Мой отец хотел еще что-то сказать, но мне уже необязательно было слушать. Даже если бы он признал, что ошибся тогда, много лет назад, или ошибся сегодня, для меня это не имело никакого значения. Я больше не нуждалась в его признании. Как ни странно, именно неодобрение отца, а не слова Зайона, привели меня к заключению, что нужно дать Мике шанс оправдаться. Да и мне всегда нравилось играть в адвоката дьявола.

– Папа, мне пора идти. Я должна кое с кем поговорить. – Я отключила телефон и встала. – Зайон, я иду на улицу.

Я спустилась в метро и села в поезд, который направлялся на юг, в Парк-Слоуп. Я не знала, будет ли Мика дома, но хотела поговорить с ним, глядя в глаза. Слишком велик был риск недопонимания.

Повернув на его улицу, я тут же обнаружила фотографа на нижней ступеньке лестницы, ведущей к его входной двери. Еще один папарацци облокотился о дерево на другой стороне улицы. Я развернулась, прежде чем они заметили меня.

Я побежала в кафе за углом и заказала горячий чай. Сидя за столиком у самой дальней стены, таращилась в телефон, размышляя, с кем связаться в первую очередь – с Микой или с Иден. Никто из них не пытался позвонить мне. Статья появилась всего пару часов назад. Быть может, они ее не видели. Или, возможно, они пытались решить, что с ней делать.

Единственное уведомление, помимо дюжины пропущенных звонков с незнакомых номеров, говорило о том, что меня упомянули в «Фейсбуке». Я открыла его и увидела, что Мариса Беннет, эта мерзопакостная мамина соседка, скинула ссылку на статью в мамину ленту со словами «Приятно видеть, что Джози Уайлдер веселится в Нью-Йорке на полную катушку».

Я поморщилась от такой пошлости. Да, мама с гордостью размещала все материалы, где упоминалось обо мне. Исключением стала лишь эта статья. Мариса же не преминула унизить маму через меня. Но маме почти всю жизнь приходилось отбиваться от стерв вроде Марисы, так что ее ответ представлял собой самую великолепную тираду, которую я прочитала, с тех пор как началась вся эта заварушка: «Да ладно, Мариса! Будь у тебя такая возможность, ты бы точно не отказалась».

Пожалуй, отбиться лучше я и сама не смогла бы, а потому улыбнулась, и этот обмен любезностями стал для меня первым поводом для смеха за целый день. Я все еще хихикала, когда зазвонил телефон. Я не узнала номер, но у меня возникло смутное подозрение, что со мной пытается связаться Мика. Я ответила, и в ухо тут же запищал комариный мужской голос – мне обещали горы денег за подробное интервью. Все, что от меня требовалось, – продать им жирный кусок моей жизни.

Я дала отбой и подула на чай, раздумывая, надо ли выждать, пока репортеры не уйдут от дома Мики, или прорвать их строй и постучать в его дверь. Прежде чем я успела что-то решить, Зайон отправил мне сообщение со ссылкой на сайт конкурентов, разместивших видео с Микой на фоне таргетированной рекламы. «Эта женщина из Уильямсберга контролирует уровень глюкозы при помощи одного странного трюка».

Заголовок звучал так: «Известный ловелас Мика Синклер подтвердил, что встречается с фотографом-папарацци Джо Уайлдер». У меня задрожали руки, когда я выудила из кармана наушники и нажала кнопку «Воспроизведение».

Мика в обтягивающих выцветших джинсах и белой футболке с большим красным солнцем, как на японском флаге, открыл входную дверь.

По крайней мере, он вышел не в пижаме.

Он подошел к ближайшему оператору и протянул ему руку. Я открыла рот, придя в ужас от нападения стаи акул, и подумала: «Беги, Мика, беги!» Но он меня не услышал.

Он потрепал оператора по плечу, когда тот не захотел пожать ему руку.

– Эй, Сэм, верно? Что происходит?

Оператор, снимавший видео, подошел ближе и выкрикнул вопрос, ради которого они и пришли:

– Можете прокомментировать статью, которая вышла сегодня в «Дейли фид»?

На лице Мики отразилось смятение, но он быстро взял себя в руки.

– Простите. Я не читал никакой статьи. Что вы хотите узнать?

– Правда ли, что вы сейчас встречаетесь с Джо Уайлдер?

Мика широко улыбнулся:

– Именно это привело вас сюда? Это новость дня?

– Она заявила, что вы встречаетесь.

Мика повернулся и зашагал по улице.

– Раз она так говорит, должно быть, это правда, верно?

Первый оператор попятился, не то делая фото, не то снимая видео, и спросил:

– Вы хотите это прокомментировать?

Если они и разволновали Мику, то он этого не показал. Он произнес спокойно, с привычным для него дружеским расположением:

– Если не возражаете, я хотел бы поговорить с ней, прежде чем буду что-то комментировать.

Его закидали дополнительными вопросами в ходе гонки-преследования, надеясь спровоцировать скандал или вызвать хоть какую-то реакцию.

– Как насчет других женщин, упомянутых в статье?

