Зато у меня появилось время обдумать отношения с Микой. Он был прав. Он убьет меня. Только не сексом (хотя я бы выбрала именно такой способ), а собственным невежеством. Он хотел как лучше. Я давала неделю на то, что он будет пытаться выбраться из тупика, а не сумев, сломается. А потом уйдет. Я сама постоянно пыталась найти выход из этого тупика, но мне приходилось с этим жить. Может, мне следовало облегчить ему жизнь и просто отпустить его.

С другой стороны, он был ловеласом и менял женщин чаще, чем я – глюкометры. Вероятно, рано или поздно я все равно ему надоем.

Надоем. Мне и самой все тут надоело. Я прогулялась по открытой для встречающих части терминала в поисках нужных людей. Около одиннадцати приметила группку фотографов и подошла к ним. Я спросила одного:

– Отчего здесь толпа?

– Макколи Лефферт сегодня возвращается из реабилитационной клиники.

Бедняга. Возвращается в зверинец, жизнь в котором так его потрепала. Я подумала, что оставлю этот лакомый кусочек другим. У моих коллег были огромные видеокамеры, так что они смогут двигаться с парнем плечом к плечу, выклянчивая комментарии. Макколи хватит ума промолчать и убраться подальше. Впрочем, одна я не сильно ухудшу его положение, а Энди будет рад получить кадр с блудным сыном. Читателям нравятся истории о звездах, упавших с большой высоты и выбравшихся из глубин своего личного ада. Особенно когда им только семнадцать. Вот я и стояла там, наблюдая за толпой, хдынувшей из терминала, высматривая хоть кого-то похожего на Макколи.

Когда он наконец, появился, я смогла сфотографировать его только из толпы, так что Энди не останется ничего другого, кроме как поверить мне на слово, что на снимках и правда Макколи. Отсюда хорошо видны были лишь бейсболки и микрофоны.

Получалось, мне нужно остаться здесь и попытаться поймать еще одну знаменитость. Зайон написал, что в аэропорту, вероятно, появится актриса, которая не играла уже много лет, но в последнее время часто упоминалась в новостях из-за противоречивых заявлений, сделанных в ходе реалити-шоу по теме «Где эти звезды сегодня?». Он отправил мне ссылку на статью, чтобы я смогла подготовиться.

Другие папарацци были заняты Макколи, и мне удалось сделать четкий снимок этой дамы в огромных солнечных очках и нелепой широкополой панаме.

– Мисс Уокер? – произнесла я, продолжая снимать. – Вы приехали, чтобы поговорить о шоу, которое вышло вчера вечером?

Она прошла мимо, и я побежала за ней.

– Вас неправильно процитировали? Хотите рассказать свою версию? Именно поэтому вы в Нью-Йорке?

Она остановилась, и я тут же включила видеозапись.

– Такие, как вы, выхватываете моменты из жизни людей, выворачиваете их наизнанку, – огрызнулась она, – и превращаете их в мусор. Вся жизнь человека не может уместиться в одной фразе, которую он произнес в смятении. – Она начала задыхаться. – Люди совершают ошибки. Иногда у ошибки есть причина, и в аналогичной ситуации такое может случиться с каждым. Но такие люди, как вы, – ткнула в меня длинным ногтем она, – сидят и ждут, когда человек оступится. Вы сидите и ждете момента, когда сможете испортить кому-то жизнь. Ради чего? Причина в деньгах? В извращенном любопытстве? Зачем вы это делаете?

Я поняла, что она говорит со мной, а не задает риторический вопрос.

– Это просто моя работа.

– Вам должно быть стыдно. Устройтесь официанткой, если это – все, на что вы годитесь. По крайней мере, сделаете хоть кого-то счастливым.

С этими словами она повернулась и ушла. Я записала все на видео, но теперь меня подташнивало при одной мысли о том, чтобы расшифровать такое интервью. Энди точно понравится. Может, даже настолько, что он вернет мне свободу и позволит снова работать на улице.

Материала теперь хватало, и я, собрав оборудование, поехала на метро домой. Я проверила кровь, поела, а потом улеглась на диван, закрыла глаза и собралась чуть-чуть отдохнуть.

Зайон разбудил меня ранним вечером:

– Ты нормально себя чувствуешь? Поймала звезду вчерашнего шоу?

– Нормально, но устала. Можешь выгрузить фото и видео вместо меня? Я забыла это сделать. – И, по правде говоря, я не хотела слушать обвинения этой женщины еще раз. Я зевнула и перекатилась на другой бок, натянув одеяло до плеч.

Зайон включил телевизор и мою камеру.

– Все?

Я еще не удалила театральные фотографии, сделанные днем ранее, но не хотела заставлять Зайона пересматривать снимки и разбираться, какие именно нужно отправить. Энди сам сумеет удалить лишнее.

– Да. Спасибо!

Мы посмотрели вечерние новости, а потом Зайон сказал, что будет готовить цыпленка по-ямайски.

– А потом у меня есть планы. Ты уверена, что ты в порядке? Мика закидал меня взволнованными сообщениями.

– Да, я его знатно напугала.

– Я же сказал, что ты слишком переутомляешься. Сегодня не ходи никуда и просто отдохни. Обещаешь?

