой, то он чувствовал себя так уже довольно давно. Но возможно, теперь ему удастся облагородить себя. Так сказать, исполнить епитимью.

Он снова посмотрел на Имоджин. Та выуживала из бокала крошечные кусочки апельсиновой цедры с гвоздикой и выкладывала их в ровную линию.

– Вы говорили, что ранее уже условились о свидании с другим мужчиной? – осведомился он.

Она кивнула, не поднимая глаз.

– Вам надобно будет сказать ему, что оно отменяется.

– Не говорите мне, что делать. Никогда. Мейн пожал плечами.

– Я не вторгаюсь во владения других мужчин. На мгновение она улыбнулась.

– Забавно слышать это от вас. Единственное достоинство, которым вы располагаете помимо вашей одежды, это умение соблазнять замужних женщин. Моя сестра Тесс всегда обращается к мастерам своего дела, если ей что-нибудь нужно.

Это был удар ниже пояса. Очевидно, он связался с женщиной, которая была на полпути к тому, чтобы превратиться в ту еще стерву, и, похоже, им предстояло провести вместе довольно длительное время. Возмездие – вот что это было такое.

Ключ к успеху – это терпение и доброта. Именно так должно было вести себя с человеком, понесшим тяжелую утрату.

– На самом деле, – молвил он, тщательно следя за своим голосом, т – я соблазнял только тех женщин, чьи мужья были отнюдь не прочь поделиться.

Она усмехнулась.

– И именно поэтому вы участвовали в стольких дуэлях?