Он не останавливался. Я бы остановилась. А он просто сказал:

– Я же объяснил: я не читал статью, на которую вы ссылаетесь.

Но тут репортер, снимавший видео, спросил:

– Вы спите с журналисткой из желтой прессы, чтобы о вас больше писали?

И Мика разъяренно посмотрел на него.

Другой репортер подхватил тему:

– А она точно спала с вами не ради этой инсайдерской фотографии?

Мика ускорил шаг и повернулся спиной к обоим, но камера вела его, пока он не дошел до конца улицы и не открыл дверь в кафе, где и скрылся.

В это самое кафе.

Глава 24

Два оператора расхаживали туда-сюда по тротуару напротив огромного окна, как волки, поджидающие добычу. С моего места вид на улицу закрывала барная стойка, так что Мика вполне мог войти, пока я ковырялась в телефоне. Ужасающе прекрасная мысль промелькнула у меня в голове: «Возможно, он уже сидит за столиком у другой стены в этом зале».

Но даже если и так, то, вероятнее всего, он сейчас читает статью и ужасается тому, в каком свете его представили. Как бы меня ни огорчала вся эта история, я понимала: ему еще хуже, ведь его застали врасплох да еще и предали.

Встав, я прошла вдоль барной стойки ко входу, заглянула за угол. Разумеется, Мика занял место, которое двум операторам с улицы было видно просто отлично, и что-то читал в телефоне. Я посмотрела в окно, удивляясь, почему эти двое еще не ворвались сюда при моем появлении. Энди явно рассчитывал, что любой из его сотрудников в такой ситуации усядется за соседним столиком и будет продолжать видеосъемку, до тех пор пока работники кафе не выкинут его на улицу сами или не вызовут полицию.

Мика оторвался от телефона и увидел меня.

– Джози… – Напускное спокойствие, которое он демонстрировал двум преследователям, исчезло без следа: плотно поджатые губы растянулись от переизбытка чувств, а ноздри трепетали.

Я не могла понять, испытывает он облегчение или ярость.

Он встал и молча указал на стул рядом с ним.

– Привет, Мика. – Я поставила чай на столик и присела. Речь, которую я репетировала, прежде чем подойти, стремительно испарялась из памяти, по мере того как я смотрела на него. И, милостивый боже, я улавливала его запах. Я с трудом сглотнула. – Можно я первая?

Он поерзал на стуле, но уверенно произнес:

– Да.

Я собиралась допросить его обо всех девушках прямо сейчас, но, увидев, как на него повлияла статья (а все это случилось из-за меня), поняла: нельзя его допекать, пока я не объясню, откуда вообще взялся этот материал. Мне нужно было получить его прощение, прежде чем я сама хотя бы задумаюсь о том, чтобы простить его.

– Во-первых, твое фото на диване. Клянусь, я не знала, что сделала эти кадры на рабочую камеру. Зайон случайно отправил их в редакцию в пятницу вместе с другими фотографиями.

Выражение его лица не изменилось. Он меня ненавидит? Я продолжала напирать:

– Я понятия не имела, что Энди написал эту статью. Я подтвердила, что мы встречаемся, хотя он и так это знал. И я знала, он обязательно об этом напишет, но не думала, что все окажется настолько плохо. Клянусь: как бы это ни выглядело, я стала встречаться с тобой не для того, чтобы выведать конфиденциальную информацию.

Он моргнул два раза.

– Правда? Выходит такая статья, а ты беспокоишься, что я разозлюсь на тебя?

Груз упал с моих плеч.

– Ты не злишься?

Он протянул руку, и я взяла ее.

– Джози, это был лишь вопрос времени, журналисты все равно узнали бы об этом. И ты должна была понимать, что после публикации первой статьи ни один из нас не будет выглядеть героем.

– Мика, даже репортеры из других газет считают, что я влезла в твою семью, чтобы использовать отношения с тобой ради собственной выгоды.

– Иден тоже сначала так думала. И, если честно, тебе, наверное, будет с ней непросто после всего этого. Но если бы ты и правда хотела использовать меня или моих друзей, то, пожалуй, охотилась бы за грязными тайнами. Зачем начинать отношения, а потом сообщать о них всему свету? Когда начнешь писать о моем секретном подвальном спортзале, тогда и поговорим, – подмигнул он.

– Иден думала, что я шпионка? – Мне стало плохо. Неизбежная публикация статьи о ее беременности только подтвердит подозрения и распалит ненависть ко мне. На мгновение я подумала о том, чтобы рассказать все Мике, но быстро вспомнила, почему Иден хотела сохранить тайну. К тому же она мечтала преподнести эту новость семье первой. Я могла испортить все еще больше, рассказав о секрете ее старшему брату. Но мне необходимо было ее предупредить. Адам скоро вернется домой, а Энди дал мне неделю.

Мика пожал плечами, он и понятия не имел, между какими рифами мне приходилось лавировать.

– Ты должна знать, как сильно она ненавидит твоего босса, а заодно и всех, кто работает в этой сфере. Но ты, должно быть, сделала что-то, раз она испытывает к тебе расположение. Она считает, ты потрясающая.