Обещать было легко. Мне некуда было больше идти, к тому же Мика позвонил перед концертом и потом сразу после него. И мы болтали часами. Неловкость, с которой он говорил по телефону, куда-то ушла. Я хотела знать о нем все, да и он проявлял ко мне искренний интерес.

Я спросила:

– Можно задать тебе вопрос?

И он ответил:

– Спрашивай, о чем хочешь.

И так я начала узнавать Мику Синклера.

– Что ты любил больше всего в старшей школе?

Он без колебаний ответил:

– Вечеринки. А ты?

– Обманщик. Если ты говоришь «вечеринки», то я скажу «летние каникулы».

– Отлично. Мне нужно соврать и сообщить, что больше всего мне нравилось изучать творчество Шекспира? К тому же, без шуток, меня больше всего греет воспоминание о том, как поздно ночью я прокрадывался домой, опасаясь, что меня поймают.

Я села на колени, оставаясь на диване.

– Ладно, спрошу иначе. Какая у тебя в детстве была любимая книга? – Я говорила тихо, как будто мы делились секретами.

– Не смейся. Мне не разрешали много читать, но «Излом времени» я затер до дыр. И еще «Хроники Нарнии». Мне позволяли читать «Нарнию», но не «Гарри Поттера».

Я никогда еще не слышала, чтобы ребенку запрещали читать.

– Но это всплыло уже в старшей школе.

– И? Пока жил под одной крышей с родителями, я должен был следовать их правилам. Зато я смотрел фильмы.

– О, ты должен почитать «Гарри Поттера». Пообещай, что загрузишь книгу и начнешь читать завтра.

Он рассмеялся:

– Договорились. Но тебе придется пообещать пройти марафон по просмотру какого-нибудь сериала, который я пока не выбрал.

– Ладно. Это забавно. Мне в детстве не разрешали смотреть телевизор. В основном я смотрела каналы Пи-би-эс или Би-би-си Америка. – Перед моим внутренним взором возникла картинка: отец ведет меня за руку в общественную библиотеку. Я увидела это так отчетливо, что пришлось тряхнуть головой, чтобы вернуться к реальности. – Но если уж книга попадала мне в руки, то я бралась за нее с энтузиазмом. Почему тебе не разрешали читать?

– Из-за сатаны.

– Сатаны? Как это?

– Родители переживали, что книги могут развратить меня. За музыку они переживали в меньшей степени. Они явно неправильно расставили приоритеты.

– Так ты хочешь сказать, что поклоняешься дьяволу?

Он тихо рассмеялся:

– Не говори, что ты – нет.

Я вспомнила все, что Леонард рассказывал о миссионерских путешествиях родителей Мики, и задумалась, надо ли поднимать эту тему. Я завернулась в одеяло, отпила воды из бутылки и постаралась придумать вопрос поинтереснее.

– Так ты религиозен?

– Не знаю. Возможно.

– Как это – «возможно»?

– Ну, я не особенно об этом думаю. Иногда мне кажется, что нелепо верить в Бога, раз мы – лишь крошечные песчинки в огромной вселенной. А потом думаю: неужели возможно, что Бога нет? Об этом проще не вспоминать.

– Так тебе нравится путешествовать сквозь вечность?

– Да, я путешественник. А ты?

– У моих родителей были разные взгляды на религию. Отец вроде как исповедовал индуизм. Мама – принадлежала к южной баптистской церкви. К тому времени как отец ушел, мы с мамой снова стали ходить в церковь, но я что-то пропустила. Я понимаю, почему люди верят, но никогда не могла это почувствовать.

– Я чувствую. Мама сказала бы, мои ощущения доказывают то, что моя душа находится в поисках. Но иногда я также чувствую, как будто у неживых объектов есть ощущения, знаешь? Ты никогда не грустила, когда приходилось выбрасывать старую пару ботинок, которые долго служили тебе верой и правдой?

Я фыркнула:

– Ты сумасшедший.

– Я о том, что чувства не всегда верны.

– Не всегда. – Я села и сделала глубокий вдох. – Мика?

– Ага? – Он тоже затих. Потом сказал, что на ночь их поселили в комнатах при казино – шикарных дорогих комнатах.

Такая как раз отлично подошла бы для бурной ночи с фанаткой.

– Можно задать тебе серьезный вопрос? О нас?

– Да.

– Ты просто путешествуешь?

– С тобой? Нет. Я забросил якорь и прочно стою у пристани.

Я улыбнулась. В жизни не встречала человека, который не побоялся бы произнести такое вслух. Это вдохновило меня на то, чтобы задать еще более сложный вопрос:

– Так для тебя это особые отношения?

– Ты хочешь узнать, флиртую ли я с другими девушками?

– Нет. Ты флиртуешь точно, иначе это был бы не ты. Но я хочу знать, чего ожидать.

– А чего ты хотела бы ожидать?

– Мика, ты ходишь кругами. Нельзя отвечать вопросом на вопрос.

– Нельзя? Почему нет? – Он засмеялся.

– Ты наглец.

– Тогда я скажу тебе, чего ожидать. Жди меня дома завтра в районе обеда. Что будем делать?

Я опустила голову на подушку, перекатилась на другой бок и переложила телефон к другому уху.